В чужом небе

Бойцы, оставленные следить за костром, подкинули в него несколько свежих поленьев, и он загорелся веселей, осветив, наконец, небольшую полянку, где все мы собрались. Наконец, я смог разглядеть лица встречавших нас людей. И не скажу, чтобы они меня обрадовали.

Генералом в серой шинели оказался не кто иной, как Хлад - человек легендарный. Последний защитник контрреволюции, который после нескольких лет эмиграции вернулся в Народное государство. Выходит, верность его оказалась не столь уж крепка.

Но его спутник, одетый в кожаный плащ, привлёк куда большее внимание. Ведь это был командир чоновцев, который едва не отправил меня на костёр сразу после инцидента на Катанге. Я едва удержался от того, чтобы выхватить револьвер снова. Похоже, я пропал. Если уж он шёл за мной от самой Катанги, то теперь уж точно не упустит своего, несмотря ни на что.

- Ваше появление здесь значит только одно, - не собирался упускать инициативу генерал Хлад. - Время пришло.

- Я хотел узнать, прибыл ли небесный крейсер «Народная слава» в расчётный срок? - поинтересовался у него Бушуй.

- Им управляет блицкриговский маркиз, - усмехнулся Хлад, - он уж точно не даст ему опоздать. Во время последнего сеанса радиосвязи со «Славой», она находилась в двух сотнях вёрст отсюда. Значит, завтра утром должна прибыть.

- Тогда, действительно, можно начинать, - кивнул Бушуй. - Войска народников готовы для атаки на позиции Болботуна?

- В полной боевой и рвутся уже, - снова растянул в улыбке бескровные губы Хлад, всё-таки имечко ему очень подходит. - Мне стоит известных усилий сдерживать порывы Будиволны и Бессараба. Опоздай крейсер хотя бы на пару дней - пришлось бы начинать без него. Бравые командармы просто вышли б из-под моего контроля. Меня и так уже пораженцем за глаза зовут, а скоро и контрой величать начнут.

- В таком случае мы должны немедленно вернуться, - заявил Бушуй, но его весьма невежливо перебил командир чоновцев.

- Э нет, господин хороший, я сказал - летуна тебе нового искать придётся. Этот обратно точно не полетит.

И я понял, что вот прямо сейчас и придёт мне конец. Раз и навсегда. Пальцы сами собой скользнули к кобуре.

Ночной полёт. Конечно, очень многие после очерков Виконта, ставшего при жизни легендой летуна-писателя, считают его весьма романтичным. До войны в столице Нейстрии, да и Империи тоже, устраивали целый аттракцион с таким названием. Бравые летуны в кожаных куртках и белых шарфах катали впечатлительных молодых людей и парочки под звёздным небом. Это и вправду, весьма романтично.

Совсем другое дело лететь над чёрной землёй, порой не зная, где верх, а где низ. Стороны света - давно уже потерялись. Гневомир, сидящий за спиной Готлинда, давно уже утратил всякую ориентировку. Он слабо представлял себе, как тот может вести аэроплан, сверяясь лишь с показаниями приборов, подсвеченных на панели перед ним. Точно такие же были и в кабине Гневомира, однако он, глядя на них, ничего путного сказать не мог. Но на то Готлинд и летун, чтобы водить аэропланы в самых невероятных условиях. Ведь в эскадрилье он был на очень хорошем счету, и кое-кто отзывался о нём, как о настоящем асе. А этот эпитет от летунов эскадрильи «Смерть» надо заслужить - ведь почти у всех в ней есть опыт Первой войны.

Разговаривать во время полёта Гневомир не стал. Орать в спину Готлинду, пытаясь перекричать шум ветра, глупо - он едва ли услышит одно слово из десяти сказанных. Да и ответит вряд ли. Таким сосредоточенным Гневомир помнил летуна, пожалуй, только во время их перелёта из Соловца в столицу Урда. Хотя сейчас дело было куда сложнее и запутанней.

