Страница 3 из 37
— Вы частый гость в Сальвадоре? — обратился Гундлах к своему соседу.
— Шесть раз в году.— Лицо господина в очках расплылось в улыбке.— Мы производим там текстиль и изделия из кожи. Кроме того, цепи противоскольжения из пластика.
— Ну и как идут дела?
— Увидите собственными глазами, поймете. Мне вы, возможно, не поверили бы.
Гундлах решил переменить тему, он знал, с какой неохотой многие деловые люди говорят о положении в странах, где у них есть предприятия. Итак, боссы японской текстильной промышленности дали работу женщинам Сальвадора — прежде чем их всех, до последнего человека, заменят роботы фирмы Кавасаки...
— А наша фирма,— сказал он,— построила порт в Акухульте, новое здание аэропорта, электростанцию на Рио-Лемпе.
— Мы намерены вскоре предложить вам цепи противоскольжения,— пообещал маленький японец.
Он щелкнул замком чемоданчика и, сияя, начал перелистывать рекламный материал, напечатанный на блестящей бумаге. У него был вид человека, который собрался завоевать для своих товаров новый рынок сбыта, забитый пока что всяким хламом.
— Сколько шоферов пролили кровь, пот или слезы из-за прежних цепей противоскольжения,— услышал Гундлах его негромкий, но настойчивый голос.— Поверьте, скоро это изменится... Но наш филиал в Сальвадоре производит, кроме них, защитные жилеты из того же материала — для полиции. Видите ли, прежние были слишком тяжелыми из-за металлической прокладки...
— Будем надеяться, что ваш жилет найдет применение.
— Пластик называется «кевлар». Дюпоновская лицензия... Каждый второй из шестисот пятидесяти тысяч полицейских в Соединенных Штатах имеет наш жилет. Есть человек триста, которым он, несомненно, спас жизнь. Судя по нашим тестам, он выдержит даже выстрел в упор из девятимиллиметрового «магнума», если это вам что-то говорит. В худшем случае остается кровоподтек...
Над Лаго де Никарагуа всходило солнце. Гундлаху подумалось, что он охотно заполучил бы и защитный жилет — на ближайшее время, и эту цепь — на потом.
— Садимся,— сказал господин из Осаки.— Взгляните вниз, какой чудесный открывается вид! Это залив Фонсека, к нему прилегают три страны. Вон тот городок на острове, впереди по курсу, Амапала, единственный настоящий порт Гондураса на Тихом океане.
Гундлах увидел в косых лучах восходящего солнца бухту в три рукава. Два продолговатых вулкана сторожили вход в бухту, самолет сделал поворот, и отчетливо стал виден второй кратер. Прозрачно-голубая водная гладь с серебристыми бликами, кое-где каменистые островки и утесы — там волны вспениваются. В некоторых местах — мелководье, различимое по светло-зеленой поверхности воды. По ту сторону залива над лесистой горной цепью вздымаются вулканы. Они, давно потухшие, произвели на Гундлаха тяжелое впечатление. Нетронутая природа, но от нее исходит какая-то неясная угроза... Его зазнобило; на первый случай он предпочел бы увидеть пейзажи не столь безрадостные. Почудилось, будто картины этой ему не забыть до конца дней.
Глава 3
Было раннее утро. Международный аэропорт «Илопаньо», единственный государственный аэродром в стране, не имеющий внутренних линий, пока спал. В стороне от взлетной полосы Гундлах увидел военные машины — легкие боевые вертолеты и французские реактивные истребители «мажистер» с закопченными от огня бортового оружия носами. Тем не менее все как будто дышит покоем и умиротворением, вот только радар вращается. Да сияет в лучах восходящего солнца здание из стекла и алюминия, аэровокзал — визитная карточка РИАГ.
Его поджидал Гертель, начальник транспортного отдела, молодой человек из штаба Дорпмюллера. Он был невысокого роста, одет с иголочки. В визе необходимости нет, объяснил Гертель, багаж проверяют редко, даже сертификата о прививке оспы не требуют. Штамп в паспорте гарантирует трехмесячное беспрепятственное пребывание в стране.
— Давно вы меня ждете?
— С половины шестого, господин доктор Гундлах. С девяти вечера до пяти утра у нас комендантский час.
Выйдя на автостоянку, он то и дело оглядывался, но говорить не переставал.
