Шаг в небеса

Каюта капитана просто дышала домашним уютом. Собственно, она никак не изменилась с моего прошлого визита. Хотя я был тут больше года назад. Тот же мягкий ковёр, по которому так и хочется пройтись босиком. Маленький столик, ничем не заваленный - ни картами неба, ни пустыми стаканами и бутылками. На него командор китобоев любил закидывать ноги, когда усаживался в кресло. И вряд ли за два года он изменил привычке. Бар-глобус с белым орлом Блицкрига, захваченный на крейсере «Мёртвая голова». Крышка откинута, демонстрируя всем внушительную батарею бутылочных горлышек.

- Пользуйтесь, - махнул в сторону глобуса Бронд, - у меня без церемоний.

Сам он развалился в любимом кресле, конечно же, закинув на столик ноги.

Я предпочитал всегда обсуждать дела на трезвую голову. А потому сел на один из трёх стульев, поставив его прямо напротив брондова кресла. Якоб же, ничтоже сумняшеся, отправился к бару и принялся звенеть бутылками.

- Раз ты отослал Клауса, - начал я, понимая, что Бронд первым говорить не желает пока, - значит, не хочешь впутывать его в это дело. И правильно. Я так понимаю, что мне лучше бы тоже не ввязываться в него.

Как-то совсем не к месту вспомнилась «решка».

- Погоди немного, Готлинд, - покачал головой Бронд. - Вамонд уже отправил людей за нашим гостем. Без него рассказ будет неполным. Да и невежливо начинать как-то.

Гостя ждали минут пять, не больше. Якоб успел отыскать в баре-глобусе бутылку пива. Почтарь плюхнулся на стул рядом со мной, сделал пару глотков. И тут дверь отворилась, и через порог переступил очень хорошо знакомый мне человек. Даже слишком хорошо знакомый. Если, конечно, слухи о нём не врут.

В чёрном кожаном плаще, жилетке, белой рубашке и белом же шарфе, плотных штанах и нейстрийских лётных ботинках на пороге стоял бывший капитан Военно-воздушного флота Империи Александер. А ныне, если, конечно, верить тем же слухам, начальник лёгкой авиации в частной армии пиратов Чёрного Буковски.

Якоб сделал несколько шумных глотков, допив пиво.

- Теперь у меня столько вопросов к вам, - вздохнул я, откидываясь на деревянную спинку стула, - что лучше я для начала выслушаю вас.

Надо было доверять монете. Надо было! Ведь ещё ни разу ничего хорошего не вышло, когда я шёл наперекор суевериям. И это дело исключением не стало.

- В общем, так, - усевшись между нами, начал Александер, - Буковски заключил временный союз с китобоями. А если уж быть совсем точным, то нас обоих нанял, через множество посредников, естественно, едва ли не сам Адальгрин. Компания «Турн-и-Таксис», как я понял, сейчас под подозрением. Однако официального расследования против них пока не начато. Вот поэтому Адальгрину понадобились китобои и армия Буковски. Вы, наверное, уже знаете, что «Турн-и-Таксис» отправила большой аэроплан и набирает для него соответствующий эскорт. Однако о том, что навстречу ему со стороны Блицкрига летит флотилия во главе с линейным крейсером «Дерфлингер», вам, скорее всего, неизвестно. Их задача проводить аэроплан «Турн-и-Таксис» до ближайшего аэродрома. Наша задача, как вы понимаете, не дать им сделать этого. И лучше всего, конечно же, будет перехватить аэроплан. Действия китобоев, атакующих корабли Блицкрига, станут отвлекающим маневром. К тому же, тебе и твоим ребятам, Бронд, предстоит задержать эскадру на несколько часов.

- Было бы это так легко сделать, как ты говоришь, - невесело усмехнулся командор, сложив руки на груди и закинув ногу на ногу. Ему явно не нравилась идея драться против эскадры блицкриговцев. Ведь у него и его людей был опыт сражения против отдельных судов, максимум - невеликих групп эсминцев или сторожевиков; а тут настоящий воздушный бой. Готовы ли его люди к нему? Вряд ли, Бронд мог дать однозначный ответ.

- Ничего, - махнул ему Александер, - если совсем прижмёт, смело пускай красную ракету. Крейсер «Навара» и авианосец «Георг» поддержат тебя. На палубе «Георга» не меньше полусотни аэропланов. Уж с их-то помощью справитесь.

