Страница 61 из 78
Нужно бы было, чтобы каждый военный хирург сообщал, по крайней мере, исторический обзор событий, произведших на него общее впечатление. Я изложу мой собственный, который я составил, пробыв 7 месяцев в Севастополе и наблюдав в это время более 2000 ампутаций.
1. Самый лучший результат от ранних ампутаций получен в начале осады, после первого бомбардирования в октябре ст. ст. 1854. Эти операции были сделаны по большей части на черноморских матросах, главных в то время защитниках города. Заключение мое о счастливом результате я вывожу из того, что, приехав в ноябре, я застал в живых несколько ампутированных у верхней и на границах верхней трети бедра с среднею. Почти все операции сделаны были молодыми хирургами худыми инструментами, и почти все оперированные оставались в самом городе. Большая часть повреждений нанесена была большими огнестрельными снарядами. Эти два обстоятельства: род и место повреждения, т. е. раны бедра, нанесенные бомбами, для меня самый верный критериум успеха.
2. Совершенно другой результат дали операции у раненых под Альмою и Инкерманом. Из раненых под Альмою я нашел в ноябре 1854 уже немногих в Симферополе и Севастополе: большая часть их умерла, некоторые были транспортированы в Одессу. Но всех раненых под Инкерманом, оставшихся в течение первых 2-3 недель живыми, я застал еще в лазаретах Симферополя, Бахчисарая и Севастополя. Между ними смертность после ранних ампутаций была по малой мере такая же, как и после поздних. Это и не могло быть иначе.
Транспорт, сделавший на меня такое грустное впечатление при моем первом въезде в Севастополь, состоял почти весь из этих ампутированных, отправлявшихся в Симферополь. Раненые под Инкерманом лежали скученными в бараках и батареях на Северной стороне Севастополя в худых казармах Бахчисарая, в лазаретах, присутственных местах и частных домах Симферополя, большая часть без коек, на нарах и на полу. Был недостаток и в белье, и в перевязочных средствах. Пиэмия, острогнойный и острогангренозный отеки поражали одиноко и после ранних, и после поздних ампутаций. Немногие,- и рано, и поздно ампутированные,- выздоравливали, однакоже, несмотря на все эти бедствия.
3. Большая часть ранних ампутаций бедра, сделанных в ноябре и декабре 1854, кончилась смертью. Бараки в Севастополе были в это время еще переполнены ранеными, оставшимися после инкерманского сражения; транспорты в отдаленные места были невозможны, да и сообщение между Севастополем и Симферополем трудно. Показывался недостаток не только в белье и перевязочных средствах, но и в жизненных припасах.
Между тем постоянно были ночные вылазки, производились земляные работы, подкопы и т. п. Свеже-раненые отсылались с батареи по большей части на перевязочные пункты Южной стороны, и только часть их поступала в бараки на Северную.
В это время я и имел случай видеть, как плохо шло с ранними ампутациями и резекциями. Напротив, многие поздние ампутации, сделанные на изнуренных больных, оканчивались неожиданно хорошо. В эти же месяцы я ездил в Симферополь; там было сделано несколько сотен поздних операций, из которых некоторые ампутации верхней трети бедра окончились также благополучно, несмотря на высокую степень изнурения оперированных. На Южной стороне Севастополя шло еще относительно лучше с ранними операциями.
4. Но в конце декабря 1854 и там (на Южной стороне) результаты ранних ампутаций и резекций стали делаться хуже и хуже; начали появляться после каждой ранней операции острогнойные отеки и пиэмии, хотя большая часть повреждений была наносима не большими огнестрельными снарядами, а пулями и иногда (в ночных вылазках) штыками.
Около этого-то времени (в январе 1855) я и нашел на главном перевязочном пункте Южной стороны большую часть свежих ран пораженными от холодных ирригаций, гнойными затеками, рожами и омертвением, так что я принужден был опростать все здание.
5. Когда оперированные и раненые были перевезены в январе 1855 из главного перевязочного пункта (дома Дворянского собрания) в Николаевскую батарею и частные дома, то несколько времени результаты и ранних и поздних операций были лучше. Я сужу опять по тому же критериуму: по ампутациям на средине и верхней трети бедра; несколько ранних ампутаций этой части окончились успешно.
В списках, сохранившихся у меня от этого времени, отмечены из 11 этих операций 6 успешных. Всех больных, с худыми, гноящимися ранами я тщательно и немедленно отделял от свежераненых и учредил в частном доме особое отделение для гангренозных, пиэмиков и безнадежных. В это же время одна палата в Николаевской батарее была назначена для сложных переломов, а холодные ирригации были отменены. Поздние операции, за исключением нескольких резекций, начали теперь реже встречаться.
6. Так шло до марта 1855. В этом месяце было сделано значительное ночное нападение французами на один из наших редутов, а потом, на другой день Светлого воскресенья, началось второе большее бомбардирование Севастополя.
Я должен был снова открыть очищавшийся (в течение 6 недель) главный перевязочный пункт в доме Дворянского собрания; он с этих пор оставался открытым, пока не был последние месяцы осады разрушен бомбами. Ранние операции, произведенные в нем в первые 2-3 недели после вентиляции, шли довольно хорошо; острогнойные отеки не показывались. Из этого периода значатся в моих списках и несколько счастливых случаев ранних двойных ампутаций, а именно: обоих бедер (в средине и на границе верхней трети с среднею), обеих голеней, бедра и голени, бедра и моей остеопластической операции ножного сустава. Но этот счастливый период продолжался не более 3 недель. Начали появляться и случаи местного окоченения после ранних ампутаций бедра [...]. Большая часть ранних операций, сделанных во время бомбардирования, назначалась в повреждениях большими огнестрельными снарядами (осколками бомб). К концу апреля 1855 начинается самое несчастное время для ранних операций.
7. В начале мая почти ни один случай ранней ампутации бедра не прошел благополучно. Умирали почти все и ампутированные в нижней трети бедра. У меня отмечены 10 ампутаций, сделанных почти в один и тот же день, и из них 5 я сделал сам по способу, от которого еще надеялся тогда видеть успех (с большим передним лоскутом). Все 10 умерли один за другим от острогнойного и острогангренозного отеков. Около этого же времени (в апреле) случилась и катастрофа с нашими ампутированными, - их перевезли на пароходе из Николаевской батареи на Северную сторону и положили в солдатские палатки. Можно себе представить, как поднялась после этого цифра смертности. Из 500 ампутированных (ранних) осталась едва треть живыми в первые 3 недели, а из ампутированных на бедре остались в живых не более 24, тогда как их было до 200!
В мае обнаружилась и холера; она, однакоже, редко поражала раненых. Я упоминаю об ней потому, что в эпидемию 1848 - 1849 годов заметил влияние холерной эпидемии на развитие острых травматических пиэмии.
(Об эпидемии холеры в 1848-1849 гг. - классическое исследование П. "Патологическая анатомия..." (1850 г.). Еще раньше П. заявил Конференции МХА, что он произвел 500 вскрытий умерших от холеры. "Полученные при этом результаты вскрытий,- писал П.,- отличались от описанных другими наблюдателями и могли послужить к дальнейшему развитию сведений о сущности самой болезни. Изменения органов преимущественно кишечника, найденные при вскрытиях, изображены в натуральном виде на 35 рисунках, сделанных художником Теребеневым" (П. А. Бе- логорский, стр. 76 и сл.).
Во вступительной главе к исследованию и в предисловии к Атласу П. пишет, что материалом для этой работы послужили, кроме вскрытий, двухлетние наблюдения на Кавказе, в Москве, Дерпте, в разных госпиталях Петербурга. По поводу Атласа, рисунки для которого выполнены художниками Теребеневым и Мейером под его руководством, П. заявляет: "Если художник имеет более целью передать изменения наружного вида и цвета, нежели показать изменения устройства ткани, то он не должен, по моему мнению, теряться в мелочных подробностях, а иметь в виду целое... Не будучи сам живописцем (хотя и имея уже несколько навыка в этом деле: под моим присмотром снято до 1000 анатомо-патологических рисунков, хранящихся в Музее нашей академии) ...я могу сказать совершенно беспристрастно, что из всех виденных мною анатомо-патологических рисунков изображения этих художников несравненно живее напоминают характеристическое в изменениях тканей, замеченных мною при вскрытии холерных".