Страница 6 из 40
Прошла неделя.
Я кидалась на стены и плакала в голос, потому что не хотелось разговаривать с папулей и гулять с собакой, а хотелось хлопать любимого по коленке и копаться в карманах его джинсов, любуясь его небесной красотой и наслаждаясь его безграничным умом. Я думала о тантре каждую минуту, сон для меня превратился в пытку: с часа до трех я крутилась в постели, наматывая простыни на ноги, а с трех до шести благородно рыдала и заламывала руки. Еще я сутками пялилась на телефон и рисковала получить инфаркт, когда вдруг раздавался звонок. Прошла еще неделя, близился чертов день всех влюбленных. Хотелось кричать, плакать, раздирать в мясо шелковые кружевные сердечки, продающиеся на каждом шагу, бить посуду, кусать от стакана и со скрежетом пережевывать острое стекло. Вместо этого я сидела на полу в полной темноте и смотрела в одну точку.
Анечка достала билеты в Театр киноактера на какой-то глупый спектакль, из тех, что забываются сразу, как только выйдешь из зала и предложила подойти к проблеме творчески. Я вцепилась в эту возможность, как утопающий хватается за соломинку. Подняла трубку и, корчась от ужаса, позвонила своей самой большой и трепетной любви. Он наверное даже рад был, потому что человек просто не может все время пить пиво — хоть иногда надо заниматься чем-нибудь еще.
Я была готова к выходу уже с утра. Коротая время до вечера, я торчала у компьютера и бесцельно играла в косынку, такую родную и понятную — вроде бы дело, а вроде бы и нет. За три часа пасьянс не сошелся ни разу — мертвая тишина, ровное гудение компьютера и карты, мелькающие перед глазами. До шести часов вечера пасьянс сошелся лишь однажды, и то, как-то странно и нехотя. Я не верила, будто это что-то значит. Ерунда — я так и подумала.
Мой герой опоздал на полчаса, а когда подошел поближе, я увидела, как он пьян. Вероятно, на ногах он держался благодаря годами выработанной системе сноровистой смены поддерживающих средств: вот, кончается стенка, два коротких шага, начинается вторая, ухватились за тетеньку и перебазировались к поручням, перевели дух и рухнули на лавочку рядом со мной. Скотина — я так и подумала. А еще мучительно на воздух захотелось и впервые косынка начала пугать меня. Любим-ненагляд бессильно уронил голову.
— Что будем делать? — тихо спросила я.
— Может, по домам? — прошептал он с тихой надеждой.
Потом, года через три, мы поженились. Брак длился два месяца и оказался до одури неудачным — я сбежала от его портера, поздних просыпаний, безработицы и слепого обожания, засасывающего меня в пучину дремучего алкоголизма. Ждать три года не пришлось. Я верно истолковала смысл послания косынки, другое дело, что на практике это знание применить не пришлось — я смело шагала в болото с крокодилами. Впрочем, отныне я получила изворотливого и на редкость прозорливого советчика, который ни разу меня не подводил — косынку. Это было началом моего большого пути в мир игроков Лиги.
Потом были и shift + F3 в «Word», и нищета такая, что крупу заплесневелую жадно поедаешь, и пачки денег, которые с трудом умещались во всех карманах, утра, когда с трудом вспоминаешь как зовут хозяина постели, в которой ты проснулась, бесконечные дороги, порой в никуда, а порой с конкретным пунктом назначения, огромные пакеты марихуаны, полузнакомые люди, длинные разговоры, порой до одури пустые, а порой звучащие как откровения… А потом вдруг все кончилось. Словно кто-то школьную доску протер сахарным сиропом — подсохнет и пиши что хочешь.
Мне было 22 года, а я бесцельно сидела дома, изводя себя одиночеством и косынкой. Я пялилась в экран компьютера, хранила на полочке в ванной три дежурных презерватива, остававшихся моими бессменными спутниками уже полгода, и играла в косынку. Такая жизнь приводила меня в ужас. Когда я смотрела на себя со стороны, то понимала, что становлюсь толстой, некрасивой и нелюдимой грымзой, о которой не помнит никто на свете. Я привыкла к одиночеству настолько, что с трудом выбиралась в магазин, преимущественно ночью, низко наклонив голову и не решаясь взглянуть в глаза продавцам. Именно тогда моя техника игры начала оттачиваться, и я постепенно обретала ту форму, в которой находилась сейчас.
