Наперекор судьбе

– Элизабет! – Кристофер прикрыл глаза, его голос прозвучал совсем тихо. – Я знаю, ты всегда любила его. Я знаю, что вы всегда были очень близки. Да, я знаю, что он действительно часто был очень добр к тебе. Но… Ты готова выслушать то, что я тебе скажу? Я должен многое тебе сказать, но ты сразу захочешь заставить меня замолчать. Ты выслушаешь меня? Я должен добавить, что Джон может подтвердить справедливость того, что я собираюсь тебе рассказать.

– Джон? – Элизабет озадаченно посмотрела на него.

– Да. – Кристофер кивнул. – Так ты выслушаешь меня?

– Говори, – ответила Элизабет, подняв подбородок. – Но если ты попытаешься настроить меня против Мартина, то лучше не трудись. Ты только заставишь меня презирать тебя.

– Люси Фенвик, – начал он, – та женщина…

– Я помню, кто такая Люси Фенвик, – ледяным тоном перебила Элизабет.

Кристофер глубоко вздохнул.

– Это Мартин оплачивал ее жилье, – сказал он, – а также давал ей крупные суммы денег. После нашего развода он оплатил переезд ее и ребенка в Америку. Он заманил меня в западню, когда в посланной мне записке попросил прийти в ее дом, написав, что она из семьи Джонсонов из Пенхэллоу и оказалась в трудном положении. А сам следом привел туда тебя.

Элизабет сразу почувствовала, что он говорит правду. Вряд ли он бы стал говорить об этом, если бы у него не было доказательств и если бы Джон не мог подтвердить его слова. Он говорил правду. Вероятно, именно это так разозлило Элизабет.

– Это ложь! – воскликнула она задрожавшим голосом. – Грязная ложь, Кристофер! Позволь мне выйти. Я пойду домой пешком.

– Слушай, – повторил он. – Тебе еще многое предстоит узнать.

Элизабет резко отвернулась, и, пока он говорил, она смотрела на дверцу экипажа.

– Этот случай с игрой в карты в Оксфорде, который явился причиной самоубийства, действительно имел место, – продолжал Кристофер. – Я был там в тот вечер, когда бедняга Моррисон все проиграл. Мне стыдно, что я, как и другие присутствующие, не попытался положить конец этой игре, хотя Моррисон и сам прекрасно понимал, что делал. Но я не участвовал в этой игре, Элизабет. Мартин узнал об этом случае от человека, который в тот вечер тоже был там, но вскоре он уехал из Англии в Ирландию.

Он замолчал, ожидая, что она скажет что-нибудь. Но Элизабет молчала, не сводя глаз с дверцы.

– Теперь о том человеке, который сказал, что это я ушел из театра с той несчастной девушкой, которую потом обнаружили жестоко избитой и мертвой, – продолжал Кристофер. – Этот человек недавно мне признался, что это Мартин заплатил ему за ложь.

Элизабет прижалась лбом к стенке экипажа и закрыла глаза.

– Развод из-за неверности супруга практически невозможен, – продолжал он. – Нужны были отягчающие обстоятельства. Грубое обращение со шлюхой, которое привело к ее смерти, не очень хорошо характеризует мужа, верно? Так же как и игра в карты с высокими ставками, которая довела партнера до самоубийства. И мы должны были расстаться навсегда, Элизабет, ведь мне было выдвинуто столько обвинений. Ты должна была быть полностью раздавлена, чтобы преданный брат смог в Кингстоне заботиться о тебе, о твоем счастье и здоровье.

Элизабет ничего не отвечала.

– Я знаю, что ты слышишь меня, – сказал Кристофер, – и я знаю, Элизабет, что ты веришь мне. Я понимаю, что заставляю тебя страдать. Прости меня. Но я должен рассказать тебе все.

– Есть что-то еще? – Она не узнала свой голос, как будто эти слова произнес кто-то другой.

– Незадолго до нашей свадьбы, когда мы были в Кингстоне, Нэнси уехала домой в Пенхэллоу и не осталась на свадьбу. Я тогда обиделся на нее.

– Да, я помню, – прошептала Элизабет.

– Она уехала домой, потому что Мартин избил ее и изнасиловал.

Элизабет издала какой-то невнятный звук. У нее не было сил, чтобы заговорить, расплакаться или открыть глаза.

– Я должен сообщить тебе только факты, – продолжал Кристофер, – но мне хочется добавить, что им, вероятно, двигала злость, отчаяние и горечь от того, что он терял тебя.

