Мы с моей тенью

Э. Ф. Рассел

"Мы с моей тенью"

Тримбл опустил дрожащую ложку, мигая водянистыми виноватыми глазами. - Ну, Марта, Марта! Не надо так. Положив мясистую руку на свой конец столика, за которым они завтракали, Марта, багровая и осипшая от злости, говорила медленно и ядовито: - Пятнадцать лет я наставляла тебя, учила уму-разуму. Семьсот восемьдесят недель - по семи дней каждая - я старалась исполнить свой долг жены и сделать мужчину из тебя, тряпки, - она хлопнула широкой мозолистой ладонью по столу так, что молоко в молочнике заплясало. - И чего я добилась? - Марта, ну будет же! - Ровнехонько ничего! - кричала она. - Ты все такой же: ползучий, плюгавый, бесхребетный, трусливый заяц и слизняк! - Нет, я все-таки не такой, - слабо запротестовал Тримбл. - Докажи! - загремела она. - Докажи это! Пойди и сделай то, на что у тебя все пятнадцать лет не хватало духу! Пойди и скажи этому своему директору, что тебе полагается прибавка. - Сказать ему? - Тримбл в ужасе заморгал. - Ты имеешь в виду - попросить его? - Нет, сказать! - В ее голосе прозвучал жгучий сарказм. Она по-прежнему кричала. - Он меня уволит. - Так я и знала! - И ладонь снова хлопнула об стол. Молоко выпрыгнуло из молочника и расплескалось по столу. - Пусть увольняет. Тем лучше. Скажи ему, что ты этого пятнадцать лет ждал, и пни его в брюхо. Найдешь другое место. - А вдруг нет? - спросил он чуть ли не со слезами. - Ну, мест повсюду полно! Десятки! - Марта встала, и при виде ее могучей фигуры он ощутил обычный боязливый трепет, хотя, казалось бы, за пятнадцать лет мог привыкнуть к ее внушительным пропорциям. - Но, к несчастью, они для мужчин! Тримбл поежился и взял шляпу. - Ну, я посмотрю, - пробормотал он. - Ты посмотришь! Ты уже год назад собирался посмотреть. И два года назад... Он вышел, но ее голос продолжал преследовать его и на улице. - ... и три года назад, и четыре... Тьфу!

Он увидел свое отражение в витрине: низенький человечек с брюшком, робко горбящийся. Пожалуй, все они правы: сморчок - и ничего больше. Подошел автобус. Тримбл занес ногу на ступеньку, по его тут же втолкнул внутрь подошедший сзади мускулистый детина, а когда он робко протянул шоферу бумажку, детина оттолкнул его, чтобы пройти к свободному сиденью. Тяжелый жесткий локоть нанес ему чувствительный удар по ребрам, но Тримбл смолчал. Он уже давно свыкся с такими толчками. Шофер презрительно ссыпал мелочь ему на ладонь, насупился и включил скорость. Тримбл бросил пятицентовик в кассу и побрел по проходу. У окна было свободное место, отгороженное плотной тушей сизощекого толстяка. Толстяк смерил Тримбла пренебрежительным взглядом и не подумал подвинуться. Привстав на цыпочки, Тримбл вдел пухлые пальцы в ременную петлю и повис на ней, так ничего и не сказав. Через десять остановок он слез, перешел улицу, привычно описав крутую петлю, чтобы пройти подальше от крупа полицейского коня, затрусил по тротуару и благополучно добрался до конторы. Уотсон уже сидел за своим столом и на "доброе утро" Тримбла проворчал "хрр". Это повторялось каждый божий день - "доброе утро" и "хрр". Потом начали подходить остальные. Кто-то буркнул Тримблу в ответ на его "здравствуйте" что-то вроде "приветик", прочие же хмыкали, фыркали или ехидно усмехались. В десять прибыл директор. Он никогда не приезжал и не являлся, а только прибывал. И на этот раз тоже. Директор прошествовал к себе в кабинет, точно там ему предстояло заложить первый камень памятника, окрестить линейный корабль или совершить еще какой-нибудь высокоторжественный ритуал. Никто не смел с ним здороваться. Все старались придать себе чрезвычайно почтительный и одновременно чрезвычайно занятый вид. Но Тримбл, как ни тщился, выглядел только ухмыляющимся бездельником. Подождав около часа, чтобы директор успел справиться с утренней почтой, Тримбл судорожно сглотнул, постучался и вошел. - Прошу прощения, сэр... - Э? - Бычья голова вскинулась, свирепые глазки парализовали просителя. Что вам еще надо? - Ничего, сэр, ничего, - робко