Страница 6 из 10
– Уж если ты водопроводчиком рождён, так будь водопроводчик!.. – Он хлопнул дверью и ушёл.
Теперь я уже не только горел, но и тонул, и тут мне прибавилось хлопот, потому что явились грабители и убийцы.
Один грабитель и убийца сжимал в руке пальцевой эспандер, похожий на челюсть вымершего осла с жёлтыми зубами. И на руке у него было написано: «КОЛЯ». Второй накачивал мышцы эспандером, похожим на кольцо, которое грызут беззубые младенцы. И на руке у него написано: «ВАСЯ».
«Эх, ты! – Я подумал про папу. – Не торопишься, потом будешь локти кусать».
Я намекнул, чтобы ВАСЯ и КОЛЯ уходили, потому что неудобно было сказать об этом прямо. Но они не поняли намёка. КОЛЯ вынул из кармана бутерброды, которые дала ему с собой бабушка, стал их есть и критиковать – мол, бабушка подхалтуривает: хлеб режет толсто, а сыр – тонко.
У меня в холодильнике лежал плавленый сырок «Дружба». И я предложил его КОЛЕ. Но он отверг «Дружбу».
– Когда я был мальчиком, – сказал КОЛЯ, – я часто просил мою бабушку купить мне мороженое. Она подходила к киоску и делала вид, что покупает! А САМА ВМЕСТО МОРОЖЕНОГО ПОДСОВЫВАЛА МНЕ ПЛАВЛЕНЫЙ СЫРОК!.. А я верил! – процедил он сквозь зубы. – Жевал и думал: «Ну и дрянь же это мороженое! Что его все так любят?!!»
– Страшная история! Страшная! – воскликнул ВАСЯ. – Вот почему из тебя, Коля, вырос бандит!
И он сам слопал «Дружбу», а серебряную бумажку закинул в ведро.
– Один удачный бросок – и хорошее настроение на целый день! – радостно сказал ВАСЯ.
Они мне понравились, ВАСЯ и КОЛЯ. Мне ВСЕ НРАВЯТСЯ – вот в чём моя беда. Эта дурацкая любовь КО ВСЕМ когда-нибудь уморит меня, я знаю! Как бы мне хотелось быть настоящим мальчишкой! Иметь рогатку, гонять голубей, стрелять в стёкла, как семья Волобуевых. Присоединиться к ним, ходить в пиджаках с подрезанными рукавами, просить: «Парень, мне надо домой, дай на метро!» А потом зайти за угол и смеяться над этим человеком! Ходить в овраг, жечь костры, сидеть на каких-то лавках, а потом орать под окнами!..
Я предложил грабителям чаю. ВАСЯ согласился, а КОЛЯ ни в какую. Он сказал, что от чая не отказывается, но СНАЧАЛА – ДЕЛО, и стал выносить вещи из квартиры. Он выносил и выносил и всё твердил:
– Я лишнего не возьму, а только то, что надо до зарезу.
Они по-дружески отнеслись ко мне, я знаю, но хищные чувства взяли верх, и они забрали всё, даже мой кубок с надписью: «Виват», крышку чернильницы в виде головы негра и альбом с фотографиями папиной молодости. Они ограбили меня и убили. И уехали, чай не стали пить.
– А чай? – всё-таки спросил ВАСЯ.
– Чай мы попьём дома, – строго ответил КОЛЯ.
И тут мой папа пришёл – такой весёлый!
– Андрюха, – говорит, – ничего, я чуть-чуть припозднился?
Я ответил:
– Нормально.
И на душе у меня запели воробьи.
– Ты молодец! – говорит папа. – Не насвинячил нигде ничего. Всё на своих местах. Сам в полном порядке. Я вижу: за тебя уже можно не волноваться.
– Конечно, – сказал я. – Чего зря волноваться? Мы подхваливали меня, оба мной гордились.
И вдруг за окном загудела сирена. Во двор, обгоняя друг друга, мигая мигалками, въехали пожарные, милиция и «скорая помощь». Они, как сумасшедшие, выскочили из машин и бросились в наш подъезд.
– Боже мой! – сказал папа. – К кому это?
И пошёл открывать, потому что нам в дверь позвонили.
Блохнесское чудовище
Не просто вырастить охотничью собаку. Вот наша такса Кит. Сейчас он уже в летах. А лучшие годы жизни он посвятил уничтожению ВСЕГО вокруг себя, и всё это он ел!
Мы страшно боялись, что он заболеет и умрёт. Но Кит жил припеваючи. Только однажды он впал в меланхолию, когда проглотил мою резиновую галошу. Месяц ходил печальный, а потом опять взялся за своё.