— Доктор Сейтц ждал вас вчера, рейсом «Иберии» из Мадрида, но вы, очевидно, на него не успели... В городе сейчас спокойно. В «Камино Реал» вам будет удобно, отель первоклассный.
— Поедем сначала в бюро.
Когда они выехали на четырехколейную автостраду, Гертель сказал:
— Тут всего километров пятнадцать. Правда, часто бывает контроль.— Он бросил взгляд в зеркало обзора.— Слева позади нас озеро Илопаньо, тоже бывший кратер вулкана, огромный, диаметром в четырнадцать километров.— Гертель откашлялся, чтобы избавиться от внезапной дрожи в голосе.— Если сейчас, в конце периода дождей, произойдет одно из двух ежегодных землетрясений, эпицентр его непременно будет в озере.
— Вас это озеро занимает? Почему вы все время оглядываетесь?
— Ах, вот что... Нет, мне просто показалось, будто к нам кто-то приклеился. Какой-то желтый «дацун».
— Не такие уж мы важные птицы.— Город был уже хорошо различим. Он, показавшийся Гундлаху с первого взгляда застроенным хаотически, тянулся вправо и вверх, прижимаясь к горе, оказавшейся опять-таки кратером вулкана.— Ну и как оно живется в городе с комендантским часом?
— Привыкаешь. Знаете, сальвадорцы быстро ко всему приспосабливаются. Получают в общем-то гроши, а танцуют себе на вулкане в полное удовольствие. Ходят, например, в ваш отель на «Роллердиско-Копакабана», или в «Шератон», там есть специальные субботние развлечения: ужин, танцы и шоу. Они ночуют в отеле, а утром завтракают с шампанским и так обходят комендантский час.
— Все это любопытно, но я хотел бы услышать от вас что-нибудь о Дорпмюллере.
— Простите, но об этом у вас будет разговор с господином Сейтцем.
Выйдя из машины, Гундлах заметил желтый «дацун» — он припарковался метрах в пятидесяти позади них,— но промолчал. РИАГ занимала целый этаж в высотном доме на элегантном бульваре де лос Эроес. Доктора Сейтца, шефа бюро Дорпмюллера и второго по положению человека в представительстве, еще не было.
Всего лишь начало восьмого. Секретарша Сейтца, едва появившись, не замедлила предложить Гундлаху чашку кофе. Фрау Биндинг — так звали секретаршу — рассказала, что на Дорпмюллера напали неподалеку от его дома в Эскалоне, несколько автомобилей перекрыли дорогу... Гундлах слушал ее вполуха. Детали особой роли не играют. Дорпмюллер в руках неизвестных людей, это главное.
Но вот наконец появился и сам доктор Сейтц, сухопарый, пожилой господин. Черты его желтоватого лица жесткие, походка неслышная. При всей вежливости он дал понять, что рассчитывал на приезд более высокопоставленного лица, нежели Гундлах. Он почитал служебную иерархию, и теперь это чувство в нем было оскорблено, оставался открытым вопрос подчиненности: кто из них кому подчинен, молодой посланец из концерна опытному чиновнику из отделения в Сальвадоре или наоборот? Обычно Гундлах в подобных случаях сразу начинал говорить свысока, пусть и в дружелюбном тоне. Но Сейтц эту ловушку обошел.
— Наберитесь терпения,— посоветовал он.— Мы не можем сделать ни одного шага, не поставив тем самым Дорпмюллера под удар. Дело ведет детективное бюро «Уорд, Уэбстер и Уиллоби». Это я рекомендовал руководству воспользоваться их услугами и получил соответствующие полномочия. Мы поддерживаем с бюро постоянную связь и, кроме того, получаем отчеты о проделанной работе.
— Ну и что сказано в последнем?
— По правде говоря, пока получен лишь один отчет.— Доктор Сейтц прикрыл двойную дверь в приемную и достал из сейфа несколько листков бумаги.— Пожалуйста, прочтите сами.
Под вычурным фирменным грифом (изящным шрифтом набран адрес главной конторы в Мехико, а сокращение УУУ — водный знак) филиал агентства по Центральной Америке сообщал о том, что вчера прислана магнитофонная кассета, якобы наговоренная Дорпмюллером, но качество записи не позволяет с точностью идентифицировать его голос. Далее следовала пустая болтовня. Подписали мистер Хилэри, региональный представитель фирмы УУУ по Сальвадору, и некий мистер Пинеро, специальный агент. Хотя непонятно, что это за должность...