Миры неведомые

- А не кажется ли вам, что, оставаясь на Земле, люди никогда не сумеют разрешить эту загадку?

- Вы хотите сказать, - подхватил ученый, - что здесь мы не в состоянии воссоздать условия, при которых происходил синтез первичных белковых тел? Согласен. Может быть, нужны другие пути. Но какие?

- Не лучше ли искать разрешения этой задачи где-нибудь за пределами нашей планеты?

- Мысль интересная. Вы хотите сказать, что следовало бы найти другое космическое тело, которое находится на более раннем этапе эволюции, соответствующем периоду возникновения жизни на Земле? Так я вас понял?

- Да, Виктор Петрович. Если бы, например, доставить туда группу ученых? Воочию наблюдать все это… Проникнуть в лабораторию самой природы…

Академик опять с удивлением посмотрел на девушку.

- Гм… - сказал он после некоторого раздумья. - У вас, знаете, очень смелые мысли. И надо сказать, много здравого смысла. Мне и самому иногда приходило в голову, что надо покинуть Землю, если мы хотим серьезно расширить возможность изучения происхождения жизни. Беда в том, что необходимость есть, а практических возможностей я пока не вижу.

- А если я вам скажу, Виктор Петрович, - с волнением произнесла Наташа, - что такие возможности существуют? Об этом мало говорят. Вернее, перестали говорить. Но вы же знаете, что перелет на другие планеты уже осуществим. Надо лишь поставить определенную задачу.

- Откуда у вас такая уверенность?

- Я не совсем чужда астронавтике, - покраснела Наташа. - Мой жених - пилот космических кораблей. Его фамилия Одинцов. Может быть, слышали?

Виктор Петрович бросил на девушку испытующий взгляд сквозь очки:

- Это не он ли совершил рискованную посадку космической ракеты? Я читал что-то по этому поводу.

- Он!

Ученый с улыбкой покачал головой:

- Смелая у нас молодежь!

- Дело не в этом, Виктор Петрович. Владимир… Так зовут моего жениха… Он хотел доказать, что уже теперь возможно не только летать в межпланетном пространстве, но и высаживаться, где это понадобится. Опыт удался. Но Владимир летел вопреки запрещению. И вы понимаете?…

- Уволили?

- Уволили. За нарушение служебной дисциплины. Академик задумался, поглаживая пальцами бородку. Потом поднял голову и еще раз внимательно посмотрел на Наташу. Та не выдержала взгляда, смущенно опустила глаза. Но потом сказала:

- Вы угадали, Виктор Петрович… Я действительно хотела бы заручиться вашей поддержкой в очень большом деле. Поступок Владимира оценен как безрассудный. Он посадил ракету на воду. А специалисты считают первоочередной задачей полет на Луну.

- Где нет никаких морей.

- Вот именно. Но если такой ученый, как вы, предложит организовать экспедицию на другую планету… Не смейтесь, Виктор Петрович! Этот опыт оказался бы полезным…

- Ну, знаете!… - только и нашелся сказать академик. Он снова опустился в кресло и положил руки на стол, где еще лежали образцы байкальских горных пород.

- Во всяком случае, - помолчав, начал он, - сегодняшняя беседа меня сильно взволновала. Скажу откровенно, вы затронули вопрос, который давно увлекал и меня самого. Настала пора расширить пределы наших исследований…

- Послушайте, Виктор Петрович! - настаивала на своем Наташа. - Почему бы в самом деле не организовать хорошо продуманную экспедицию куда-нибудь на Марс или на Венеру? Лет тридцать назад это казалось бы смехотворным. А теперь…

- Лучше на Венеру! - бросил академик, очевидно тоже увлекшийся, помимо своей воли, этими грандиозными планами. - Марс, по-видимому, умирает, и надеяться найти там необходимые нам условия не приходится. А вот Венера - планета-загадка. Заманчивая идея!

- Ученые провели бы там необходимое время и вернулись. Это вполне осуществимо.

- Интересные вещи вы рассказываете, Наталья Васильевна! - не выдержал академик и снова начал оживленно расхаживать по комнате. - Эх, будь я помоложе - полетел бы сам!