Элизабет застонала.

– Это все? – спросила она; в ее голосе звучала мольба. – Это, должно быть, все. О. пожалуйста, пусть это будет все.

– Не думаю, что Мартин хотел, чтобы ты снова вернулась в Лондон после Пенхэллоу, – сказал он. – Это наверняка твоя идея, Элизабет.

Она наконец открыла глаза.

– Он не хотел, чтобы я снова страдала. Он думал, что в Кингстоне я буду счастливее.

– Сегодня вечером ты увидела, каким образом он позаботился о том, чтобы ты не вышла замуж за Пула и покинула Лондон. В его планы входило и то, чтобы заставить тебя навсегда отвернуться и от меня, Элизабет.

Да, нехотя подумала Элизабет. Конечно, у него наверняка были такие планы. Он собирался настроить ее и против Кристофера.

– Когда я настойчиво просил Кристину провести ночь в “Палтни”, – заговорил Кристофер, – для этого были причины. Я не собирался играть роль деспотичного мужа.

– Он не хотел причинить зло Кристине. – Элизабет с мольбой смотрела на него. – Он не мог пойти на это, Кристофер. Он не мог желать зла ребенку.

– Он хотел, чтобы я похитил ее, – ответил Кристофер. – Он утверждал, что если я это сделаю и увезу ее в Пенхэллоу, то ты последуешь за мной и поймешь, что должна остаться там.

– Я бы возненавидела тебя навсегда, – прошептала она.

– Да, – согласился Кристофер. – Я знаю. Именно этого он и добивался. Я решил подыграть ему, Элизабет. Ты только не беспокойся. Кристина весь вечер была с Нэнси в “Палтни”. Она спала, когда я отправился на прием. Мартин привел ее в отель, забрал мое письмо к тебе, где говорилось о похищении, и сразу же показал его твоему отцу. Потом сам бросился вдогонку за моим экипажем вместе со слугами. Со мной был Антуан и Джон, но он держался до определенного момента в тени.

– Итак, – заговорила Элизабет; ее голос продолжал звучать как чужой, – когда я приехала бы домой, расстроенная тем, как Манли обошелся со мной в Карлтон-Хаусе, меня дома ждала бы новость, что ты похитил Кристину и сбежал бы с ней, если бы Мартин вовремя не перехватил тебя. Да, завтра утром я наверняка уже была бы в дороге, направляясь в Кингстон. И на этот раз я осталась бы там до конца своих дней.

– Да, – подтвердил Кристофер.

Экипаж остановился – вероятно, они подъехали к ее дому, но никто из них не решался открыть дверцу.

– Что ты сделал с ним? – спросила Элизабет. – Ведь вы с Джоном разоблачили его. Джон так же сильно настроен против него, как и ты, верно? Он любит Нэнси и любил ее семь лет назад. Ты убил его?

– Нет, – ответил Кристофер, открыто глядя на нее. – Я думал, что смогу убить, Элизабет, и думал, что Джон сможет убить его. Мы даже спорили, чья это будет привилегия. Но мы ничего не смогли сделать, когда наступил этот момент. Не знаю, вернется ли он домой, чтобы предстать перед твоим отцом, или же сбежит и больше никогда не появится в нашей жизни. Но я боюсь, что его одержимость тобой не позволит ему далеко уехать. Боюсь, что он все-таки вынудит меня убить его.

– Одержимость, – повторила Элизабет. – Он же мой сводный брат. Он всегда был моим другом, товарищем, моим доверенным. Как мог он быть мной одержимым? Но как я могла жить рядом с ним и не видеть, кто он на самом деле?

– Элизабет…

Она посмотрела на него и поняла, что он еще не закончил.

– Продолжай, – сказала она.

– Он сказал нам, что только он знает о том, что… – продолжил Кристофер. – Перед смертью его мать сказала ему, что у вас с ним один отец. Он тебе не сводный брат, Элизабет, он – твой кровный брат. Его страсть к тебе неожиданно стала запретной.

Элизабет закрыла лицо руками.

– Мартин, – прошептала она.

Она не знала, долго ли они сидели в тишине. В конце концов Кристофер осторожно прикоснулся к ее руке.

– Поедем сегодня со мной в “Палтни”, – предложил он. – Теперь у тебя нет причин для отказа, Элизабет. И Кристина там. Я не хочу, чтобы ты оставалась сегодня здесь. Мне кажется, тебе нужна компания.