Солнечный ветер

— Это ещё очень неплохо, — заметил доктор, поднимаясь с колен и отряхивая брюки. — Вполне могли получить перелом основания черепа или что-нибудь в том же роде. Но шея у вас крепкая, обошлось. А лицо просто слегка обожжено. Не сильно, даже брови не подпалило… Видите нормально? Глаза в порядке?

Реймонд, приподнявшись на локтях, огляделся. Лежал он, видимо, там же где и шлёпнулся – в дальнем конце грузовой камеры, у входа в кубрик. Наверное, его побоялись переносить, опасаясь перелома позвоночника. В помещении царил полумрак – электролампа под потолком не горела, камеру освещали лишь химические свечи, расставленные на невысоких ящиках и ступеньках лестницы. Свечи были старые, слабые, дающие красноватый, колеблющийся свет, в котором все предметы виделись чёрными силуэтами, так что проверить остроту зрения представлялось затруднительным. Лейтенант моргнул несколько раз, перевёл взгляд с одной свечи на другую – в глазах ломило, но не двоилось и не расплывалось.

— Будем считать, что всё в порядке, — прокряхтел бывший адъютант, садясь. В затылок незамедлительно вонзилась раскаленная пика, и Реймонд замер, дожидаясь, пока боль пройдёт. — Доктор, что случилось?

— Я думал, это вы мне объясните, что случилось, — с грустной усмешкой ответил маленький инородец, усаживаясь на мягкий бумажный пакет, перетянутый бечёвкой. — Я был немного занят и не смотрел вверх… Что-то взорвалось?

— Корабль, который нас преследовал. Вик приказал обстрелять астероиды, чтобы создать… завесу из обломков, что ли. Тучу пыли и мелких камней… Чтобы преследователь в неё врезался на полном ходу.

— Вполне в его духе, — кивнул доктор.

— Но один камень оказался слишком большим. Он разбил люггеру весь нос, и там что-то взорвалось. Чёрт, доктор… — Реймонд прижал ладони к вискам и зажмурился, вспоминая тот миг. — Это невозможно, он же был размером чуть не с омнибус! Как они могли отколоть такую глыбу с помощью мушкетов и ручных бомбард?!

— Ну, не знаю, как именно они это сделали… — покачал головой Блаузи. — Но вариантов много. Например, это мог быть отдельный камень, приплавленный к большому астероиду прослойкой льда. Она легко растаяла от выстрелов, вот он и отделился целиком… Или в астероиде мог быть карман замёрзших газов. От нагревания он взорвался, выбросив сразу большой кусок… Да какая теперь разница? Главное – Вику впервые вышло боком его знаменитое везение.

— Действительно… Кому теперь… — в голове Реймонда вдруг резко, рывком, прояснилось. Словно удар по темечку, ошеломило осознание того, ЧТО действительно произошло, и он принялся подниматься на ноги, цепляясь за стоящий рядом ящик и бормоча:

— Погодите… Погодите-ка…

— Вам лучше не вставать пока, — посоветовал доктор, не предпринимая в то же время никаких попыток остановить "пациента". — А то не устоите и приложитесь снова об доски – на этот раз лбом.

— Устою, — упрямо мотнул головой фок Аркенау и выпрямился окончательно. Оказалось, что кроме них с доктором, в грузовой камере находятся ещё четыре матроса, которых, лёжа на полу, юноша не мог видеть. Все четверо сидели на ящиках или пакетах – неподвижно, понурившись, опустив головы. Никто из них даже не взглянул на лейтенанта. Тот, в свою очередь игнорируя их, неуверенной походкой прошагал к лестнице. Вскинул голову и тут же схватился за лестничные перила, чтобы не упасть.

— Реймонд! — окликнул его доктор.

Наследник Аркенау шумно втянул воздух сквозь зубы, выдавил из себя тихий, почти неслышный стон и опустил взгляд. Смотреть было не на что. Люк затянула синяя, почти непрозрачная, фосфоресцирующая плёнка. Защитное поле схлопнулось, а значит там, на открытой палубе, был вакуум. "Колпак жизни" сработал по аварийному варианту – уменьшил свою площадь, чтобы повысить прочность. Принял меры для спасения людей внутри корпуса, потому что люди снаружи выжить всё равно не могли… Да… Мощный был взрыв…

— Сколько… выживших? — хрипло спросил лейтенант, с трудом продавив слова через перехвативший горло спазм. В сердце начал ввинчиваться ледяной буравчик.

— Кроме нас с вами – ещё семь человек. Сэм, Ганс, Михаэль и Карл – канониры, — теперь Реймонда заметил, что голос судового врача был не спокойным, как ему сначала показалось, а скорее пустым, лишённым всяких эмоций. — Макс был в трюме, его послали за крепёжной нитью для ремонта. Фриц помогал мне. Брокхзен работал в машинном. Всё.