- Постараюсь, - пожал плечами Бронд, и спокойствие его было не менее наигранным, чем злость, с которой он накинулся на Клауса у нас в ангаре.

- А какая роль в вашем плане отводится нам с Якобом? - поинтересовался я.

- Якоб - почтарь, - высказал очевидную вещь Александер, - он будет осуществлять связь между китобоями и флотом моего командира. А ты, Готлинд, был отличным боевым пилотом, я бы хотел, чтобы ты присоединился к моей эскадрилье...

- Я тебе в прошлый раз сказал нет, - отрезал я, не слишком вежливо перебив фронтового товарища, - и это решение окончательное. И обжалованию не подлежит - как в Высшем суде.[1] Я покончил с войной, когда уволился из флота. Мне её хватило вот так. - Я провёл ребром ладони по горлу. - Нахлебался.

- А я вот на фронте окончательно стал человеком войны, - усмехнулся Александер. - Увольняйся - не увольняйся, а она меня не отпускает. Нет мне больше места в мирном небе. Я и летать-то учился уже в военном...

Александер был из первого набора неблагородных в лётную школу. Слишком уж велики оказались потери среди авиаторов. Даже в первые годы войны, когда на аэропланах ещё не ставили пулемётов. Тогда использовали более примитивное оружие, вроде подвешенных под брюхом гирь или абордажных «кошек», наподобие тех, что все видели в фильмах про пиратов - не воздушных, а ещё морских. Другие палили друг в друга из револьверов, траншейных дробовиков и даже мощных охотничьих ружей. Да и срок обучения пилотов сильно сократился - из-за всё возрастающей потребности фронта. Вот и пришлось благородным господам поступиться кое-какими фамильными привилегиями, среди которых была и монополия на обучение лётному делу.

- Я тоже учился летать во время войны, - пожал плечами я, - но мирное небо мне нравится намного больше.

- Значит, будешь у меня разведчиком, - встрял Бронд, отлично понимавший, что наша с Александером перепалка вполне может затянуться. - Мои ребята, конечно, хороши в налётах и абордаже. Но без хорошего разведчика им будет тяжело.

Мне почему-то отчаянно захотелось швырнуть злосчастную монету в лицо Бронду. А ещё столкнуть его ноги со столика - и водрузить на него свои ботинки. Благо, сидел недалеко.

С такими делами, лучше уж сразу прыгнуть с борта «Пилигрима». Отправиться в последний полёт. Слишком уж мало шансов выжить у нас с Якобом. Даже если дело завершится удачно. Не оставляют в живых свидетелей таких вот дел.

Этими соображениями я откровенно поделился с Брондом и Александером.

- За вами-то хоть сила стоит, - добавил я. - И с Буковски, и с твоими китобоями справится не так просто. Даже имперское командование трижды задумается, прежде чем атаковать вас. А вот с нами покончат легко и быстро. Были два летуна - и нету их. Никто и не вспомнит.

- Верно, - не стал кривить душой Александер, - да и нас с китобоями прижали очень сильно. Иначе ни Буковски, ни вон Бронд не стали бы ввязываться в это дело. Слишком уж высоко летают те, кто вышел на нас. Вот только, Готлинд, если мы откажемся - нас точно уберут. А раз согласились, есть время и возможность ещё хоть как-то потрепыхаться.

И тут с ним спорить было тяжело.

- Кстати, - картинно хлопнул себя по лбу Бронд, - совсем забыл сказать. Ведь на ваши аэропланы уже монтируют антигравы! Так что считайте, что работаете по полной предоплате.

Новость была, конечно, хорошей. Только маловато её одной было, чтобы хоть немного исправить настроение лично мне.

Якобу, видимо, тоже. Потому что он поднялся на ноги и снова направился к бару-глобусу. И в этот раз вряд ли за пивом.

Я наблюдал за тем, что творят с моей «Ласточкой», и сердце временами просто кровью обливалось. Пусть и рухлядь почти, но всё же за те несколько лет, что я провёл в его кабине, аэроплан стал мне почти как родной. Я ведь купил его на невеликие деньги, полученные в имперской канцелярии после увольнения с военной службы. На что-то поприличней их просто не хватило, а ввязываться в кредит мне вовсе не хотелось. Полжизни работать «на дядю» у меня никакого желания не было.