Unbearable

– Да, вперёд-назад, вперёд-назад: ты это дело любишь.

– Оставь грязные намёки при себе, пожалуйста.

– Не могу. Ты ведь не просто так сегодня засовывала язык в рот Лёхи весь вечер, – кончик его носа практически касался моего, а завораживающий шёпот был скорее не обвиняющим, а заводящим.

– Хм, так его Лёша зовут…

– Что, даже не удосужилась спросить его имя перед тем, как начать облизывать? – а вот теперь его тон был действительно осуждающим. Но его осуждение не шло в сравнение с той силой, что оказывала на меня его близость.

Женя провёл руками по моим бёдрам, распахивая их перед собой, удобно устраиваясь между моих ножек. Несмотря на то, что противоречия, касающиеся этого парня, сжигали меня изнутри уже больше двух лет, я податливо позволила Жене быть ещё ближе.

– А зачем мне его имя? – насмешливо спросила я, чувствуя, что шатен тянется к моим губам.

Конечно, я опять сдаюсь, цепляясь за возможность ещё немного побыть в окружении его рук. Они большие и тёплые, обволакивающие меня, притягивающие ближе, дающие ощущение защиты и необходимости. Словно я – единственное, что ему нужно. Впрочем, скорее всего, так и есть. У Жени есть всё, кажется, кроме возможности сделать меня своей.

Его губы привычно шершавые и тёплые, до безумия нежные, ласкающие мой рот воздушными, практически невесомыми прикосновениями. Скучал, я чувствую. Я тоже, правда.

– Ненавижу, когда тебя трогают другие, ты ведь знаешь, – оторвавшись от моих губ, шепчет шатен совсем тихо. – Зачем назло делаешь? – почти устало спрашивает Женя, обречённо заглядывая мне в глаза. А я не знаю, что ответить. Зачем я то притягиваю, то отталкиваю его от себя? Зачем каждый раз играю в эту жестокую игру? Зачем сорвалась и пришла сюда, прекрасно зная, что он будет здесь с девушкой. Заранее предполагая, что найду здесь игрушку для вызова ревности в Женьке.

– Я ведь ничего тебе не говорю про Леру, малыш, – спокойно отвечаю я, старательно скрывая любые проявления эмоций, которые могут выдать моё… неравнодушие.

Если бы ты только знал, Женя, насколько я неравнодушна.

– Маш, ты издеваешься? – нетерпеливо прорычал он, ударяя ладонями по гладкой поверхности стиральной машинки по обеим сторонам от моих бёдер. – Лера – моя девушка, и ты прекрасно знаешь, что…

– Хватит, – ощущение того, что привычного разговора уже не избежать, обволакивало, но я надеялась, что он внемлет моему слабому протесту. – Ты сам не устал каждый раз обсуждать одно и то же?

Его рука вцепилась в ткань моей свободной футболки с эмблемой малоизвестной рок-группы, притягивая к себе ближе. В попытке вытрясти из меня дурь, наверное.

– Я тебе, блять, больше скажу, Маша. Я не устал – я заебался каждый раз обсуждать одно и то же. Ты, как китайский болванчик, только киваешь головой постоянно, улыбаешься, а потом снова делаешь по-своему!

Я кивнула и насмешливо улыбнулась, читая раздражение в его взгляде.

– Может просто стоит оставить эту тему в покое? – весело протянула я, лукаво изгибая бровь. Чем я действительно гордилась всю свою сознательную жизнь, так это умением искусно врать. Знать, что мне сейчас хочется позорно разрыдаться Жене вовсе не обязательно.

Шатен резко, но совсем безболезненно зарылся руками в мои волосы, задирая мою голову выше, вынуждая смотреть в потемневшие от злости глаза. Я знала, что моё лицо было безмятежно, но дышать из-за тугого кома в горле становилось всё труднее. Улыбаться сквозь сдерживаемые слёзы чертовски сложно.

– Я бы оставил, Маш. С огромным удовольствием бы вычеркнул тебя из своей жизни и никогда бы больше не вспоминал. Я клянусь, я ненавижу тот день, когда увидел тебя впервые. А ещё этот же день, кажется, самый счастливый в моей жизни. Потому что уже два года я влюблён в самую восхитительную девушку на планете. Но, кажется, моей любви ей мало. Да, малышка? – издевается, сученыш, пытается вывести на эмоции.

– При чём здесь много или мало? Ты ведь сам прекрасно знаешь, что у нас нет будущего, и даже маленького шанса на него тоже, – рационально ответила я. Совершенно неэмоционально. Раздражая шатена ещё больше.

Я всегда была уверена в том, что могу его просчитать. Каждый его шаг, каждое действие: я изучила его вдоль и поперёк, кажется. Но улыбка, озарившая его губы, заставила меня опешить.

– Тогда зачем ты исчезаешь, но потом снова появляешься на горизонте? Если бы ты была уверена, что нет шансов, ты бы никогда больше не мелькнула в моей жизни. Что тебя останавливает? Что не позволяет признать свои чувства ко мне и стать… моей? – я хотела ему ответить сразу же, но была перебита. – Только не заливай про Леру снова, хорошо? Мы уже два года с тобой регулярно и сочно трахаемся, и о рыжей ты не часто вспоминаешь.

Я опустила глаза и чуть отвернула от него лицо, благо, его руки уже не держали меня так крепко. Сдерживаться становилось сложнее.

– Лера не чужой мне человек, наши встречи должны были рано или поздно закончиться, – прошептала я, потому что, скажи я это вслух, могла бы выдать себя сорвавшимся голосом.

– Закончиться? – он непонимающе всматривался в мои глаза и дышал через рот. – Ты что несёшь вообще, а? Я люблю тебя, как проклятый, сука! Слышишь?

Абстрагироваться от окружающего мира с каждым разом становилось всё легче, потому я никогда не чувствовала боли от того, что он яростно трясёт мои плечи. Срывал свою ярость на мне Женя не впервые. А я никогда его не винила, ведь причиной его ярости являюсь я сама.

Отголоски его признаний бились о стенки моей черепной коробки. Я знала, что он меня любит, сильнее, чем когда-либо. Сильнее, чем кого-либо. И, чёрт, больше всего на свете мне бы хотелось ответить на его чувства, но…

– А я не люблю тебя, Жень. Не люблю, слышишь? – я сказала это практически одними губами, но шатен вздрогнул так, словно я закричала ему это в ухо. И казалось, что взгляд его в мгновенье опустел: что-то внутри меня сжалось от боли, но я не смела больше сказать и слова.

Он не мог быть ещё ближе, ведь мы и так стояли почти вплотную. Его горячие руки крепко обняли меня: парень уткнулся носом в мою шею, щекоча дыханием нежную кожу.