Страница 6 из 50
– Несомненно! – сделал я честное лицо. – Правда, вы мне сначала показались слегка стервозной.
– Не в бровь, а в глаз! – рассмеялась девушка. – Именно за это меня мужчины и не любят. А еще за то, что я умнее многих из них.
Блажен, кто верует. Хотя вполне может быть – не зря же ее в штат экспедиции взяли, да еще какой-то профессор Накамура лично. Собственно, на профессора плевать с высокой колокольни, а вот с Галиной неплохо бы завести более тесное знакомство. Очень приятная девушка, а с характером потом разберемся.
– А давайте на «ты»? – предложила Галя, опередив меня на мгновение.
– Это нужно понимать как предложение мира?
– Полного и безоговорочного! Осознала вину и раскаялась. На брудершафт пить будем?
– Оставь эти пошлости. – Я отсалютовал собеседнице фужером. – За тебя!
– Спасибо. Может, все-таки расскажешь, как каюту выбил?
– Это все Петрович, – перевел я стрелки на напарника. – Он у меня очень важная персона.
– Издеваешься? – надулась Галя.
– Серьезно. Петрович – охотничий кот. А я Егерь-фелинолог.
– А я биолог-исследователь, – хмыкнула девушка. – Зоолог, изучаю эукариотические организмы. В частности, физиологию и анатомию животных.
– Уела! – поднял я руки в жесте «сдаюсь». – Ладно, буду объяснять по пунктам.
Галя приняла уже знакомую мне позу прилежной ученицы и приготовилась слушать.
– Охотничий егерский кот – это специально выведенная генномодифицированная порода… – зашел я издалека.
– Генная инженерия запрещена.
– Это сейчас, – отмахнулся я. – А сто пятьдесят лет назад она была обычным явлением вплоть до моратория триста восьмидесятого года. Ну это когда андроиды взбунтовались на Каллисто. Короче, не важно. Петрович – особенное животное. Для фелинолога его охотничий кот больше чем просто питомец и даже больше чем друг. Кот – вторая половина. Понимаешь, у нас с ним ментальная связь, мы можем напрямую обмениваться мыслеобразами. А если еще коннектор подключить, который образы конвертирует в осмысленные фразы, вообще общаться можем без проблем. Уровень интеллекта у него соответствует пятилетнему ребенку, разве что абстрактное мышление очень слабо развито.
– Ты разговариваешь с котом? – По лицу девушки было видно, что она не очень-то и поверила в мои россказни.
– Не разговариваю, – поморщился я. – Он слов не понимает, животное все же. Я посылаю ему мысленные образы, для него доступные. А он посылает образы мне. Когда общаемся напрямую, приходится картинки расшифровывать, а когда подключен коннектор, он автоматически переводит образы Петровича в слова, а мои слова – в образы для кота. Понятно, что это возможно лишь для определенного набора таких картинок, короче, как словарь. Если возникает какое-то новое понятие, коннектор его не преобразует, а передает именно образ, который я расшифровываю самостоятельно и заношу в базу данных. Так и живем. Мы с Петровичем целый год просидели на егерском полигоне, пока словарь составляли и притирались друг к другу.
– Как интересно! – восхитилась Галина. – А почему я об этом никогда не слышала?
– А тебе и не положено, – пожал я плечами. – Фелинологов… Егерей-фелинологов то есть… всего пара сотен на весь корпус Егерей. Мало у кого из людей есть врожденные предпосылки, а искусственно их развить и вовсе нереально, если способностей нет.
– Но почему именно коты?
– Потому что, – соригинальничал я и повторно наполнил бокалы. – Давай, за удачу!
Девушка тост поддержала, но скорее из любопытства, – видимо, поняла, что я должен обдумать речь. Между прочим, информация отнюдь не для свободного распространения, как бы не выйти за рамки.
– Из всех домашних животных у кошек наиболее ярко выраженные способности к телепатии, – продолжил я. – Этот факт сыграл решающую роль в выборе. Оставалось лишь усилить их и приспособить этот довольно слабый вид к неблагоприятным условиям. Генетикам это удалось, заодно они развили интеллект кошек и усилили их в физическом плане. Видела Петровича?