Если положить в кровать рыжего пса, который сторожит тёти-Нюрин огород, он быстро вскочит и удерёт. А Кит ляжет, устроится поуютней и будет пыхтеть, чтобы пожарче сделать своему товарищу по кровати – мне.
Я даже представить не могу, что у нас когда-то не было Кита. Я помню, как у него нос вытягивался, уши, туловище, он рос хоть и незаметно, а прямо на глазах, как идут минутные стрелки.
Когда мы первый раз привели его на выставку, он оказался лучшей собакой в Москве. Все были начёсанные, причёсанные, а Кит вышел с папой на ринг, и судья сказал:
– Кобель Антонов! Первое место по красоте.
Когда он подошёл к двухметровому барьеру, мы ужаснулись: он никогда не прыгал такую высоту. Забор сплошной. Никто никого не видит. Папа встал за барьером и крикнул:
– КИТ!
Кит взвыл – это было тоскливое коровье мычание – и перепрыгнул.
А как он охотился! Механический заяц в штаны наложил, когда Кит появился на горизонте.
Из уважения к Киту папа приобрёл ружье и подал заявку на охоту на ворон, как на вредных животных. Но Кит так весело на них кидался, что все вороны просто улетели из нашего двора.
С тех пор у Кита во дворе хорошая репутация.
Когда к нам пришла отравительница крыс и мышей, тихая женщина в серой шапочке, увидела Кита – испугалась, то наша дворничиха сказала ей:
– Не бойтесь! Это самая лучшая собака на свете.
Тихая женщина в серой шапочке пришла травить крыс и мышей, но у нас их не оказалось. И всё-таки папа взял телефон этой тихой женщины, папа взял её визитную карточку: «Плахова – крысы-мыши». И мы забыли про эту карточку, совсем забыли.
Летом я и Кит гуляли в полях. Он давал круги, зависая над маленькими зелёными ёлками. Он так хорошо себя чувствует в полёте. И я себя тоже! А когда шёл дождь, мы бежали домой под дождём. Впереди, задрав хвост, шпарил Кит. И я думал: «Вот как надо счастливо жить».
И вдруг – ни с того ни с сего – как гром среди ясного неба: у нашего Кита завелись блохи. Блохи очень приспособлены к жизни. Они пришли к нам из тьмы веков и, наверное, будут прыгать и скакать, когда погаснет Солнце и наша цивилизация исчезнет с лица Земли.
– Выше нос! – сказал папа псу.
Он схватил Кита, как орёл курочку, сунул в ванну и намылил дегтярным мылом. Блохи обалдели. У них был такой ошалелый вид! Мы думали: никто не уйдёт живым, все найдут себе тут могилу. Но они проявили самообладание и дружно перебежали к Киту на нос. Я поймал несколько штук.
– Где ты их находишь, где?! – кричал папа.
– Сейчас я тебе покажу, – отвечал я, – и ты запомнишь.
– А что? Какое чувство, – кричал папа, – когда ты поймал блоху?
– Чувство радости, – отвечал я.
Тут они взяли и перескочили на папу. Папа бил их газетой, крича:
– Андрюха! Они скачут по моей груди!
Он гонял их с места на место, пока вся компания почти без потерь снова не оказалась на Ките.
– Только весёлое животное, как блоха, – сказал папа, – не станет предаваться унынию после таких сокрушительных ударов судьбы.
И вызвал ветеринара.
Ветеринар приехал на «газике».
– Поменьше гуляй, – сказал он мне. – Ваш двор полон инфекции.
Я поглядел в окно. Двор был пуст. Как странно устроен мир! Один человек смотрит и не видит. Другой же видит не глядя. Тогда я представил себе толпу ИНФЕКЦИЙ, похожих на слоноедов, свирепо разгуливающих по двору.
– На что жалуемся? – спросил ветеринар.
Кит лежал у меня в постели. Я боюсь: если не пускать на кровать Кита, он может не понять, в чём дело, и подумает, что его разлюбили.
– Кто это? – спросил ветеринар, осмотрев Кита.
– Это блохи, – ответил папа. И беззаботно добавил: – Что за собака в наше время без блох?
– А кто вам сказал, что это собака? – спрашивает ветеринар.
Я знал, я давно подозревал, что Кит не собака, а четвероногий человек.
– Это короткоухая такса, – твёрдо произнёс папа, – купленная мной и Андрюхой на Птичьем рынке.
– Вас обманули, – сказал ветеринар. – Это крыса. Циклопическая американская крыса. Вид найден в городе Бостоне, штат Массачусетс, во время ремонта канализационных труб. Бостонцы привозят их в клетках на Птичий рынок и продают в качестве такс.