заверил Тримбл, похолодев. - Какой-то пустяк, и я уже забыл.... - Ну, так убирайтесь вон! Тримбл убрался. В двенадцать он попробовал пробудить в себе стальную решимость, но стали явно не хватило и он со вздохом вновь опустился на стул. Без десяти час он рискнул сделать еще одну попытку: встал перед директорской дверью, поднес к филенке согнутый указательный палец - и передумал. Лучше попробовать после обеденного перерыва. На сытый желудок он станет смелее. По дороге в кафетерий ему предстояло пройти мимо бара. Он проходил мимо этого бара тысячи раз, но внутри не бывал никогда. Однако теперь ему пришло в голову, что глоток виски мог бы его подбодрить. Он настороженно огляделся. Если Марта увидит его на пороге этого злачного места, ему придется плохо. Однако Марты в окрестностях не наблюдалось, и, дивясь собственной храбрости, Тримбл вошел в бар. Клиенты, или завсегдатаи, или как они там называются, проводили его откровенно подозрительными взглядами. Вдоль длинной стойки их сидело шестеро, и все шестеро, несомненно, сразу распознали в нем любителя минеральной воды. Он хотел ретироваться, но было уже поздно. - Что угодно? - спросил бармен. - Выпить. Чей-то хриплый смешок подсказал Тримблу, что его ответ был излишне общим. Требовалось назвать конкретный напиток. Но, кроме пива, он ничего вспомнить не сумел. А пиво ему ничем помочь не могло. - А что лучше? - находчиво спросил он. - Смотря для чего. - Это как же? - Ну, с радости вы пьете, с горя или просто так. - С горя! - пылко объявил Тримбл. - Только с горя! - Один момент, - и, взмахнув салфеткой, бармен отвернулся. Несколько секунд он жонглировал бутылками, а потом поставил перед Тримблом бокал с мутноватой желтой жидкостью. - С вас сорок центов. Тримбл заплатил и завороженно уставился на бокал. Бокал манил его. И пугал. Он чаровал и внушал ужас, как вставшая на хвост кобра. Тримбл все еще смотрел на желтую жидкость, когда пять минут спустя его сосед, широкоплечий верзила, небрежно протянул волосатую лапу, взял бокал и одним махом осушил его. Только Тримбл мог стать жертвой подобного нарушения кабацкой этики, - Всегда рад услужить Другу, - сладким голосом сказал верзила, а глаза его добавили: "Только пикни у меня!" Не возразив, не запротестовав, Тримбл понуро вышел из бара. Презрительный взгляд бармена жег ему спину. Хриплый хохот завсегдатаев огнем опалял его затылок и уши. Благополучно выбравшись на улицу, он предался тоскливым размышлениям. Почему, ну почему все пинки и тычки выпадают на его долю? Разве он виноват, что не родился дюжим хулиганом? Он уж такой, какой есть. И главное, что ему теперь делать? Конечно, он мог бы обратиться к этим... к психологам. Но ведь они же доктора. А он смертельно боялся докторов, которые в его сознании ассоциировались с больницами и операциями. К тому же они, наверное, просто его высмеют. Над ним всегда смеялись с тех пор, как он себя помнил. Есть ли хоть что-нибудь в мире, чего он не боялся бы? Хоть что-нибудь? Рядом кто-то сказал: - Только не пугайтесь. Я думаю, что смогу вам помочь. Обернувшись, Тримбл увидел невысокого иссохшего старичка с белоснежными волосами и пергаментным морщинистым лицом. Старик смотрел на него удивительно ясными синими глазами. Одет он был старомодно и чудаковато, но от этого казался только более ласковым и доброжелательным. - Я видел, что произошло там, - старичок кивнул в сторону бара. - Я вполне понимаю ваше состояние. - Почему это я вас заинтересовал? - настороженно спросил Тримбл. - Меня всегда интересуют люди. - Он дружески взял Тримбла под руку, и они пошли по улице. - Люди ведь куда интереснее неодушевленных предметов. Синие глаза ласково посмеивались. - Существует непреложное правило, что у каждого есть какой-то выдающийся недостаток, или, если вам угодно, какая-то главная слабость. И чаще всего это - страх. Человек, не боящийся других людей, может испытывать смертельный ужас перед раком. Многие люди страшатся смерти, а другие, наоборот, пугаются жизни. - Это верно, - согласился