Наследие

Мы просто сидели, болтая ни о чем и обо всем, или катались туда-сюда, чтобы занять время, или рассматривали заброшенные дома на окраинах Форкса, гадая, кто жил там или еще живет. Иногда перебирались в полуразрушенную беседку, еще сохранившую следы краски – мы нашли ее в глубине леса в другой от наших домов стороне, рядом с фундаментом некогда сгоревшего строения. Мы не знали, кому этот дом принадлежал, но бурьян, разросшийся выше человеческого роста, поведал, что это место пустует очень давно и мы можем не опасаться сердитых хозяев. Спрятавшись от дождя под проржавевшей, но еще сопротивляющейся коррозии крышей беседки, мы садились на старую железную скамью и вели задушевные беседы о наших коротких, по сути, жизнях.

Так я узнала, что Эдварду тоже восемнадцать лет и его, как и меня, оторвали от учебы, - правда, причина была более уважительная: в семье умер дедушка по отцовской линии и они приехали в Форкс его хоронить. Свою семью Эдвард тоже считал немного чокнутой, но, как и все мужчины, не был так словоохотлив, как я, и не желал вдаваться в подробности.

Парень жил с отцом. Мать бросила их, когда ему было пять, с тех пор он ее почти не видел, только разговаривал иногда по телефону. Ему было больно рассказывать о ней, так что я не настаивала.

С отцом отношения тоже не сложились: он был слишком строг с сыном. А кому это понравится? Я его прекрасно понимала – Эдвард воспитывался суровым и прагматичным родителем, не позволяющим ребенку ничего лишнего. Парень был рад, когда наконец-то смог, вопреки воле старшего мужчины, поступить в университет и уехать в другой город. В этом мы тоже оказались похожи, хотя в моей жизни было куда больше поблажек и развлечений, и кроме нынешней поездки в Форкс и истории с пра-прадедом во всем другом я росла обычной девчонкой.

Эдвард оказался очень милым и романтичным, рядом с ним мне становилось удивительно хорошо: его присутствие скрашивало каждый миг нахождения в этом мрачном городишке. Ветер вдруг теплел от взгляда парня, дождь больше не наводил тоску, а наш мини-пикник, состоявший из быстренько купленной в магазине всякой всячины вроде печенья, шоколада и колы, казался пиром. В какой-то момент, сердитая на безумство родственников, я пожаловалась парню на свою семью. Он не рассмеялся, когда я завела беседу о магии – слушал внимательно. И я, ободренная его пониманием, рассказала все без утайки: про причину приезда в Форкс, свой скептицизм и глупый восторг вдохновленной сестры, наше странное происхождение и даже кольцо, без дела болтающееся в кармане.

- Почему ты его не носишь? – все еще оставаясь серьезным, за что я была очень благодарна, поинтересовался Эдвард, когда я объяснила ему принцип действия кольца и показала серебряный ободок с голубоватым камнем. Мы снова сидели в беседке – ливень с невероятным усилием барабанил по старому железу, мечтая пробить в непокорной крыше дыру.

- От него у меня порой замерзает вся рука, - объяснила я, задумчиво катая морозящее кожу серебро туда-сюда по ладони. – Дома еще ничего, а как выйду на улицу, оно становится невыносимо холодным.

- Может твои родители правы? – поднял Эдвард на меня спокойный, по-своему мудрый взгляд, и его глаза, оказавшиеся внезапно слишком близко – ведь мы наклонились друг к другу, разглядывая кольцо, - смутили меня, притягивая как магнит. – Вдруг в мире в самом деле водятся монстры, а кольцо защитит тебя от них? Убережет от любого зла? Вдруг вокруг нас и прямо сейчас летают невидимые глазу чудовища, а ты рискуешь жизнью, не надев кольца? Что если добро, которое есть у тебя внутри, - он приложил вдруг ладонь к моей груди напротив сердца, и я затрепетала, - может быть отобрано злыми существами, только и поджидающими удобного случая?

- Я в эту ерунду не верю, - усмехнулась я, покачав головой и пытаясь избавиться от странного желания прекратить пустую болтовню и заняться чем-нибудь поинтересней, например, узнать, каков на вкус поцелуй с Эдвардом. – Я считаю, что нет вселенского зла и добра – каждый человек сам выбирает свою судьбу, сам решает, хорошим быть или плохим, уберечь или потерять душу. Мы властны сделать выбор, а не идти на поводу у какого-то старого семейного предания, покрытого толстенным слоем пыли. Может магия и существовала в древние века, но мы – дети нашего времени.

Уголки губ Эдварда дрогнули в едва заметной улыбке. Он протянул ладонь, и я перекатила на нее кольцо, давая ему возможность рассмотреть его. Парень дернулся и ойкнул, но не уронил ободок на землю.

- Какое горячее, - удивленно пробормотал он, заставив меня чуть-чуть нахмуриться, ведь секунду назад оно казалось мне ужасно холодным.

- Разве?

- Не чувствуешь? – Он повертел его пальцами, как обжигающий кожу уголек, и замер, когда я накрыла пальцами его ладонь вместе с кольцом. Что-то между нами вдруг переменилось: пролетела какая-то искра, или повлияло прикосновение, или просто настал момент…

Эдвард посмотрел мне в глаза. Его вторая рука поднялась, осторожно убрав за ухо выбившийся локон моих волос, и я задрожала в волнении, когда парень медленно, не желая спугнуть удачу, наклонился к моим губам, захватив их робко и очень нежно. Сжал мою руку, когда я зажмурилась от удовольствия и вдохнула его завораживающий запах. Пальцы скользнули на мой затылок, привлекая ближе к себе, и тогда Эдвард поцеловал меня страстно, уже не боясь отказа. Напористо и в то же время мягко, невероятно приятно.

Дождь продолжал хлестать по крыше ржавой беседки, влажный прохладный воздух щекотал нос, но мы не замечали плохой погоды, нежась в объятиях друг друга. Я перебралась на колени к Эдварду – так было намного теплее. Когда наконец открыла глаза, не могла поверить, что уже стемнело. А еще больнее было вспоминать, какой сегодня день – последний перед полной луной, когда должно завершиться мое непонятное превращение.

- Я завтра уезжаю домой, - пожаловалась я, вдруг понимая, что желаю задержаться в удручающе мрачном Форксе подольше. Хотя мы с Эдвардом уже обменялись телефонными номерами и контактами в соцсетях, было ясно, что сохранить робкие, едва возникшие чувства, находясь в разных городах, будет невозможно, а билеты на самолет стоят слишком дорого, чтобы часто встречаться.

Парень снова поправил локон моих волос, грустно разглядывая мое лицо.

- Надеюсь, мы продолжим общаться, - выразил пожелание он, чуть приподняв уголки губ, которые мне немедленно захотелось поцеловать снова. – Очень надеюсь на то, что я все еще буду тебя нравиться… и послезавтра, и после- послезавтра. Невзирая ни на что.

- Конечно, будешь, - поспешила заверить я и встала с теплых колен, потому что, как это ни печально, пора было спешить домой. Рене уже наверняка начала волноваться, я сегодня задержалась дольше положенного.

- Я подвезу тебя, - привычно отозвался Эдвард, но на этот раз взял меня за руку, пока мы бежали под дождем к машине.