Страница 11 из 19
Полицейский оказался очень высоким, даже после того, как снял головной убор.
Прежде мне никогда не доводилось видеть полицейского так близко. На нем была форма из толстой ткани – я чувствовала запах этой ткани, – а пуговицы такие блестящие, что в них отражалась вся наша кухня.
– Обычная проверка, – сообщил он.
Я подумала, что мне понравилась бы работа, где сование носа в чужую личную жизнь и дела считается всего лишь рутинной проверкой.
Я завороженно следила за тем, как отблески газовой горелки танцуют у него на груди.
Стук в дверь раздался примерно в середине выступления группы «Перекресток». Мама проигнорировала его, отец выглянул из окна и увидел припаркованный на другой стороне улицы полицейский автомобиль. Он произнес: «Вот дерьмо», я рассмеялась в подушку, мама велела отцу отвалить, тот, выйдя в холл, споткнулся о Ремингтона и едва не упал.
И вот теперь полицейский стоял посреди нашей кухни, а мы стояли вокруг и взирали на него. Он чем-то напоминал мне викария. Оба могли заставить человека выглядеть маленьким, ничтожным и виноватым.
– Так, дайте-ка подумать, – протянул отец. Вытер пот над верхней губой кухонным полотенцем и покосился на маму. – Ты помнишь, Сильвия, когда мы в последний раз ее видели?
Мама принялась собирать салфетки под тарелки со стола.
– Точно не скажу, – пробормотала она и снова стала раскладывать салфетки.
– Вроде бы в четверг, – сказал отец.
– Или в пятницу, – предположила мама.
Отец снова покосился на нее.
– Или в пятницу, – пробормотал он в кухонное полотенце.
На месте этого блистающего пуговицами полицейского я, глядя на такое их поведение, точно арестовала бы их, как матерых преступников.
– Вообще-то это было в субботу утром.
Три пары глаз и чайное полотенце сконцентрировались на мне.
– Это правда? – Полицейский присел на корточки, и я услышала хруст ткани, обтягивающей колени.
Он сразу стал меньше меня, и поскольку мне совсем не хотелось ставить его в столь унизительное положение, я тоже присела.
– Так и было, – подтвердила я.
Глаза у него были темные, в тон форме. Я смотрела в них очень долго, но он так ни разу и не моргнул.
– И откуда ты это знаешь? – спросил он.
– Как раз шла «Тисвоз»[17].
– Мои ребятишки просто обожают «Тисвоз».
– А лично я ненавижу, – сказала я.
Отец кашлянул.
– И что же она говорила, когда ты в последний раз видела ее, Грейс? – Полицейский переступил с ноги на ногу.
– Она постучалась в дверь и сказала, что ей нужно позвонить по телефону.
– У них нет телефона, – вставила мама. Произнесла она эти слова тоном человека, который гордится, что у него есть нечто такое, чего нет у других.
– А она не говорила, зачем ей понадобилось позвонить?
– Сказала, что хочет вызвать такси. Но я ее не впустила. Поскольку мама как раз прилегла отдохнуть.
Мы все обернулись и посмотрели на маму. Та вновь теребила салфетки на столе.
– А еще мне всегда говорили, что незнакомых в дом пускать нельзя, – добавила я.
– Но ведь миссис Кризи была вам знакома, разве нет? – Полицейский наконец-то моргнул.
– Нет, мы ее знали, но она какая-то странная была.
– Странная?
Я откинулась на спинку стула и подумала.
– Ну, знаете, как выглядит человек, у которого страшно разболелись зубы?
– Да.
– Так вот, она выглядела даже хуже.
Полицейский поднялся и надел фуражку. Казалось, он заполняет собой всю комнату.
– Вы ее найдете? – спросила я.
Полицейский не ответил. Он прошел в холл, и они с отцом о чем-то тихо поговорили. Я не расслышала ни единого слова. Даже когда старалась не дышать и перегнулась через кухонный стол.
– Мне кажется, ее не найдут, – заметила я.
Мама вылила из чайника старую заварку.
– Нет, – сказала она. – Я тоже так думаю.
Затем стала как-то яростно полоскать чайник – наверное, пожалела, что эти слова сорвались с языка.
Я не знала, и неважно, сколько раз люди спрашивали меня об этом.
Даже когда к нам в гостиную ворвался мистер Кризи и встал между мамой и Хильдой Огден[18], я все равно ничего не понимала. Его лицо было так близко от меня, что я чувствовала запах его дыхания.