Тримбл, невольно оттаивая. - Вы - раб собственных страхов, - продолжал старик. - Положение усугубляется еще и тем, что вы отдаете себе в этом полный отчет. Вы слишком ясно сознаете свою слабость. - Еще как! - Об этом я и говорю. Вы знаете о ней. Она постоянно присутствует в вашем сознании. Вы неспособны забыть про нее хотя бы на минуту. - Да, к сожалению, - сказал Тримбл. - Но, возможно, когда-нибудь я сумею ее преодолеть. Может быть, я обрету смелость. Бог свидетель, я сотни раз пробовал... - Ну, разумеется, - морщинистое лицо расплылось в веселой улыбке. - И вам недоставало только одного постоянной поддержки верного друга, который никогда не покидал бы вас. Человек нуждается в ободрении, а иной раз и в прямом содействии. И ведь у каждого человека есть такой друг. - А мой где же? - мрачно осведомился Тримбл. - Сам себе я друг - хуже некуда. - Вы обретете поддержку, которая дается лишь немногим избранным, пообещал старец. Он опасливо оглянулся по сторонам и опустил руку в карман. - Вам будет дано испить из источника, скрытого в самых недрах земли. Он достал узкий длинный флакон, в котором искрилась зеленая жидкость. - Благодаря вот этому вы обретете уши, способные слышать голос тьмы, и язык, способный говорить с ее порождениями. - Что-что? - Возьмите, - настойчиво сказал старец. - Я даю вам этот напиток, ибо высший закон гласит, что милость порождает милость, а из силы родится сила. - Он вновь ласково улыбнулся. - Вам теперь остается победить только один страх. Страх, который мешает вам осушить этот фиал. Старец исчез. Тримбл никак не мог сообразить, что, собственно, произошло: только секунду назад его странный собеседник стоял перед ним, и вот уже сгорбленная фигура исчезла среди пешеходов в дальнем конце улицы. Тримбл постоял, посмотрел ему вслед, потом перевел взгляд на свои пухлые пальцы, на зажатый в них флакон. И спрятал его в карман. Тримбл вышел из кафетерия на десять минут раньше, чем требовалось для того, чтобы вернуться в контору вовремя. Его желудок не был ублаготворен, а душу грызла тоска. Ему предстояло выдержать либо объяснение с директором, либо объяснепи-е с Мартой. Он находился между молотом и наковальней, и это обстоятельство совсем лишило его аппетита. Он свернул с улицы в проулок, заканчивавшийся пустырем, где не было снующих взад-вперед прохожих. Отойдя в дальний конец пустыря, он достал сверкающий флакон и принялся его разглядывать. Содержимое флакона было ярко-зеленым и на вид маслянистым. Какой-нибудь наркотик, а то и яд. Гангстеры перед тем, как грабить банк, накачиваются наркотиками, так как же подействует такое снадобье на него? А если это яд, то смерть его, быть может, будет тихой и безболезненной? Будет ли плакать Марта, увидев его застывший труп с благостной улыбкой на восковом лице? Откупорив флакон, он поднес его к носу и ощутил сладостный, почти неуловимый аромат. Лизнув пробку, он провел кончиком языка по небу. Жидкость оказалась крепкой, душистой и удивительно приятной. Тримбл поднес флакон к губам и выпил его содержимое до последней капли. Впервые в жизни он решился рискнуть, добровольно сделать шаг в неизвестное. - Мог бы и не тянуть так! - заметил нечеловеческий голос. Тримбл оглянулся. На пустыре никого не было. Он бросил флакон, не сомневаясь, что голос ему почудился. - Смотри вниз! - подсказал голос. Тримбл оглядел пустырь. Никого. Ну и зелье! У него уже начинаются галлюцинации. - Смотри вниз! - повторил голос с раздражением. - Себе под ноги, дурак ты круглый! - и после паузы обиженно добавил: - Я же твоя тень! - О господи! - простонал Тримбл, пряча лицо в ладонях. - Я разговариваю с собственной тенью! С одного раза допился до розовых слонов! - Пошевели, пошевели мозгами! - негодующе посоветовала тень. - Черный призрак есть у каждого человека, только не каждый олух говорит на языке тьмы. - Несколько секунд тень размышляла, а потом скомандовала: - Ну ладно, пошли! - Куда? - Начнем с того, что вздуем ту мокрицу в баре. - Что?! - возопил Тримбл. Двое прохожих на тротуаре