Последнее слово доктор произнёс отрывисто, словно выплюнул.

— А где?… — не закончив фразу, Фок Аркенау обернулся к собеседнику и сел на ступеньки. Снова схватился за голову. — Где главный инженер? Он же тоже был в машинном.

— Дитц стал героем, — в бесцветном голосе инородца проскользнул намёк на усмешку. — Представляете, сколько энергии впитали паруса, когда их накрыло взрывом? Дитц разомкнул энергетический контур сразу же, как пошла перегрузка, и тем спас всю энергосистему – иначе тут даже провода в стенах расплавились бы. Вместо них расплавился Дитц… Размыкал-то он, если верить словам Брокхзена, голыми руками… Баллады не достойно, но уважения заслуживает.

Реймонд сглотнул и уставился в пол. Очень хотелось закрыть глаза и снова отключиться или хотя бы заснуть. На пару недель, может даже месяцев – пока с происходящим не разберутся. Вот только кто теперь будет разбираться? Не матросы же…

— С раненым нехорошо вышло, — продолжал врач. — Малость лишнего пришлось ампутировать, и крови он много потерял, — Блаузи указал кивком на раненого, который теперь был укрыт до подбородка белой простынёй, позаимствованной, похоже, из гостевой каюты. — Рука у меня дрогнула, и не раз, особенно когда нас взрывом тряхнуло… Не знаю теперь, выживет ли.

Электролампа неожиданно вспыхнула, залив помещение ярким светом. Лейтенант прикрыл глаза ладонью, морщась, а доктор с наигранным оптимизмом произнёс:

— Оп! Брокхзен справился, молодец.

— А откуда энергия? Парусов-то больше нет… — спросил Реймонд просто, чтобы не молчать – ответ он и так знал.

— От накопителей. Аккумуляторы должны быть почти полны, мы очень мало энергии использовали, — пояснил Блаузи. — Если использовать только для освещения и подпитки "колпака" – надолго хватит. Да и с другими запасами… Михаэль и Фриц сейчас проводят ревизию в трюме. Но я и так знаю содержимое – если ничего не испортилось от всех этих манёвров, воды нам девятерым хватит месяцев на пять, еды – и того больше.

— Это хорошо, — пробормотал фок Аркенау, вновь опуская взгляд. Наступило долгое, тягостное молчание. Уцелевшие сидели каждый в своём углу, стараясь не смотреть друг на друга. Снизу, из машинного, вернулся Брокхзен и тоже ни слова не говоря, уселся на ступеньки рядом с Реймондом, переставив на пол ненужную теперь свечу. Лейтенант покосился на младшего инженера и, сам не зная зачем, похлопал его по плечу. Тот кивнул, однако всё равно ничего не сказал.

Вскоре появились оставшиеся двое – они принесли из трюма хлеб в герметичном контейнере, консервы, солонину, лимонный сок и флягу с водой. Доктор порекомендовал всем подкрепиться, однако его совету последовали лишь трое – канонир Ганс и сами Фриц с Михаэлем. Подумав немного, к ним присоединился Реймонд. Пока резали не свежий уже, но всё ещё мягкий хлеб и солонину, Михаэль сходил в кубрик за кружками, разлил в них сок, разбавив его водой. К счастью, пока что никому не пришло в голову открыть спиртное, которое на корабле, безусловно, было. "А ведь обязательно придёт, — подумал лейтенант. — Если их чем-нибудь не занять…" После глотка кислого сока Реймонду немного полегчало, и в голове у него стали появляться рациональные мысли. Глядя, как матросы с каким-то отчаянным остервенением жуют еду, с силой работая челюстями, как их товарищи, тоже не евшие почти весь день, безучастно сверлят взглядами пол, наследник Аркенау вдруг понял, что им сейчас куда тяжелее, чем ему. Конечно, они – взрослые, бывалые мужчины, куда старше и опытнее бывшего адъютанта. Команда наверняка повидала немало переделок, несла потери не раз. Но… Всех выживших членов экипажа "Родрика" раздавила потеря товарищей, друзей, а главное – командиров, которые могли бы дать подчинённым цель, приободрить, заставить забыть за выполнением заданий о личных переживаниях. Матросам нужен был командир. Из офицеров остался только доктор – человек умный, самостоятельный, но не привыкший командовать кем-либо, кроме себя самого. К тому же врач был близким другом капитана, старпома и главного инженера, так что ему, возможно, было даже хуже, чем всем остальным… Реймонд же был здесь чужим, в лучшем случае, гостем – и это сейчас давало ему силы. Теперь, успокоившись и разобравшись в своих чувствах, он понял, что куда больше гибели капитана и команды, его потрясла мысль о том, что он вновь в руках судьбы – заперт на дрейфующем корабле, опять ни на что не влияя. При Траунголе было хуже. Определённо. При Траунголе…