– Она не говорила мне, куда собирается уехать. Только спросила, нельзя ли позвонить по телефону, – сказала я ему.
– Но она должна была еще что-то сказать! – Слова мистера Кризи хлестнули меня по лицу.
– Она не говорила. Она хотела позвонить и вызвать такси.
Воротничок рубашки у него обтрепался, на самой рубашке спереди красовалось пятно. Похоже, от яйца.
– Грейс, подумай. Пожалуйста, девочка, вспомни! – Он придвинулся еще ближе.
– Перестань, старина. – Отец попытался оттеснить его от меня. – Девочка рассказала все, что знает.
– Просто хочу, чтобы жена вернулась домой, Дерек. Ты ведь можешь это понять, правильно?
Я увидела, как мама начала подниматься из кресла, но затем ухватилась за подлокотники и осталась сидеть.
– Может, она надумала вернуться туда, где жила прежде. – Отец положил руку на плечо мистеру Кризи. – Вроде бы в Уолсолле, да? Или в Саттон-Колдфилде?
– В Тамворте, – ответил мистер Кризи. – Она там лет шесть не была. Ни разу с тех пор, как мы поженились. И почти наверняка никого теперь там не знает.
Он по-прежнему дышал мне прямо в лицо. И я чувствовала запах тревоги.
– А где находится этот Тамворт? – спросила Тилли, волоча школьный рюкзак по земле.
То был последний день занятий.
– За много миль отсюда. В Шотландии, – ответила я.
– Просто не верится, что тебя допрашивал настоящий полицейский, а меня в тот момент, как назло, рядом не было. Ну, как это было? Как в «Суини»[19]?
Мать Тилли недавно пристрастилась к телесериалам.
Я вспомнила о запахе ткани, о том, как сверкающий пуговицами полицейский записывал мои слова в маленькую черную записную книжечку. Писал карандашом, и очень медленно. И при этом все время облизывал губы.
– Да, в точности как в «Суини».
Мы шлепали по тротуару. Утром было чуточку прохладнее. Бутылки с молоком быстро убирали со ступеней, дверцы машин были распахнуты настежь, все спешили выгулять собак до того, как жара наберет силу.
– И этот полицейский будет ее искать? – Рюкзак Тилли царапал бетонное покрытие, облачка белой пыли поднимались в воздух. – Что он сказал?
– Сказал, они официально объявят миссис Кризи в розыск. Как пропавшую или бежавшую.
– Бежавшую от чего?
Я задумалась и замедлила шаг.
– Ну, может, от своей жизни.
– Как это можно бежать от своей жизни?
Я снова замедлила шаг.
– Бежать от той жизни, к которой принадлежишь.
Тилли остановилась подтянуть носки.
– А как узнать, принадлежишь ты к ней или нет? – спросила она, глядя на меня снизу вверх.
Я поняла, что не знаю ответа. И отвернулась от Тилли, чтобы та не заметила, как я хмурюсь.
– Поймешь, когда станешь старше, – сказала я.
Тилли подняла глаза от носков.
– У тебя день рождения всего на месяц раньше, чем у меня.
– Как бы там ни было, только Бог точно знает, кому или чему ты принадлежишь. – Я отмахнулась от расспросов. – Так что неважно, что там думает кто-то другой.
– А когда мы начнем искать Его? – Тилли все еще подтягивала носки, стараясь, чтоб верхние их края находились на одном уровне.
– Начнем с мистера и миссис Форбс. – Я провела рукой по изгороди. – Когда мы поем гимны, они даже слова никогда не смотрят.
– Но нам ни за что не найти миссис Кризи, если она уехала в Тамворт, пусть даже и с помощью Бога! – выкрикнула Тилли.
За нами увязалась кошка. Она двигалась по верхней части изгороди, бесшумно и аккуратно перебирая лапками. Я видела, как она добежала до деревянного столба, потерлась о него, и на мгновение мы встретились глазами. Затем кошка спрыгнула на тротуар, нырнула в кусты и скрылась из виду.
17
«Тисвоз» – субботняя утренняя телевизионная программа для детей, выходила на британском ТВ с 1974 по 1982 г.
18
Хильда Огден – одна из главных героинь британского телевизионного сериала «Улица Коронации».
19
«Суини» – британский телесериал, боевик «Летучий отряд Скотленд-Ярда» (1975–1978).