Как-то ночью, устав от бесцельного проверяния почты на Яндексе, на которую никто, кроме работодателей, не писал, я наткнулась в интернете на сайт Лиги. Простейшая графика, отсутствие ссылок на порносайты и занудное вступление отсеивали всех посторонних людей. Для меня же призыв Лиги изучать тонкую эзотерику косынки прозвучал как музыка высших сфер — вроде бы и занимаюсь чем-то, а вроде бы и нет. Через неделю я решилась поучаствовать в сетевом соревновании и быстро выбилась в подгруппу юниоров. Для простоты я взяла себе придурковатое имя G126, на фоне имен других юниоров смотревшееся весьма прилично. Оно быстро приобрело популярность в рядах ценителей и тонких знатоков косынки. В загнивающих рядах косыночников заговорили о новой звезде. Мне это льстило — хоть что-то кроме своего ежедневного отражения в зеркале, которое хочется скорее оплевать, чем броситься нацеловывать.
В то время косынка начала завоевывать все больше и больше людей. Всем надоела примитивная квака, и захотелось чего-нибудь еще более примитивного, но дающего прикосновение к тайне. Косынка пришлась как раз кстати, и ее примитивность диктовала свои правила. Барахлящие мониторы, цена которым в базарный день 20 баксов, в последнее время резко подскочили в цене. Железо к 486-ым компам на Митинском радиорынке теперь толкали втридорога, а мажорные золотые ребятишки дрались за убитую и выпотрошенную мышку без скрола (мол, со скролом только у придурков, которые про косынку слыхом не слыхивали). Если раньше тупо пялиться в компьютер было стыдно и недостойно гордого звания человека, сейчас эти посиделки внушали уважение и почти мистический ужас. Это была пора подпольных клубов, оснащенных 486-ми компьютерами в век 4-х пентиумов и 120 гиговых винтов. Избранные собирались в маленьких полутемных подвальчиках, выпивали и играли в косынку.
Я знала об этих соревнованиях, однако ритм моей растительной жизни не позволял появляться на людях — к моменту, когда моему добровольному заточению минул год, я приобрела паническую агорафобию. Про G126 заговорили, что он — инвалид детства, безногий карлик, страдающий нарушениями речи и обладающий даром предвидения. Я собирала отголоски этих слухов, расползающихся по форумам расплодившихся, как грибы после дождя, сайтов Лиги, и продолжала бить все рекорды на соревнованиях онлайн. Все изменилось недавно.
Очень просто — кончились деньги. Контора, которая с успехом кормила меня целый год, развалилась, и голод погнал устраиваться на работу. Все сложилось как нельзя лучше — помогла одна из немногих оставшихся подруг, агорафобия потонула в пучине безденежья, голос снова обрел зычность и вернулось умение смешно рассказывать анекдоты. Вслед за этим пришли деньги, новые связи, посиделки в барах центра Москвы, я выкрасилась в блондинку, перестала торчать на месте, уставившись в одну точку, и сдружилась с одним из сослуживцев. Вместе мы пили пиво на солнышке под окнами своей конторы в обеденный перерыв и рассуждали о жизни. В одной из таких бесед новый друг тайком сообщил мне о Лиге и проводимых ею соревнованиях. В тот же день я напросилась в один из ее клубов.
Заведение это находилось где-то на Юго-Западной и называлось «Семерка» — один из заплеваных заштатных клубов Лиги, который истинные виртуозы посещали редко, если вообще посещали. И все же, оказавшись в душном, прокуренном помещении, я оробела, в ужасе озираясь по сторонам со стула барной стойки. Через полчаса, перекинувшись парой слов с барменом, я хлопнула стопку водки и села за один из компьютеров. Начиналось очередное соревнование — как всегда — местные мэтры в центре внимания, не очень талантливые завсегдатаи по бокам, с краю притулилась парочка дрожащих новичков — я, к примеру.
Первый раунд я позорно продула, с трудом вырвавшись в четверть финала — сделали свое дело потные ладони, комок в горле, непривычная мышка и сослуживец, дававший из-за плеча идиотские советы. Но к следующему раунду я освоилась и взялась за дело всерьез. Четверть финала длилась ровно 45 секунд. Со счетом 11894 я оставила далеко позади всех участников. Полуфинал выгнал из туалетов и отлепил от барной стойки всех присутствующих: народ сгрудился вокруг меня. Становилось ясно — они либо наблюдают рождение новой звезды, либо видят перед собой девицу, которой косынка благоволит необычайно, отмечая удивительно гладкую и удачную полосу ее жизни. И на то, и на другое стоило посмотреть. Знали бы они, сколько раз я разложила косынку за последний год, они бы с почестями спровадили бы меня в Кащенко, но — по мне ведь не скажешь.