Страница 13 из 40
Тщетно. Все мои воспоминания потонули в пучине халявной выпивки. Красота… Мое второе публичное выступление отметилось повторной пьянкой с частичной алкогольной амнезией. Я протопала к Гошиному холодильнику, открыла дверцу и с болезненным интересом заглянула в него, скрючившись в столбе желтого света. Искала, естественно, пиво. Пива, естественно, не оказалось.
Арктическая пустота порадовала сухой попкой от колбасы, заплесневевшим помидором и пачкой легкого Бонда. Некоторое время выбирая между останками помидора и колбасой, я схватила пачку и закурила. Затошнило еще сильнее. Я захлопнула холодильник и снова погрузилась во мрак.
— Все куришь? — спросил меня невидимый в темноте Гоша.
— Что там было? — повернулась я на голос.
— Как обычно. Ты порывалась танцевать, потом влезла на барную стойку, а потом я еле снял тебя с Кардинала, чтоб ему, идиоту…
— С Кардинала? — присвистнула я, — с чего бы это?
— Уж не знаю, — сварливо ответил Гоша, прошел к холодильнику и широко распахнул дверцу. Снова стало светло. Я с удовольствием наблюдала Гошины бока, пока тот с тоской оглядывал помидор, колбасу и сигареты.
— Говно, — прокомментировал свой ассортимент продуктов Гоша и захлопнул дверцу. Снова все погрузилось во мрак. Я нащупала в темноте его ногу, притянула за нее к себе теплое Гошино тело и повисла на нем, как мочалка.
— Че это ты ласковая такая? — смущенно спросил он.
— Сил нет идти… — проныла я.
— Пьянь зеленая, — растроганно проговорил Гоша и подхватил меня на руки. Перед моими глазами все завертелось, я стиснула зубы, зажмурилась и бессильно уронила голову назад, намертво вцепившись в Гошину шею.
— Любимая, — утробным голосом провещала я, пока он нес меня к кровати, — я пронесу тебя через Вселенную! Я подарю тебе… Ой! Ты что?! — завопила я, потому что Гоша принялся трясти меня и подбрасывать в воздух.
— Гимнастика для несостоявшихся алкоголиков! — провозгласил тот, осторожно укладывая меня на диван. Под спиной захрустели какие-то бумажки. Некоторое время я поерзала на них, а потом ухватила часть в горсть и попыталась разглядеть при скудном свете фонаря, льющемся в окно.
— Что это? — я ткнула свои бумажки в лицо Гоше, пристроившемуся рядом.
— Что? — он пошарил рукой в темноте, и некоторое время не находил меня, — Марго, — неуверенно позвал он, ткнулся пальцами мне в бок и судорожно вздохнул, — а… Твой выигрыш.
— Мой… Что? — забыв про похмелье, я вскочила с дивана, в три прыжка пересекла комнату и щелкнула выключателем. Яркий свет резанул по глазам и на некоторое время я совершенно ослепла. Когда зрение вернулось ко мне, я обнаружила в своей руке горсть смятых портретов американских президентов. Преимущественно, стодолларовых.
— Это все мое? — осоловело пробормотала я.
— Твое, — усмехнулся Гоша, закидывая ногу на ногу.
— И прямо сейчас могу все это потратить?
— Теоретически — можешь, — пожал плечами Гоша, — хотя, большинство самых интересных магазинов закрыто, а тебе надо поспать хоть пару часов.
— Круто… — прошептала я, — блеск! Теперь я богатая, почти как ты!
— А на данный момент, может даже и богаче, — вздохнул Гоша, — я вчера купил домашний кинотеатр. И диск с записями рекламы системы «Долби», которые крутят перед сеансом в кинотеатрах.
— Тоже мне, трата, — буркнула я и выключила свет. По комнате снова разлилась темнота, лишь Гоша ворочался на постели и вздыхал. Я поджала пальцы на ногах — по полу тянуло холодом, в темноте пахло разлитым пивом, двумя податливыми телами, которые трахались пару часов назад, теплыми волосами на затылке и нагретой батареей от мобильника. Где-то далеко на улице засмеялись люди. Некоторое время я чутко прислушивалась, вытянув шею, а затем прошлепала к постели и бессильно повалилась в нее.
— Слушай, — я вслепую потыкалась в Гошу, — а что мы с тобой на моем честном заработке спать завалились?
— Так ты же порывалась покрыть мое тело деньгами, — заржал тот.
— Да? — с сомнением протянула я, — зачем?
— Ну, типа, все в крутых фильмах так делают, если бабла нарубят. Скидывают с себя одежду и проверяют, можно ли этим баблом покрыть тело партнера. Если можно — значит, кино крутое.