остановились и стали с удивлением оглядывать пустырь. Но Тримбл этого даже не заметил. Мысли у него мешались, он ничего не сознавал, кроме дикого страха: вот-вот на него наденут смирительную рубашку и запрут в отделение для буйнопомешанных! - Да перестань ты драть глотку! Тень поблекла, потому что небольшое облачко заслонило солнце, но вскоре обрела прежнюю черноту. - Ну, раз уж мы начали разговаривать, я, пожалуй, обзаведусь именем. Можешь звать меня Кларенсом. - Кл... Кл... Кл... - А что? Разве плохое имечко? - воинственно осведомилась тень. - А ну, заткнись. Подойди-ка к стене. Вот так. Видишь, как я поднялся? Видишь, насколько я тебя больше? Согни правую руку. Чудненько. А теперь погляди на мою руку. Хороша, а? Да чемпион мира в тяжелом весе полжизни за нее отдал бы! - Господи! - простонал Тримбл, напрягая бицепс и умоляюще возводя глаза к небу. - Мы с тобой можем теперь работать заодно, - продолжал Кларенс. - Ты только прицелься, а уж удар я беру на себя. Только становись против света, так, чтобы я был большим и сильным, а дальше все пойдет как по маслу. Бей в точку и помни, что я с тобой. Только ткни его кулаком, а уж я так ему врежу, что он об потолок треснется. Понял? - Д-д-да, - еле слышно пробормотал Тримбл. Пугливо покосившись через плечо, он обнаружил, что число зрителей увеличилось до десяти. - Повернись так, чтобы я был позади, - скомандовала тень. - Сначала сам размахнись, а второй раз я тебя поддержу. Вот увидишь, какая будет разница. Тримбл покорно повернулся к ухмыляющимся зевакам и взмахнул пухлым кулаком. Как он и ожидал, никакого удара не получилось. Он отступил на шаг и снова замахнулся, напрягая все силы. Его рука рванулась вперед, как поршень, увлекая за собой тело, и он еле удержался на ногах. Зрители захохотали. - Видал? Что я тебе говорил? Не найдется и одного человека на десять, чтобы он знал свою настоящую силу. Кларнес испустил призрачный смешок. Ну, вот мы и готовы. Может, посшибаем с ног этих типчиков, чтобы набить руку? - Нет! - крикнул Тримбл и утер пот с багрового полубезумного лица. К зрителям присоединилось еще пять человек. - Ладно, как хочешь. А теперь пошли в бар, и помни, что я всегда рядом с тобой. Все больше и больше замедляя шаг, Тримбл наконец добрался до бара. Он остановился перед входом, чувствуя, как трясутся у него поджилки, а его драчливая тень торопливо давала ему последние наставления: - Меня никто не слышит, кроме тебя. Ты принадлежишь к немногим счастливцам, которым открылся язык тьмы. Мы войдем вместе, и ты будешь говорить и делать то, что я тебе скажу. И что бы ни случилось, не дрейфь я с тобой, а я могу свалить с ног бешеного слона. - По-понятно, - согласился Тримбл без всякого восторга. - Ну и чудненько. Так какого же черта ты топчешься на месте? Тримбл открыл дверь и вошел в бар походкой преступника, поднимающегося на эшафот. Там сидела все та же компания во главе с дюжим верзилой. Бармен взглянул на вошедшего, гаденько ухмыльнулся и многозначительно ткнул в его сторону большим пальцем. Верзила выпрямился и нахмурил брови. Продолжая ухмыляться, бармен осведомился: - Чем могу служить? - Зажги-ка свет, - потусторонним голосом прошипел Тримбл, - и я тебе кое-что покажу. Ну вот! Он отрезал себе пути к отступлению. И теперь придется претерпеть все до конца, пока санитары не вынесут его отсюда на носилках. Бармен прикинул. В любом случае шутка обещала выйти занимательной, и он решил исполнить просьбу этого коротышки. - Будьте любезны! - сказал он и щелкнул выключателем. Тримбл оглянулся и несколько воспрянул духом. Рядом с ним высился Кларенс, уходя под потолок, точно сказочный джин. - Валяй, - скомандовала гигантская тень. - Приступай к делу. Тримбл шагнул вперед, схватил рюмку верзилы и выплеснул содержимое ему в физиономию. Верзила встал, точно во сне, крякнул, утер лицо и снова крякнул. Потом снял пиджак, аккуратно сложил его и бережно опустил на стойку. Медленно, внятно и очень вежливо он сказал своему противнику: - Богатым меня не назовешь, но