Страница 26 из 36
Подполковник Мельников замолкает. Я мысленно представляю себе эту невероятную жизнь, не украшенную ничем, кроме чувства солдатского долга и беспредельного ожидания смены.
- Я не знаю, как поступили бы эти люди,- неожиданно продолжает Мельников,- если бы в их распоряжении была лодка или, предположим, строительный материал, из которого они могли бы сделать плот. Последнее время они топили железную печурку салом тюленей и сушеной рыбой. На острове не осталось пи щепочки дерева. Но я думаю, что, если бы даже у них и была возможность уйти на материк, они так и не покинули бы свой пост. Ведь пограничник, как часовой, самостоятельно ноет пе покидает.
«А ведь это та же, что и в открытой битве, сила духа советского человека»,- думаю я.
И, словно услышав мои мысли, Лев Николаевич говорит задумчиво:
- Такой силе духа можно позавидовать.
ЖАЖДА
Лицо человека склонилось над развалинами. Огненные блики пробегают по каменным щекам гиганта, вспыхивают в его глазницах и в багряный цвет окрашивают плотно сжатые губы.
Лицо человека огромно и величественно. Оно превышает десятиэтажный дом. Созданный воображением художника, титанический памятник по своим размерам и по своему значению превышает все, что мне приходилось видеть. Памятник расположен в центре Брестской крепости, среди развалин из битого камня и кирпича, олицетворяя все величие происшедшей здесь трагедии. Словно штык из нержавеющей стали, вонзается в облака острый шпиль, завершающий монументальную композицию Брестского комплекса, символизируя всю высоту человеческого духа.
Но это еще не все…
Опираясь на автомат, плотно сжав потрескавшиеся губы, солдат пытается каской своей зачерпнуть хоть каплю воды из небольшого озерца. А оно рядом. Оно совсем близко, в окружении мирной зелени. Но так и будет вечно тянуться к животворной коде герой Брестской крепости. Потому что он из камня. Он обречен на вечный покой бессмертия.
Никогда не забыть эти огненные блики трепещущего света на бетонном лице великана. Пройдут годы, столетия, может быть, пройдет не одна тысяча лет. Бессмертный памятник защитникам Бреста, олицетворяющий коллективный подвиг людей, отдавших жизнь Родине, будут изучать наши далекие потомки. Так сегодня мы изучаем каменное лицо сфинкса, пытаясь в чертах его разобрать тревоги и волнения далекого прошлого.
Бессмертие… Что это за слово? Как понять его?
Я ходил по земле Брестской крепости. Зачерпнув в ладонь коричневато-красную почву, я обязательно находил в ней кусок смертоносного металла. Я глядел на оплавленный кирпич бункеров, на стеклянные сосульки, свисавшие с потолка. Защитников крепости фашисты выжигали огнеметами. И я думал о том, какой силой должен обладать человек, чтобы выдержать такое, не сорваться духом и не умереть морально.
Рядом со мной стоит пожилой человек. У него усталые глаза и виски, тронутые голубоватой сединой. Он невысокого роста, чуть сутул. Он плохо слышит мои слова.
Штатская одежда свободно облегает его некогда могучее тело. И, словно стесняясь этой одежды, военный накинул пиджак на свои немолодые, усталые плечи,
Это один из тех, с кого скульптор лепил титаническую голову монумента. Он один из тех, с кого изваяли скульптуру «Жажда». Он защитник крепости Бреста, прошедший сквозь свинец и взрывы, сквозь пламя огнеметов, через смрад слезоточивых газов, через фашистский плен и верную смерть во имя торжества победы и мирной жизни на земле.
Фамилия человека Гаврилов. Зовут его Петр Михайлович.
Чудом выжил он в этой торжествующей трагедии духа, обессмертившей защитников Бреста.
Он вновь вернулся сюда, через тридцать лет. Усталые глаза его скользят по могучему силуэту бетонного профиля памятника. Взгляд его останавливается на вечно протянутой к воде бетонной каске, куда пролившийся под утро дождь набросал пригоршню холодных капель. На груди у Гаврилова сегодня нет никаких наград. Только одна - золотая пятиконечная звездочка.