- Большие опасности сулит такое путешествие, Виктор Петрович.

- Без этого нельзя. Но ведь только смелые могут сказать новое слово в науке!

- Что же вам мешает поднять этот вопрос? - воскликнула Наташа.

Виктор Петрович подошел к столу и сказал:

- Я ведь не специалист по межпланетным полетам. Пусть об этом судят другие. Но в пользе, какую принесла бы подобная экспедиция, сомневаться не приходится. Меня, как геолога и палеонтолога, эта идея особенно заинтересовала. Обещаю, что поговорю в академии с коллегами, которые больше меня разбираются в подобных вопросах. А вы попробуйте подготовить записку. Если будет что-нибудь интересное в этом деле, сообщите мне. Я поддержу. В конце концов, все может быть. Не правда ли? Надеюсь, что мы встречаемся не последний раз.

Ответом на эти слова был взгляд, полный благодарности. Наташа достигла своей цели. Она знала, что до осуществления ее мечты очень далеко, но начало было положено. Разговор продолжался еще некоторое время, но уже на другие темы. Академик с видимым интересом расспрашивал девушку о ее жизни и работе, об огорчениях ее жениха, о судьбе некоторых других студентов института, его бывших учеников. Время пролетело незаметно. За окнами начало темнеть. Наташа спохватилась и заторопилась домой.

- Вы разрешите оставить вам эти образцы? - спросила она, прощаясь.

- Буду очень благодарен. Признаться, я сам хотел попросить об этом. Если позволите, я возьму вот этот и еще один, с отпечатками корненожки. И три таких…

- Значит, вы готовы лететь на Венеру? - улыбнулась Наташа.

Ученый рассмеялся:

- Ну, об этом еще рано говорить…

- А если полет будет возможен?

- Что ж, - развел руками академик, - тогда увидим. Но вы большая фантазерка… До свидания!

Так закончилась эта беседа, положившая начало целой цепи удивительных событий.

ГЛАВА V,

в которой раскрываются подробности совершенно фантастического замысла

В личной жизни академик Яхонтов был простым и скромным человеком. Настоящий москвич, он соблюдал традиции старинного русского гостеприимства. Двери его дома были широко открыты для всех, кто нуждался в советах и помощи ученого. Впрочем, это был не дом, а квартира на пятнадцатом этаже высотного здания у Калужской заставы. По установившемуся обычаю, вечером каждую субботу здесь собирались несколько близких друзей. Все это были ученые разных специальностей, но разносторонне образованные. Может быть, именно эта разносторонность и объединяла столь разных по характеру людей. Здесь каждый понимал другого с полуслова, а интересные темы для беседы находились всегда.

За много лет установился твердый и строго соблюдавшийся порядок таких собраний. Гости являлись обычно часам к семи. Ясными летними вечерами сидели сначала на балконе и любовались красавицей Москвой, то залитой лучами заходящего солнца, то утопающей в синеве сумерек. Внизу, за зеленью Парка культуры, блестела лента реки, а левее поднималась лиловатая громада университета. В холодную пору года или в ненастные дни гости оставались в кабинете академика, где было тепло и уютно. Обычно возникала непринужденная беседа. Часам к девяти переходили в столовую. Там гостей ждал легкий ужин. Виктор Петрович любил чай, придерживаясь в этом отношении самых строгих правил. К чаю непременно подавалось варенье, лимон, домашнее печенье и неизменная халва, к которой у академика была слабость. Серьезные темы во время ужина категорически запрещались. Все отдыхали, говорили о театральных новинках или новых книгах, иногда слушали радио, если передавали какой-нибудь интересный концерт.

В тот вечер первым пришел Иван Платонович Красницкий, старый друг академика и в своем роде тоже весьма примечательный человек. Среднего роста, широкий в плечах, голубоглазый и белокурый, он был силен физически, но несколько прихрамывал на правую ногу. Характером Иван Платонович был незлобен, но замкнут и молчалив. Таким его сделала жизнь.

Гостя встретила Надежда Павловна, многолетний секретарь академика.