сердце у меня на редкость, доброе. Уж я позабочусь, чтобы тебя схоронили поприличнее. И могучий кулак описал в воздухе стремительную дугу. - Пригнись! - рявкнул Кларенс. Тримбл втянул голову в ботинки и почувствовал, как по его волосам промчался экспресс. - Давай! - исступленно скомандовал Кларенс. Подпрыгнув, Тримбл выбросил кулак вперед. Он вложил в это движение весь свой вес и всю свою силу, целясь в кадык верзилы. На мгновение ему показалось, что его рука пробила шею противника насквозь. Он снова ударил по шестидесятому этажу небоскреба и результат получился не менее эффектный. Верзила рухнул, как бык под обухом. Ого! И мы кое-что можем! - Еще раз! - неистовствовал Кларенс. - Дай я ему еще врежу, пусть только встанет! Верзила пытался подняться на ноги. На его лице было написано недоумение. Он почти выпрямился, неуверенно поводя руками и стараясь разогнуть подгибающиеся ноги. Тримбл завел правый кулак как мог дальше, так что у него хрустнул сустав. А потом дал волю руке, целясь противнику по сопатке. Раздался чмокающий удар, точно лопнул слишком сильно надутый мяч. Голова верзилы мотнулась, грозя вот-вот отделиться от плеч, он зашатался, упал и прокатился по полу. Кто-то благоговейно охнул. Дрожа от возбуждения, Тримбл повернулся спиной к поверженному противлику и направился к стойке. Бармен тотчас подскочил к нему с самым почтительным видом. Тримбл послюнил палец и нарисовал на стойке круглую рожицу. - Ну-ка, подрисуй к ней кудряшки! Бармен заколебался, поглядел по сторонам с умоляющим видом и судорожно сглотнул. Потом покорно облизал палец и подрисовал кудряшки. Тримбл выхватил у него салфетку. - Попробуй еще раз состроить мне гримасу, и с тобой вот что будет! энергичным движением он стер рожицу. - Да ладно вам, мистер, - умоляюще пробормотал бармен. - А пошел ты... - Тримбл впервые в жизни употребил крепкое выражение. Он швырнул салфетку бармену, оглянулся на свою хрипящую жертву и вышел. Когда его короткая округлая фигура исчезла за дверью, кто-то из завсегдатаев сказал: - Это надо же! Набрался наркотиков и теперь, того и гляди, пристукнет кого-нибудь. - Не скажи, - бармен был напуган и смущен. По виду разве разберешь? Возьми Улитку Маккифа - он в своем весе мировой чемпион, а с виду мозгляк мозгляком. Мне этот типчик сразу не понравился. Может, он брат Улитки? - Не исключено, - задумчиво согласился его собеседник. Верзила на полу перестал хрипеть, икнул, охнул и выругался. Перекатившись на живот, он попробовал встать. - А теперь к директору! - со смаком сказал Кларенс. - Нет, нет, нет, только не это! - кроткое лицо Тримбла еще багровело от недавнего напряжения. Он то и дело опасливо косился через плечо в ожидании грозной и, как он полагал, неизбежной погони. Ему не верилось, что он действительно сделал то, что сделал, и он не понимал, как ему удалось выйти из такой передряги живым. - Я сказал - к директору, тыква ты ходячая! - раздраженно повторила тень. - Но не могу же я бить директора! - пронзительно запротестовал Тримбл. Эдак я за решетку попаду. - За что бы это? - поинтересовался прохожий, останавливаясь и с любопытством разглядывая толстячка, который рассуждал вслух. - Ни за что. Я разговаривал сам с собой... - Тримбл умолк, так как его тени очень не понравилось, что их перебили. Ему вовсе не хотелось следовать ее совету, но Другого выхода не оставалось. - Э-эй! - крикнул он вслед отошедшему прохожему. Тот вернулся. - Не суй нос в чужие дела, ясно? - грубо сказал Тримбл. - Ладно, ладно, не лезьте в бутылку, - испуганно отозвался прохожий и торопливо зашагал прочь. - Видал? - буркнул Кларенс. - Ну, а теперь к директору. Зря мы задираться не станем, будь спок. - Будь спокоен, - поправил Тримбл. - Будь спок, - не отступал Кларенс. - Сначала мы поговорим. А если он не пойдет нам навстречу, ну, тогда мы прибегнем к силе. - Немного помолчав, он добавил: - Только не забудь включить свет. - Ладно, не забуду. - Тримбл смирился с тем, что еще до вечера угодит в тюрьму, если не в морг. С мученическим видом