Судьба этого человека, подвиг его воплотили в себе судьбы тысяч таких же, как и он, известных и до сих пор безвестных солдат Бреста.
Сегодня их история представляется почти невероятной. Гитлеровцы, сосредоточившие свои войска совсем рядом, в каких-нибудь ста метрах по ту сторону водяного пространства Буга, обрушили в первые часы войны на Брестскую крепость всю мощь огневого удара. Авиация, танковые подразделения, артиллерия, минометы, опытнейшие войсковые подразделения, топтавшие дороги покоренной Европы,- все это в одно мгновение обрушилось на пограничную цитадель Советской страны. Трудно представить себе всю силу огневого удара. По замыслу фашистских командиров, крепость должна была быть за считанные часы снесена с лица земли.
В конце первого дня штурма крепости немецкие командиры так и доложили Гитлеру: крепость пала…
Передовые части гитлеровских войск, прорвав упорную оборону, далеко продвинулись в глубь советской территории. Автомашины с парижским, римским, варшавским воздухом, закачанным в шины, катились в сторону Москвы. Танки пробивали им путь. Артиллерия волочилась вслед, чтобы по первой же команде сосредоточиться в направлении главного удара. С засученными рукавами, с ухмылкой на потном лице шли вперед гитлеровские солдаты, уцелевшие после первого столкновения с советскими воинами.
А Брестская крепость продолжала жить. Шли дни непрерывных штурмов. Бомбежки длились многими часами, а развалины крепости продолжали отвечать пулеметным огнем и гранатами.
Подумать только, лишь на тридцать второй день после начала войны, находясь уже в глубоком немецком тылу, обессиленный и израненный, умирающий от жажды, был извлечен немцами из развалин крепости последний ее защитник.
Тридцать два дня держала оборону крепость.
Трудно найти слова, которые сумели бы передать все величие этой обороны. Лишь через многие годы, благодаря поискам энтузиастов, через захваченные после разгрома гитлеровских войск документы удалось установить, что же произошло здесь, на этой багрово-коричневой земле, в первые дни войны.
Сегодня написаны книги о защитниках Брестской крепости. Найдены немногие оставшиеся в живых ее защитники. Но мы не перестаем преклоняться перед мужеством тех, кто отдал свою жизнь и свою кровь защите этих безгласных камней на далекой границе Родины.
Петр Михайлович медленно, словно прислушиваясь к внутреннему голосу, рассказывает, как это было. Пограничники приняли на себя первый удар гитлеровцев. Железные люди - солдаты и пограничники - до последней капли крови продолжали сражаться в полном окружении, не имея никаких надежд на спасение. Однако никто не дрогнул. Никто не поднял руки перец гитлеровцами. А ведь на каждого защитника крепости приходилась в те суровые дни не одна сотня до зубов вооруженных захватчиков.
Крепость Брест будет взята в один день - планировали фашисты. Они привыкли к молниеносным победам в Европе. Но именно здесь, на брестской земле, гитлеровцы получили первый урок понимания того, что значит сражаться по-советски.
Уже после войны бывший начальник штаба 4-й немецкой армии генерал Блюментрит писал в своих воспоминаниях: «Начальная битва в июне 1941 года впервые показала нам Красную Армию. Наши потери доходили до 50 процентов. ОГПУ (по-видимому, имеются в виду пограничники.- В. 3.) и женский батальон (очевидно, жены начсостава.- В. 3.) защищали старую крепость в Бресте… до последнего, несмотря на тяжелейшие бомбежки и обстрел из крупнокалиберных орудий.
Там мы узнали, что значит сражаться по русскому способу…»
Ему вторит спасшийся от возмездия и скрывающийся ныне в Испании гитлеровский обер-шпион Отто Скорцени. В своей книге «Специальные задания» Скорцени хвастается своей работой на Гитлера. Он рассказывает, как спасал Муссолини, как готовил смертников для пресловутых реактивных снарядов «Фау-2». Но он вспоминает также, с чем впервые столкнулись фашисты во время штурма Брестской крепости: