Замок. Роман, рассказы, притчи

Но тот только сказал: «Да, конечно». Помолчав, он все же добавил: «Если хотите, я вас довезу на санках.» —— «Пожалуйста, довезите! — обрадовался К. — Сколько вы с меня возьмете?»

«Ничего», — сказал мужчина. К. очень удивился. «Вы ведь землемер, — объяснил мужчина, — вы имеете отношение к Замку. Куда же вы хотите ехать?» — «В Замок», — ответил К. «Тогда я не поеду», — сразу сказал мужчина. «Но я же имею отношения к Замку», — сказал К., повторяя слова мужчины. «Возможно», — уклончиво сказал тот. «Тогда отвезите меня на постоялый двор,» — сказал К. «Хорошо, — сказал мужчина, — сейчас выведу сани». Видно, тут дело было не в особой любезности, а скорее в эгоистичном, тревожном, почти педантическом стремлении — поскорее убрать К. с улицы перед домом.

Открылись ворота, и выехали маленькие санки для легких грузов, совершенно плоские, без всякого сиденья, запряженные тощей лошаденкой, за ними шел согнувшись малорослый хромой человечек с изможденным, красным, слезящимся лицом, которое казалось совсем крошечным в складках толстого шерстяного платка, накрученного на голову. Человечек был явно болен и, очевидно, вышел на улицу только для того, чтобы отвезти К. Так К. ему и сказал, но тот отмахнулся. К. услышал только, что он возница Герстекер и взял эти неудобные санки потому, что они стояли наготове, а выводить другие было бы слишком долго. «Садитесь», — сказал он, ткнув кнутом в задок саней. «Я сяду с вами рядом», — ответил К. «А я пешком», — сказал Герстекер. «Почему?» — спросил К. «Я пешком», — повторил Герстекер, и вдруг его так стал колотить кашель, что пришлось упереться ногами в снег, а руками — в край санок, чтобы не упасть. К., ничего не говоря, сел в санки сзади, кашель постепенно утих, и они тронулись.

Замок наверху, странно потемневший, куда К. сегодня и не надеялся добраться, отдалялся все больше и больше. И, словно подавая знак и ненадолго прощаясь, оттуда прозвучал колокол, радостно и окрыленно, и от этого колокольного звона на миг вздрогнуло сердце, словно в боязни — ведь и тоской звенел колокол, а вдруг исполнится то, к чему так робко оно стремилось. Но большой колокол вскоре умолк, его сменил слабый однотонный колокольчик, то ли оттуда сверху, то ли уже из Деревни. И этот перезвон как–то лучше подходил к медленному скольжению саней и унылому, но безжалостному вознице.

«Слушай! — крикнул вдруг К., они уже подъезжали к церкви, постоялый двор был недалеко, и К. немного осмелел: — Я все удивляюсь, что ты под свою ответственность решаешься меня везти, разве тебе это разрешено?» Но Герстекер не обратил никакого внимания и спокойно шагал рядом с лошаденкой. «Эй!» — крикнул К. и, собрав в санях горсть снега, угодил снежком прямо в ухо Герстекеру. Тот остановился и обернулся назад, и, когда К. увидел его так близко перед собой — санки проползли только шаг, — увидел эту согнутую, чем–то искалеченную фигуру, воспаленное, усталое, худое лицо с какими–то разными щеками — одна плоская, другая запавшая, — полуоткрытый растерянный рот, где торчало всего несколько зубов, он повторил ехидный вопрос уже с состраданием: не достанется ли Герстекеру за то, что он отвез К.? «Чего тебе надо?» — непонятливо спросил Герстекер и, не ожидая объяснений, крикнул на лошаденку, и они поехали дальше.

Когда они — К. узнал знакомый поворот — уже почти добрались до постоялого двора, там была полнейшая темнота, чему К. очень удивился. Неужели он так долго отсутствовал? Всего час–другой по его расчетам, да и вышел он с самого утра, и есть ему совсем не хотелось, и еще недавно стоял совсем светлый день, и вдруг такая тьма. «Коротки дни, коротки», — сказал он про себя и, соскользнув с санок, пошел к постоялому двору.

К счастью, на верхней ступеньке крыльца стоял хозяин, светя ему навстречу высоко поднятым фонарем. Мимоходом вспомнив о вознице, К. приостановился, но кашель донесся откуда–то из темноты, — видно, тот уже ушел. Ничего, наверное, скоро они где–нибудь встретятся. Только поднявшись на крыльцо к хозяину, подобострастно поздоровавшемуся с ним, К. увидел по обеим сторонам двери двух человек. Он взял фонарь из рук хозяина и посветил на них: это оказались те двое, которых он уже видел, их еще называли Иеремия и Артур. Они откозыряли ему. К. вспомнил военную службу — самые счастливые годы жизни — и засмеялся.