Они узнали много - и от Ратимира, которому Гневомир до конца не верил, и помимо него. Однако все знания их оказались слишком отрывочны. Они никак не желали складываться в общую картину. До сих пор неясным оставалось, для чего затеяли пришельцы из другого мира всю свою игру. Предводитель их, который погиб на бывшем прииске Вепревых, нёс бред о каком-то Единении и господах господ, о веществе, которое подчиняет людей, делая из них рабов. Тогда Гневомир ещё не отошёл от схватки, на шею отчаянно давил башлык, в котором он спрятал пару ручных бомб, и он с трудом воспринимал бредни человека в белом халате. Ну а после всё как-то стёрлось из памяти - уже и не восстановить в точности слова, хотя вроде бы раньше на такое Гневомир никогда не жаловался.

Вот только после им так и не удалось найти никого, кто был бы хоть как-то связан с этими людьми. Они с Готлиндом вынуждены были покинуть Народное государство - там не простили налёта на секретный объект, особенно вместе с заморскими анархистами. Но на воюющем Континенте отыскать следы врага оказалось вовсе невозможно. И потому Гневомир решил затаиться, подождать, вдруг противник выйдет на него сам. Эскадрилья «Смерть» для этой цели подходила как нельзя лучше. Он сам случайно вышел на одного из её вербовщиков, но благодаря знанию нескольких языков и оперативной хватке быстро выбился практически в лидеры тех, кто ведал в эскадрилье отбором и поиском возможных шпионов. Лучшей должности для избранной цели и придумать нельзя. Только Готлинд иногда принимался жаловаться, что его снова забросило в самое горнило войны, от которой он только и делал, что бежал, бежал, бежал...

- Огни внизу! - крикнул через плечо Готлинд. - Это лагерь народников!

Гневомир подтянулся поближе, и гаркнул почти в самое ухо летуна:

- Уверен?!

- Больше некому! Глянь сам вниз! Слишком много огней!

Гневомир послушно перегнулся через борт. Внизу, действительно, проплывало целое море огней. Гайдамаки после сокрушительного поражения под городом никак не смогли бы выставить такой лагерь. Даже прибегни они к военной хитрости и понатыкай лишних костров, у которых и не сидит никто, всё равно, их не было бы так много.

- А вот ещё! - ткнул рукой вперёд Готлинд. - Видишь, в небе?!

На этот раз Гневомиру пришлось как следует приглядеться. То, что взгляд опытного летуна обнаружил сразу, он увидел лишь спустя пару минут. Что-то большое, даже громадное, то и дел закрывало подсвеченные снизу багровым пламенем костров облака и виднеющиеся в частых просветах между ними звёзды.

- Никак не меньше крейсера! - пояснил Готлинд.

У гайдамаков и аэропланов-то не было, что уж говорить о целом небесном крейсере.

- А вот и лётное поле!

Оно было отмечено чередой ярких костров - промахнуться просто невозможно.

- Нас будут встречать! - крикнул Готлинд. - Ты готов?!

- Всегда! - в подтверждение своих слов Гневомир продемонстрировал ему оттопыренный большой палец.

И тут с земли ударил луч мощного прожектора. За ним ещё один. И ещё. Их аэроплан угодил в классическую паутину, став идеальной мишенью для зенитного огня. Однако никуда уходить Готлинд не собирался. Он заложил плавный вираж, направив аэроплан к земле. Теперь уже всем там должна быть видна их боевая раскраска - черепа и кости эскадрильи «Смерть». Правда, они частенько красовались на бортах у самых разных летунов, весьма популярная символика. Потому и не спешили открывать по ним огонь. Мало ли кто это может быть? Расстрелять всегда успеем. Какую угрозу может представлять для такой силищи всего лишь один аэроплан. Тем более, на небесном крейсере на всякий случай сыграли тревогу, и его прожектора присоединились к тем, что бьют с земли. Теперь уже точно возможному врагу никуда не деться.

Однако Готлинд с отменным хладнокровием завёл аэроплан на посадку, и опустился точно на указанное место. К нему тут же сбежалось несколько десятков человек, однако всех любопытствующих быстро оттеснили крепкие ребята в новеньких шинелях, с винтовками наперевес. Командовал ими парень не сильно старше, на рукаве шинели его красовались знаки различия, говорившие что это комвзвода.

- Кто... - начал было он, но выбравшийся из аэроплана Гневомир перебил его.

- Стража Пролетарской революции, - заявил он, сходу сунув под нос комвзвода основательно потрёпанную красную книжечку служебного удостоверения. - Я должен немедленно видеть командармов Бессараба и Будиволну. Дело государственной важности.