Крылья

<p>

Сердце бешено стучало в висках, отдаваясь эхом в моём воспалённом мозгу. По ногам струилась влага: пот или кровь, я не могла разобрать. Было темно, полная луна поднялась над кладбищем, озаряя его голубоватым светом. Вороны, каркая, носились над головой, словно считали меня своей законной добычей. Почва была влажной и противно чавкала при каждом шаге, грозя засосать в чёрную глубину. Боль пронизывала спину так, будто мои кости были обнажены.

Ворон, подлетев, примерился и клюнул аккурат в свежую рану, заставив меня закричать от муки.

Колени подогнулись, и я обессиленно упала на землю. Багряная вязкая лужа расползалась возле моего правого предплечья. Стиснув зубы, я заставила себя подняться. То, что ждало в конце пути, было много важнее этой адской боли. Ворон врезался в мою спину, словно управляемый чьей-то злой волей. Удар сбил меня с ног, заставив вновь рухнуть в ледяную грязную лужу. Я издала отчаянный вопль, когда остальные птицы присоединились к первой, атакуя со спины.

Я умирала, не успев даже понять, кто я и что здесь делаю. А когда из последних сил приподнялась, ослепительной вспышкой мелькнул свет и раздался мелодично вопрошающий голос:

— Кто кричит? Кто здесь? Леди, что с вами?

Сон? Какой необычный, какой странный. И повторялся он далеко не впервые. Я с трудом разлепила веки и увидела нависшее надо мной встревоженное лицо немолодой женщины, освещённое всполохами света, который она держала в слегка трясущихся руках.

— Мария? — выдохнула я, как будто всё ещё чувствуя боль в спине, которую клевали вороны.

— Вам снова снился тот мужчина на кладбище? — заботливо спросила Мария, вытирая с моего лба жаркий пот.

— Нет, — поделилась я удивленно. — Сегодняшний сон был страшнее…

Лицо женщины было мне знакомо, но после ночного кошмара я не могла сообразить, кто мне эта Мария. Ее забота успокаивала – казалось, что я дома и мне уже ничто не грозит. Хотя, как я ни пыталась вспомнить свое имя, у меня не получалось.

— Ну вы же знаете, милочка, это всего лишь сны, — улыбка женщины вдруг показалась похожей на оскал, неприятный холодок пробежал по спине.

— Конечно, — пробормотала я, рукой нащупывая что-то странное под периной — неужели рукоятку ножа? Зачем я его там храню?

— Вам лучше поберечь силы для нового дня, — глаза Марии словно насмехались надо мной.

Испуганно вздрогнув, я почувствовала резкую боль в правом предплечье, как раз в том месте, куда ударил клювом мрачный падальщик.

Мария ушла, а я уставилась на предплечье, с удивлением найдя там свежий синяк. Было ли видением происходящее со мной в эту минуту? Или реальность была там, а именно сейчас я сплю, пока вороны обгладывают мои кости на старом кладбище?

Откинув пуховое одеяло, я оглядела ноги. Все в мелких царапинах и кровоподтеках, сплетённых в едином узоре, они служили напоминанием о ночном кошмаре.

Я поднялась, чувствуя, как тело буквально стонет от возложенной на него непосильной ноши. Переборов слабость, я встала с кровати и ступила босыми ногами на ледяной пол. В тусклом свете ночной лампы я смогла разобрать лишь смутные очертания мебели, однако что-то насторожило меня. Зеркало. Я совершенно уверена, что не ставила его сюда и даже не приносила в спальню.

Я едва могла идти, хотя со слов Марии всё выглядело так, будто моё утро ничем не отличается от обычного. Она сказала о мужчине из сна? Я помнила голос, но увидеть его не успела.

Зеркало отразило молоденькую девушку с болезненно бледным лицом, худощавую, в тонкой хлопковой сорочке. Спустив ее с плеч, я, дрожа, повернулась спиной… и ахнула, увидев две параллельные, ещё не зажившие раны на лопатках. Такие, словно там были крылья, и я умела летать, но кто-то жестоко отнял у меня эту способность.

Я замотала головой, не в силах осознать происходящее, отчего тёмные взлохмаченные волосы разметались по мертвенно-бледным плечам. Отступая назад, чтобы не видеть отражения в зеркале, я наткнулась на низкий кофейный столик и с оглушительным грохотом рухнула на пол. На шум снова прибежала Мария. Охнув, она тут же бросилась ко мне, помогая встать.

— Милочка, с тобой всё в порядке? Ты не ушиблась?

— Всё хорошо, — рассеянно произнесла я, потирая ушибленный локоть.

Краем глаза я пыталась увидеть то странное зеркало, но полностью повернуться и посмотреть боялась.

— Пойдём, я провожу тебя в уборную, — осторожно придерживая меня за плечи, она повела меня к массивной дубовой двери.

«Зачем в ванной такая серьёзная дверь? Словно кому-то пришло бы в голову прятаться там».

Войдя в просторное светлое помещение, я прямиком направилась к огромной мраморной раковине, над которой висело овальное зеркало в золоченой раме. Едва взглянув в него, я с трудом подавила крик ужаса. Отражение легко улыбалось мне. Девушка выглядела точь-в-точь как я, разве что на её теле и лице не было следов ночного кошмара. Повернувшись, я внимательно оглядела свою спину. Идеально чистая кожа не оставляла сомнений: увиденное в спальне — не больше, чем игра воображения. Задумчиво проведя подушечками пальцев по лопаткам, я замерла в потрясении. Вот они. Шрамы. Я явственно ощущала их руками, а глазами увидеть не могла!

— Пора на завтрак, — позвала Мария.

Я покинула ванную, наскоро умывшись, женщина помогла мне одеться. В моей памяти всплывали будни, но я не могла избавиться от давящего ощущения, что что-то упускаю, и меня окружает какой-то заговор.

Коридор выглядел странно: белые стены и никакой мебели, стерильная чистота. Я сама была в белом. Встречающиеся люди тоже были в белом. Словно насмешка над тем, что пять минут назад я воображала себя ангелом.

— Я чувствую себя нехорошо, — заупрямилась я перед входом в огромное помещение, наполненное людьми, среди которых не нашлось ни единого знакомого лица.

— Доктор рассердится, если ты снова не поешь, — подтолкнула меня в спину Мария. — Он не любит, когда морят себя голодом, ты же знаешь.