Страница 29 из 31
– Да, и он, – ответил я. – На небесах есть тоже люди твоего цвета. Но не спрашивай нас о вещах, которые выше твоего понимания, король Твала!
– Вы, люди звезд, очень смело со мной разговариваете, – ответил Твала тоном, который не очень мне понравился. – Не забывайте, что звезды далеко, а вы здесь. А что, если я сделаю с вами то же, что сделал с тем, которого только что унесли?
Я громко рассмеялся, хотя мне было вовсе не до смеха.
– О король! – промолвил я. – Будь осторожен, когда ступаешь по горячим камням, чтобы не обжечь себе ноги, держи копье за рукоять, чтоб не поранить себе руки. Если хоть один волос упадет с головы моей или моих друзей, тебя поразит смерть. Разве твои люди, – продолжал я, указывая на Инфадуса и мерзавца Скраггу, который в это время вытирал кровь несчастного юноши со своего копья, – не сказали тебе о том, что мы за люди? И видел ли ты человека, подобного этому? – И я указал на Гуда, совершенно уверенный в том, что никогда ничего похожего он не мог видеть.
– Правда, таких людей я никогда не видел, – ответил король.
– Разве они не говорили тебе, как мы поражаем смертью издали?
– Говорили, но я им не верю. Дай мне посмотреть, как вы это делаете. Убей одного из тех воинов, что стоят вон там, – и он указал на противоположную сторону крааля, – и тогда я поверю.
– Нет, – ответил я, – мы не проливаем невинной крови. Мы убиваем лишь тогда, когда человек в чем-нибудь провинился и заслуживает такой кары. Если же ты хочешь убедиться в нашем могуществе, вели своим слугам пригнать в твой крааль быка, и он упадет мертвым прежде, чем пробежит двадцать шагов.
– Нет, – рассмеялся король, – убей человека, и тогда поверю.
– Хорошо, о король! Пусть будет по-твоему, – сказал я спокойно. – Пройди через площадь к воротам крааля, и, прежде чем ты дойдешь до них, ты будешь мертв. Если не хочешь идти сам, пошли твоего сына Скраггу (надо сказать, что в тот момент мне бы доставило большое удовольствие подстрелить этого негодяя).
Услышав эти слова, Скрагга с воплем ужаса бросился в хижину.
Твала высокомерно взглянул на меня и нахмурился: мое предложение ему было явно не по душе.
– Пусть пригонят молодого быка, – приказал он двум слугам.
Те со всех ног бросились исполнять его приказание.
– Теперь, – сказал я, обращаясь к сэру Генри, – стреляйте вы. Я хочу показать этому бандиту, что я не единственный колдун в нашей компании.
Сэр Генри тотчас же взял винтовку и взвел курок.
– Надеюсь, что я не промахнусь, – сказал он с тяжелым вздохом.
– Если не попадете с первого раза, стреляйте второй раз. Цельтесь на сто пятьдесят ярдов и ждите, пока животное не повернется к вам боком.
Снова наступило молчание.
Вдруг в воротах крааля показался бык. Увидев такое скопление народа, он остановился, обводя толпу испуганными, бессмысленными глазами, затем круто повернулся и замычал.
– Стреляйте! – прошептал я.
Бум! Бум! – раздался оглушительный выстрел, и все увидели, что бык лежит на спине, конвульсивно дергая ногами: разрывная пуля угодила ему прямо в ребра. Многотысячная толпа замерла от удивления и ужаса.
С невозмутимым видом я повернулся к королю:
– Ну что, солгал я тебе, о король?
– Нет, белый человек, ты сказал правду, – ответил Твала с почти благоговейным ужасом.
– Слушай, Твала, – продолжал я, – ты все видел. Знай же, мы пришли сюда с миром, а не с войной. Посмотри! – И я высоко поднял винчестер. – Вот этой палкой с дырой посреди не ты сможешь убивать, как мы. Только помни, что я ее заколдовал. Если ты поднимешь эту волшебную палку против человека, она убьет не его, а тебя. Погоди! Я хочу показать тебе еще кое-что. Пусть один из твоих воинов отойдет от нас на сорок шагов и вонзит в землю рукоять копья так, чтобы его лезвие было обращено к нам плоской стороной.
Это приказание было мгновенно исполнено.
– Теперь, о король, смотри! Отсюда я вдребезги разнесу это копье.