– Нет, мне хватило одного его присутствия, – потупилась девушка. – А потом глаза заслезились.
– Так вот, сибирская порода и так одна из самых крупных, но их еще увеличили. Охотничий кот лишь немногим мельче средней собаки, но гораздо выносливее – может за сутки пройти до пятидесяти километров без последствий для здоровья. Плюс шерсть у него очень плотная и упругая, держит удар когтями и сопротивляется зубам. Короткошерстные породы не подходят, селекция проводилась у сибиряков, персов и шотландских хайлендеров. К тому же такой кот может менять окрас – неосознанно, на автомате. Он просто сливается с окружающей средой, когда охотится. А в обычное время колер у него постоянный, мой Петрович, например, рыжий. Почти как ты.
– Но ведь у собак нюх лучше, логично было бы их для охоты использовать? – удивилась Галя.
– Нет, это заблуждение. Кошки – идеальные хищники. У них хорошее зрение, особенно ночное, острый слух и достаточно чувствительный нюх. А еще они очень чистоплотные – предпочитают растворяться в окружающих запахах, поэтому свой тщательно уничтожают. Заметила, что кошки постоянно вылизываются? А для Внеземелья это очень хорошо: на любой чужой планете новый запах выделяется особенно сильно. Собака только моментально выдала бы себя.
– Век живи – век учись! – заключила девушка. – Можно я с Петровичем как-нибудь пообщаюсь?
– У тебя же аллергия.
– Переживу, на крайний случай фильтры в нос вставлю.
– Почему нет? – не стал возражать я. – Приходи в гости. Хотя это вряд ли, тебя на техническую палубу не пустят… Лучше мы к тебе.
– Хорошо. А почему его нельзя в спецотсеке перевозить?
– Перевозить можно, только это отрицательно сказывается на его психике. Все-таки Петрович уже не просто животное, он мыслящее существо, и оказаться запертым в компании бессловесных тварей для него нешуточный стресс. Можно, конечно, общаться и на расстоянии, но контакт будет слабый, его это не устроит. А в момент прыжка ему лучше всего находиться в непосредственной близости от меня, иначе может «настройка» сбиться, и придется нам еще год на полигоне куковать. И это в лучшем случае. В худшем – связь разорвется навсегда, и кот элементарно сойдет с ума.
– Но почему?
– Потому что он связан только со мной. Партнера поменять не получится. Пары подбираются очень тщательно, с учетом множества параметров, потом долго притираются друг к другу и работают вместе пожизненно. Именно поэтому Петрович – кот. С кошкой я бы не смог наладить полноценный контакт, ментальность разная. Даже если бы и наладил, то скоро бы шизофреником стал: каково, по-твоему, мужику делить собственный мозг с особью женского пола, обладающей интеллектом и непосредственностью ребенка, но со взрослыми желаниями? Тут иногда на Петровича такое находит, что с трудом верится. Он пошляк еще тот, и весьма активный в этом отношении.
– Но ведь кошки недолго живут… У егеря стресс жуткий случается после потери партнера?
– Очень редко, если только кот внезапно гибнет, но это самый неблагоприятный исход. Егерю тогда приходится долго в клинике торчать, пока доктора мозги в порядок не приведут. А вообще охотничьи коты живут около сорока лет, из них порядка тридцати период активности. Мы с Петровичем уже три года работаем, и на пенсию выйдем вместе – я лет в пятьдесят, он, соответственно, в тридцать с гаком. Опять же без реабилитации никак не обойтись. Но такова наша судьба, и оно того стоит.
– Как все сложно, – вздохнула Галя. – Хотя жутко интересно. А почему у твоего кота имя такое странное?
– Ничего не странное, – вступился я за питомца. – Это сокращение. Он все-таки породистый и по документам числится как Василий Иоганн Петровский Распадок, причем Петровский Распадок – это питомник, откуда он родом. Каждый раз выговаривать язык сломаешь. Василий – слишком банально, Иоганн вообще ни в какие ворота… Вот и прижился Петрович. Ему нравится, и мне удобно. Кстати, странно, почему у тебя на него аллергия – сибиряки ее как раз не вызывают. Может, это у тебя просто условная реакция на любую кошку?