«Кто вы такие?» — спросил он, оглядывая их обоих. «Ваши помощники», — ответили они. «Да, помощники», — негромко подтвердил хозяин. «Как? — спросил К. — Вы — мои старые помощники? Это вам я велел ехать за мной, это вас я ждал?» — «Да», — сказали они. «Это хорошо, — сказал К., помолчав, — хорошо, что вы приехали. Однако, — добавил он, немного помолчав, — вы сильно запоздали, вы очень неаккуратны». — «Дорога была дальняя», — сказал один из них. «Дорога дальняя? — повторил К. — Но ведь я вас встретил, когда вы шли из Замка». — «Да», — сказали оба, но ничего не объяснили. «А где у вас инструменты?» — спросил К. «У нас их нет», — ответили оба. «Как? Инструменты, которые я вам доверил?» — сказал К. «У нас их нет», — повторили они. «Ну что вы за люди! — сказал К. — Да знаете ли вы толк в землемерных работах?» — «Нет», — сказали оба. «Но если вы мои прежние помощники, вы должны все уметь», — сказал К. Они промолчали. «Ну, пойдемте!» — сказал К и втолкнул их в дом.

2

Варнава

Они сели втроем у маленького столика в зале и молча стали пить пиво. К. сидел посредине, оба помощника — справа и слева. В зале, как и вчера вечером, только еще за одним столом сидели крестьяне. «Трудно мне будет с вами, — сказал К., все время сравнивая лица своих помощников, — ну как мне вас отличать? Ведь вы только именами и отличаетесь, а вообще похожи, как… — Он запнулся и нечаянно добавил: — Похожи, как две змеи». Помощники усмехнулись. «Обычно нас легко различают», — как бы оправдываясь, сказал один. «Верю, — сказал К., — сам был тому свидетелем, но у меня–то глаза свои, а мне вас никак не различить. Буду обращаться с вами, как с одним человеком и звать обоих буду Артур, одного из вас ведь так и зовут, тебя, что ли?» — «Нет, — сказал тот, — меня звать Иеремия». — «Неважно, — сказал К.‚ — все равно буду обоих звать Артур. Пошлю куда–нибудь Артура — вы оба и пойдете. Поручу Артуру работу — оба за нее возьметесь, конечно, мне очень невыгодно, что я не могу вас использовать на разных работах, но зато удобно: за все, что я вам поручу, будете нести ответственность вместе, нераздельно. Как вы работу поделите — мне безразлично, только никаких отговорок от каждого в отдельности я не приму, вы для меня — один человек». Оба подумали и сказали: «Нам это будет очень неприятно». — «Еще бы! — сказал К. — Конечно, вам должно быть неприятно, но оно так и будет».

Уже несколько минут К. наблюдал, как вокруг их столика крадучись бродит один из крестьян, и, вдруг решившись, он подошел к одному из помощников и хотел что–то шепнуть ему на ухо. «Простите, — сказал К. и, хлопнув рукой по столу, встал, — это мои помощники, у нас сейчас совещание. Никто не имеет права нам мешать!» — «Ох, виноват, виноват!» — испуганно проговорил крестьянин и задом попятился к свои товарищам. «Одно вы должны строго соблюдать, — сказал К., снова садясь на место, — ни с кем без моего позволения вы разговаривать не должны. Я здесь чужой, а раз вы — мои старые помощники, то и вы тут чужие. Поэтому мы, трое чужаков, должны держаться вместе. По рукам, что ли?» Оба с готовностью протянули ему руки. «Лапы уберите, — сказал К.‚ — а мой приказ остается в силе. Теперь я пойду сосну, да и вам советую лечь. Сегодня у нас пропал рабочий день, а завтра надо начинать пораньше. Достаньте сани, на них поедем в Замок, и чтобы к шести утра сани стояли перед домом». — «Хорошо», — сказал один, но второй вмешался: «Ты говоришь «хорошо», а сам знаешь, что это невозможно». — «Тихо! — сказал К. — Вы, кажется, затеяли действовать вразнобой?» Но тут снова заговорил первый: «Он прав, это невозможно, в Замок посторонним без разрешения доступу нет». — «А где брать разрешение?» — «Не знаю, может, у кастеляна». — «Что же, будем звонить по телефону. А ну–ка, вы оба, звоните сейчас же кастеляну». Оба бросились к телефону, вызвали номер — как они суетились, всем видом выражая послушание! — и спросили, можно ли К. с ними вместе завтра утром явиться в Замок. «Нет!» — прозвучало так громко, что донеслось до столика К. Ответ был еще решительнее, там добавили: «Ни завтра, ни в другой день». — «Сам поговорю», — сказал К., вставая. И хотя и К., и его помощники до сих пор особого интереса не возбуждали — не считая случая с тем крестьянином, — его последние слова вызвали всеобщее внимание. Все встали вместе с К.‚ и, хотя хозяин старался их оттеснить, все столпились вокруг телефона. Большинство высказывало мнение, что К. вообще никакого ответа не получит. К. должен был попросить их замолчать, их мнения он вовсе не спрашивал.