он вошел в подъезд и поднялся в контору. - Добрый день! - Хрр, - отозвался Уотсон. Тримбл зажег свет, повернулся, поглядел, где находится его темный союзник, подошел вплотную к Уотсону и сказал очень громко: - От свиньи я ничего, кроме хрюканья, и не жду. Разрешите привлечь ваше внимание к тому обстоятельству, что я сказал вам "добрый день". - А? Что? Э-э... - Уотсон растерялся от неожиданности и испуга. - А-а! Ну конечно. Добрый день! - То-то! И учтите на будущее. С трудом волоча непослушные ноги, ничего не соображая, Тримбл направился к директорской двери. Он поднял согнутый палец, готовясь постучать. - И не думай, - заявил Кларенс. Тримбл содрогнулся, схватил дверную ручку и деликатно ее повернул. Глубоко вздохнув, он так ударил по двери, что она с оглушительным треском распахнулась, едва не слетев с петель. Директор взвился над своим столом. Тримбл вошел. - Вы! - взревел директор, трясясь от ярости. - Вы уволены! Тримбл повернулся и вышел, аккуратно прикрыв за собой злополучную дверь. Он не произнес ни слова. - Тримбл! - закричал директор, и голос его громом прокатился по кабинету. - Идите сюда! Тримбл снова вошел в кабинет. Плотно прикрыв дверь, за которой остались настороженные уши всей конторы, он смерил директора свирепым взглядом, подошел к стене и щелкнул выключателем. Затем описал несколько зигзагов, пока не обнаружил, в каком именно месте Кларенс вырастает до потолка. Директор следил за его маневрами, упершись ладонями в стол. Глаза на его полиловевшем лице совсем вылезли из орбит. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, и тишину нарушало только тяжелое астматическое дыхание директора. Наконец директор просипел: - Вы напились, Тримбл? - Мой вкус в отношении освежающих напитков обсуждению не подлежит, категорическим тоном сказал Тримбл. - Я пришел сообщить, что ухожу от вас. - Уходите? - директор выговорил это слово так, словно оно было ему незнакомо. - Вот именно. Я вашей лавочкой сыт по горло. Я намерен предложить свои услуги Робинсону и Флэнагану, - директор вскинулся, как испуганная лошадь, а Тримбл продолжал очертя голову: - Они мне хорошо заплатят за те знания, которыми я располагаю. Мне надоело жить на эти нищенские крохи. - Послушайте, Тримбл, - сказал директор, с трудом переводя дух. - Мне не хотелось бы терять вас, вы ведь столько лет служите здесь. Мне не хотелось бы, чтобы ваши бесспорно незаурядные способности пропадали зря, а что вам могут предложить такие мелкие мошенники, как Робинсон и Флэнаган? Я прибавлю вам два доллара в неделю. - Дай я ему съезжу в рыло! - упоенно предложил Кларенс. - Нет! - крикнул Тримбл. - Три доллара, - сказал директор. - Ну, чего тебе стоит! Один разочек! - не отступал Кларенс. - Нет! - возопил Тримбл, обливаясь потом. - Ну хорошо, я дам вам пять. - Лицо директора перекосилось. - Но это мое последнее слово. Тримбл вытер вспотевший лоб. Пот струйками стекал по его спине, ноги подгибались... - Мне самым наглым образом недоплачивали целых десять лет, и я не соглашусь остаться у вас меньше чем за дополнительных двенадцать долларов в неделю. Вы наживали на мне чистых двадцать, но так уж и быть - я оставлю вам восемь долларов на сигары и обойдусь двенадцатью. - С-с-сигары?! - Робинсон и Флэнаган дадут мне на двенадцать больше. Ну, а вы - как хотите. Но без этого я не останусь. - Двенадцать! - дирекор растерялся, потом разъярился, потом задумался. В конце концов он принял решение. - По-видимому, Тримбл, я действительно недооценивал ваши способности. Я вам дам прибавку, которую вы просите... - он перегнулся через стол и свирепо уставился на Тримбла, - но вы подпишете обязательство не уходить от нас. - Идет. Я, так и быть останусь.- Уже в дверях он добавил: - Весьма обязан. - Видал? - сказал Кларенс. Ничего не ответив назойливой тени, Тримбл сел за свой стол. Н, повернувшись к Уотсону, сказал голосом, который разнесся по всей комнате: - А приятная стоит погодка. - Хрр. - Что? - рявкнул Тримбл. - Очень, очень приятная, - кротко согласился Уотсон.