— А если нет? — живо заинтересовалась я.
— Тогда они кого-нибудь мочат.
— И нам, вроде как, денег хватило, — я сгребла бумажки в кучу и легла между ней и Гошей. — Ну, это я к тому, что трупов поблизости не валяется… Знаешь что? — глухо проговорила я, закрыв лицо рукой с зажатыми в ней деньгами.
— Что?
— Хочу по магазинам прямо сейчас, — все мешалось в полусне в густую, немешаемую кашу, если бы обо мне писали книгу, то так и сказали: «Светало», — куплю себе кожаные штаны, красную рубашку для танцевания румбы, обезьянку на плечо, маленький мексиканский барабан и лохматый ананас.
— Кожаные штаны — лажа, — просвистел мне в ухо Гоша.
— Да? — с сомнением протянула я, зевая, — все остальное тебя не смущает?
— Ну… они на коленках вытягиваются.
— Дурят нашего брата… — бормотала я, засыпая.
Светало.
Кто-то, с интересом наблюдавший за происходящим
— Ва-абще не понимаю, что вы там пытаетесь словить… — лениво бормотала Ева, напряженно вглядываясь в золотистый полумрак подвала. — Помнится, в прошлом году, мы спрятали туда желтый портфель того дядьки из муниципалитета, который пришел нас выселять… Говорить не хочется вслух, во что он превратился. А кончилось все вообще сущим кошмаром: портфель сожрал дядьку, а виноваты как всегда мы были…
Из подпола доносилось сосредоточенное сопение — Вава внимательно слушала Еву.
— К тому же я вообще придерживаюсь мнения Тарзана — приободрившись, продолжала она. Темные Евины волосы болтались, золотясь в свечении, исходящим из дыры в полу. — Забить досками эту дыру — и дело с концом. Кроме неприятностей оттуда мы не достали ни одной дельной вещи. Кстати, — Ева доверительно свесилась пониже, — инициатором этих вылазок всегда бывает Плу, так что на его совести и тот несчастный из муниципалитета, и соседка снизу, которая, кстати, сама ворвалась к нам, а потому, наверное, тут и Плу вины нет, что она в дыру провалилась и сгинула. Но мы ее ищем. Правда. Доктор обещал на днях посмотреть что там творится и подробно доложить, да так и не удосужился.
Ева села прямо на дощатый пол и озадаченно уставилась на носки собственных ботинок, начавшие вдруг менять цвет из лимонно-желтого в нежно-сиреневый. Она пожала плечами и облокотилась на мягкий выступ, появившийся из пола.
— Вава, — тихо позвала Ева. Никто не откликнулся. — Ну и, знаешь ли, черт с тобой, — обиделась она. Потолок небольшой, призрачно колышущейся комнаты вдруг пополз вверх, — это даже, я хочу тебе, Вава, сказать, невежливо, — громыхнул гром, туманные стены мелко завибрировали, и под потолком стали собираться тучи, набухая по мере появления свинцовой тяжестью. — Ты бы Вава, поторчала тут с мое, посмотрела бы я, как ты станешь реагировать на грубость. Тьфу, — устало махнула рукой Ева, — альбиноска чертова…
— Ничего в вашем хваленом подвале нет, — выдохнула Еве на ухо Вава и растворилась в воздухе.
— Ничего, — покивала Ева, уставившись куда-то перед собой, — дай бог, соседка вернется, попляшешь тогда, — Ева заулыбалась. Начавшаяся было безводная гроза под потолком свернулась в чернильную спираль и пропала с громким хлопком, — Плу? — спросила Ева.
— Ну, — раздался невозможно прокуренный голос, непонятно кому принадлежавший.
— Можешь продолжать.
— А история-то кончилась, — голос зашелся в кошмарном кашле. Ева слушала его, закрыв лицо руками — казалось, тот, кому принадлежал голос, сейчас выплюнет свои легкие прямо ей под ноги.
— Так начни другую, — строго прикрикнула Ева, с любопытством разглядывая через растопыренную пятерню колючий куст, усыпанный множеством мелких белых цветов, полезший из стены. Кашель пошел на убыль, — Плу? — позвала Ева.
— Ну, — ответил голос, силясь продышаться, — Давай другую. Марго очень любит чай с молоком — глотает его, лежа в ванной. Я диву даюсь — по литру этой бурды выхлебать может, а? Ну как это пить — восемь ложек сахара, четыре — чайной заварки и кипящее молоко? Бр-р-р… — Плу снова зашелся в ужасном кашле и сотрясал воздух еще минуты две. Ева закусывала губу и смиренно качала головой. Потом она подняла обе руки и громко хлопнула в ладоши. Кашель моментально прекратился.