Тщательно прицелившись, я выстрелил, и пуля, ударив в середину лезвия, раздробила его на куски.
На площади снова пронесся вздох ужаса и изумления.
– Так вот, Твала, мы дарим тебе эту заколдованную трубку, и со временем я научу тебя, как с ней обращаться. Но берегись направить волшебство жителей звезд против человека на земле! – И с этими словами я подал ему винтовку.
Король взял наш подарок очень осторожно и положил его у своих ног. В эту минуту я заметил, что сморщенная обезьяноподобная фигурка выползла из-под навеса хижины. Она ползла на четвереньках, но, когда приблизилась к месту, где сидел король, поднялась на ноги, сбросила с себя скрывавший ее меховой плащ, и перед нами предстало самое необыкновенное и жуткое человеческое существо. Это была древняя старушонка, лицо которой так высохло и съежилось от возраста, что по величине было не больше, чем у годовалого ребенка. Все оно было изрыто глубокими желтыми морщинами, среди которых проваленная щель обозначала рот, а ниже выдвигался далеко вперед острый, загнутый подбородок. Носа у этого существа не было, и вообще его можно было принять за высушенный на солнце труп, если бы на лице его не горели ярким пламенем большие черные, умные глаза, смотревшие осмысленно и живо из-под совершенно белых бровей, над которыми выступал желтый, как пергамент, лоб. Что касается самой головы, она было совершенно лысая, желтого цвета, и сморщенная кожа на черепе двигалась и сокращалась, как кожа на капюшоне кобры.
Мы невольно вздрогнули от ужаса и отвращения при виде этой страшной старухи. С минуту она стояла неподвижно, потом вдруг вытянула свою костлявую руку, похожую на лапу хищной птицы с когтями длиной почти в дюйм, и, положив ее на плечо Твалы, вдруг заговорила тонким, пронзительным голосом:
– О король, слушай меня! Слушайте меня, о воины! Слушайте, о горы, равнины и реки, и вся родная Страна Кукуанов! Слушайте, о небеса и солнце, о дождь, и бури, и туманы! Слушайте, о мужчины и женщины, юноши и девушки, и вы, младенцы, лежащие в утробе матерей! Слушай меня все, что живет и должно умереть! Слушай меня все, что умерло и должно снова ожить и снова умереть! Слушайте! Дух жизни находится во мне, и я пророчествую. Я пророчествую! Я пророчествую!
Последние ее слова замерли в слабом вопле, и ужас охватил всех присутствующих, включая и нас. Старуха была поистине страшна.
– Кровь! Кровь! Реки крови, кровь всюду! – снова завопила она.
– Я вижу ее, слышу ее запах, чувствую ее вкус – она соленая! Она бежит по земле красным потоком и падает с неба дождем.
Шаги! Шаги! Шаги! Это поступь белого человека. Он идет издалека. Земля содрогается от его шагов; она дрожит и трепещет перед своим господином.
Как хороша эта кровь, эта красная, яркая кровь! Нет ничего лучше запаха свежей крови. Львы, рыча, будут жадно лакать се, хищные птицы будут омывать в ней свои крылья и пронзительно кричать от радости!
Я стара! Стара! Я видела в своей жизни много крови. Ха! Ха! Ха! Но я увижу ее еще больше, прежде чем умру, и душу мою охватит радость и веселье. Сколько мне лет, как вы думаете? Ваши отцы знали меня и их отцы знали меня, и отцы их отцов. Я видела белого человека и знаю его желания. Я стара, но горы старее меня. Скажите мне, кто проложил Великую Дорогу? Кто начертал изображения на скалах? Кто там воздвиг трех Молчаливых, что сидят в горах у колодца и созерцают нашу страну? – И она указала на три крутые скалистые горы, на которые мы обратили внимание еще накануне. – Вы не знаете, а я знаю. Задолго до вас здесь были белые люди. И они снова придут сюда, и вас не станет, ибо они пожрут и уничтожат вас. Да! Да! Да!
И зачем они приходили сюда, эти Белые, Грозные, Мудрые, Могучие, настойчивые и столь искусные в колдовстве люди?
О король! Откуда у тебя блестящий камень, что украшает твое чело? О король! Чьи руки сделали железное одеяние, которое ты носишь на своей груди? Ты не знаешь, а я знаю. Я – Старая, Мудрая, я – Изанузи, великая колдунья!
Потом она повернула свою лысую голову хищной птицы в нашу сторону и воскликнула: