Желтая акация

— Хорошо. Согласимся на минуту, что он был прав, выступая против первого и даже второго пунктов, — сказала Алеся Сильвестровна. — Но что же он, разрешите узнать, имел против кедра и водяных орехов, например?

— О, это еще интереснее! «Я никогда в жизни не слышал, — твердил он, — чтобы кто-то прививал хвойные деревья на хвойные. Это чудачество какое-то, не надо детские головы забивать такими глупостями». Черноягодный паслен, по его мнению, — это какая-то вообще отрава. А про водяные орехи: «Еще, чего доброго, дети утонут, сажая или собирая их. Тогда кто будет отвечать? Вы тогда и на меня будете ссылаться, скажете, что план утвержден инспектором… Ни в коем случае. К черту все, что связано с глубокой водой…»

Тит Апанасович даже захохотал:

— Простите меня, товарищи, за мою неделикатность и несдержанность… Но это же не анекдот! Он действительно любит плавать на мелких местах. Я однажды купался с ним вместе, так до сих пор забыть не могу… Я плаваю на самой стремнине, а он около бережка, около бережка, упираясь ногами и руками в дно…

Сымон Васильевич не на шутку рассердился, что с ним случалось редко.

— Его личные вкусы нас мало интересуют… Давайте, товарищи, ближе к делу. Я предлагаю конкретно: записать в протоколе нашего совета, что эти три пункта, зачитанные Ниной Ивановной, мы включаем в ее план и утверждаем их. Вы только подумайте: какой интересный материал, нужный не только для одной нашей школы, подготовила Нина Ивановна, а тут… Кто за это предложение? Все? Очень хорошо. Так и запишем.

— Пора домой!

— Сейчас, сейчас, Елена Осиповна! Мы подошли к нашему главному вопросу — об инциденте… Для восстановления нарушенного контакта и добрых отношений учеников восьмого класса с учительницей Ниной Ивановной мы сообща должны сделать вот что. Во-первых, посоветовать Нине Ивановне отметку в журнал не вносить. Во-вторых, использовав удобный случай — начало активной работы в саду и огороде, — провести общее собрание юных натуралистов, а фактически учеников всех классов, на котором обсудить план весенне-летне-осенних работ по биологии, включив, разумеется, и восстановленные нами пункты. Как раз эти пункты больше всего интересуют учеников. В-третьих, на собрании мы с вами дополнительно внесем предложение включить в план несколько дальних экскурсий и интересных походов. Почему я говорю — на собрании, а не сейчас? Мне надо будет согласовать эти вопросы в районных организациях. Разговор идет о материальной стороне вопроса. Я узнаю точно, получим ли мы деньги для этой цели. Без средств в далекие экскурсии посылать своих учеников мы не сможем. А сегодня вечером я лично поговорю со Скрипкой. Мне думается, что он на очередном уроке извинится перед Ниной Ивановной, а Нина Ивановна, в свою очередь, найдет возможность сгладить всю эту историю, и дело пойдет у нас хорошо, как шло до сих пор. Как вы относитесь к таким соображениям?

В ответ послышались голоса преподавателей:

— Согласны!.. Хорошо!.. Лучшего не придумать!..

— Если так, пошли обедать! Действительно, мы задержались сегодня, но результатами нашего разговора я доволен…

«Подпольный» кружок «Желтая акация»

Молод ты. И кругом

Мир — как песня, пригожий, манящий,

Опадает дождем

Яблонь цвет, лепестками летящий.

Адам шел из школы вместе со своими друзьями: Ганной Савич, Михасем Лосиком, Гиляром Стомой, Марылей Колечкой и Сымоном Жуком.

Сначала они молчали. Адам тихонько насвистывал мелодию народной песни: «Ой, беду веду, а беда моя, а беда не ведется».

Ганна подхватила мелодию и красиво повела ее:

Потом засмеялась:

— Брось ты, Адам! Печальная песня, хоть и красивая. Весна… Надо что-то повеселее, светлое, бодрое…

И она запела другую, а друзья подхватили:

Тут уже засмеялись все. Адам шутливо обиделся:

— Еще и ты, Ганночка! Недаром говорят: «В три секача секут, одного рака пекут».

Ответила ему Марыля:

— А ну тебя, Адам! Уж очень ты горяч! Все учителя знают, что ты хороший ученик. И Нина Ивановна сама исправила б твою единицу на четверку, а ты: «венгерская система»! Откуда ты ее выкопал только? Разве на самом деле есть такая?

— А как же! Я читал об этом.

— Нина Ивановна очень добрая, сердечная, — заметила Ганна.

— Честно говоря, я сам жалею, что так все получилось нескладно, — признался Адам. — Как посмотрел на единицу — жирная, большая… И подумать только: хоть бы одна-единственная ошибочка была, как на грех. Ни одной запятой не исправлено…

Гиляр обратил внимание на другое:

— Вы послушали б, что Кася выкинула: «Так ему и надо! Подумаешь, отличник какой! Еще „подпольный“ кружок организовал. Надо поинтересоваться, чем эта „Желтая акация“ занимается».

Все снова засмеялись. Адам спросил:

— А ты не предложил ей к нам присоединиться? Вот и посмотрела бы, чем мы занимаемся. Послали бы ее на тополь высокий, тогда узнала бы, «подпольный» наш кружок или «надпольный».

Михась сразу встрепенулся:

— Ой, братцы, простите! Хорошо, что Адам про тополь вспомнил… Зацвела груша на тополе!

Друзья сразу остановились. Ганна упрекнула Михася:

— Эх, ты! Молчал столько времени!

— Забыл! Сами должны понять — сегодняшний день ненормальный какой-то…

Девчата и хлопцы повернули в конец школьного сада, где стояла зеленая стена тополей. На десяти молодых деревьях еще позапрошлым летом были привиты ветки груши. Большинство их принялось, но в первый год они не цвели. Занявшись другими делами, как-то о грушах на тополе и забыли. Не забывал один Михась, инициатор этого дела. А сегодня он увидел, что на трех тополях распустились грушевые цветы.

Подойдя ближе к этим деревьям, все как зачарованные остановились и начали смотреть на плоды своих исканий и опытов.

Вот оно, первое достижение!

В сверкающей зелени молодых тополей, будто в гостях, цвели крупные ветки груши, осыпанные бело-розовыми цветами. С первого взгляда создавалось впечатление, что туда поставлены цветущие грушевые ветки, как букеты в темно-зеленые глянцевитые вазы.

Даже сами творцы этого дива внимательно рассматривали деревья: не подшутил ли Михась, не создал ли он какой-то фокус, чтобы поднять настроение?

Нет! Все, как должно быть. Вот место прививки, вот окрепшие за два года ветки груши.

Юноши и девушки, взявшись за руки, стали перед тополями и закричали: «Ура! Хай живе!..»

В это время шел из школы Иван Степанович. Услышав взволнованные голоса и такие торжественные восклицания, он приостановился у забора и спросил:

— Что там у вас за праздник?

— Заходите, Иван Степанович, узнаете сами, праздник это или нет, — ответил Михась.

Иван Степанович прошел в сад. Остановился. Посмотрел на тополя и удивился:

— Что за чудо такое?

— Это наша самостоятельная работа, Иван Степанович, — ответил Адам. — Позапрошлым летом мы привили для пробы грушу на разные деревья: на вербу, на клен, на березу, на рябину, на тополь. Может, что не так, как полагается, сделали, но на тех деревьях прививки не принялись. А на тополях из десяти прививок три пошли хорошо и, как видите, зацвели.

— Дорогие! — воскликнул Иван Степанович. — Какие же вы молодцы! Какие же вы умники! И как мне стыдно смотреть вам в глаза. У меня самого руки не доходят до всего… Знаете, в колхозе работы много, в школе, да еще дома не все ладится — жена расхворалась… Но разве это оправдание! Теперь я сам запишусь в ваш кружок, если не прогоните меня.