Спящий принц (ЛП)

Я повторила беззвучно «Опус Магнум», а он продолжал:

- Аурелия вышла замуж, у нее появились свои дети, и она предложила им такой же выбор, - он посмотрел на свои руки. – Аурелия не знала, что за проклятие будет у них, но вскоре стало ясно, что оно отличается от Цитринитаса. Мы не знаем причину этого, но что-то в крови отличается от Аурека и Аурелии. Вся современная алхимия начинается с одинакового базового зелья, делаешь ты Эликсир или золото. Разница в крови.

- О, Сайлас, - выдохнула я, голова кружилась. – Так зелье, что ты зовешь Эликсиром, придумали, чтобы разбудить Спящего принца?

- Изначально, да. Ты знаешь выражение «клин клином вышибают»? – спросил он, и я кивнула. В аптеке его использовали часто. То, что ранило, могло лечить в правильных дозах. – Они сделали то, что ты пыталась с Эликсиром. Разобрали остатки яда из флакона, найденного в комнатах крысолова. Они разложили его на составляющие: соль, ртуть, серу и остальное, и экспериментировали. Они думали, что это разбудит его, а он, проснувшись, восстановит Таллит.

- Они этого хотели?

- Такой была их цель. Поднять Спящего принца, восстановить Таллит, перестать прятаться и вернуться домой.

Я не успела задать вопрос, занавеска отдернулась, и темнокожая женщина появилась в проеме. Я вспомнила ее имя – Ниа, дочь торговца солью. Мы покупали соль для аптеки у него, и она ее доставляла.

Она смотрела не на меня, а на Сайласа.

- Твоя мать здесь.

Он кивнул.

- Спасибо, Ниа. Скажи ей, что я скоро буду.

Ниа вскинула брови, но промолчала и покинула комнату, занавеска качалась после ее ухода.

- Я ее знаю, - сказала я. – И я думала, что нравлюсь ей.

- Она забавно относится к чужим. Интересно, если учесть, что она не алхимик, а супруга.

- Ее муж – алхимик?

- Жена.

Я попыталась представить женщину-алхимика с серебряными волосами и янтарными глазами. Так должна была выглядеть Аурелия.

- А это Конклав.

- Добро пожаловать.

- Я жила над ним всю жизнь.

Он кивнул.

- Да. Кстати, я слышал о твоей маме. Мы вернем ее. Она будет здесь невредимой. Я сдержу обещание. Я всегда выполняю обещания.

Я чувствовала себя ужасно виноватой за все: за шантаж, за недоверие. И за то, что попросила его впустить сюда мою маму, хоть он и не знал, чем она стала. Он заслуживал знать.

- Ты просил объяснить, - сказала я. – И я соврала. Насчет матери, - он посмотрел на меня. – Она не просто подавлена горем. Царапины на ее руках. Я думаю, что на нее напал алый варулв. Обратил ее.

- Что?

- Алый…

- Я знаю, что это, - тихо перебил он. – Этого не может быть. Это сказка, Эррин.

- Да, но так мы думали и о Спящем принце, но ошиблись.

- Алый варулв – просто сказка. Это я знаю.

- Нет. Ты не знаешь, какой она бывает. Это она сломала мой зуб, - я отодвинула языком губу, чтобы показать ему и напомнить. – Ты видел ее глаза, они были красными. И руки как когти. Сайлас, в полнолуние она пытается мне навредить. Что-то случилось в лесу, и я думаю… нет, я знаю, что это было. Только это все объясняет.

Он вздохнул.

- Эррин, я видел твою маму. Я дважды сидел с ней. Обещаю, она не чудище из книжки, она печальна и потеряна. Знаю, тебе было сложно в Алмвике…

- Не опекай меня, - рявкнула я.

- Я не опекаю. Правда. Знаю, тебе было сложно мириться с ее поведением, ведь на тебя много свалилось, и ты искала этому объяснения, особенно, когда она не реагировала на твои лекарства.

- Забудь, - я свесила ноги с кровати, и он вскинул руки.

- Погоди. Прости. Я тебя выслушаю, - я не двигалась, и он продолжил. – Слушай, мы освободим ее и приведем сюда, а потом посмотрим, хорошо? Мы вернем ее до наступления следующего полнолуния и посмотрим, что можно сделать. Если Эликсир поможет, то, так и быть, я сделаю его для нее.

Я посмотрела на его руки в перчатках, на груз, того, что он предлагал, как я и просила. Его жизнь в обмен на мамину.

- Я тебе не позволю, - сказала я так тихо, что он мог меня не услышать.

- Я пообещал, - вдруг сказал он, глядя на меня. – Когда я рос, я видел, как отец истязал себя, чтобы спасать жизни. Каждый раз в нашу дверь стучали, и я боялся, что кто-то пришел просить помощи. Два года назад его позвали помочь, он пошел делать Эликсир. И Нигредо остановило его сердце.

Я закрыла руками рот, что сам открылся под ними.

Он опустил голову.

- Это не убило его сразу. Я сделал Эликсир, чтобы исцелить его. Это… был мой первый раз. И он не сработал, было слишком поздно. Эликсир может исцелить все, но не может завести мертвое сердце. И потом… стучать начали мне. И я понял, что тоже не могу отказать. Как, если мой отказ может означать смерть или много страданий? И я решил. Никакого брака. Никаких детей. Никаких отношений. Я поклялся в верности Сестрам. Так я никогда не поставил бы жену в положение своей матери, чтобы она не смотрела, как я убиваю себя, чтобы спасти других. И чтобы дети не беспокоились, умру ли я, если сделаю Эликсир. И чтобы не заняли потом мое место.

- Сайлас…

- Когда я увидел тебя, лежащую там, я не думал. Даже если бы Нигредо забрало мое сердце, я бы сделал это. С радостью, - он встал и пересек комнату, и почему-то на три шага ко мне ушло очень много времени. Он опустился передо мной на колени, его руки легли на мои колени. – Я не мог потерять тебя, Эррин. Я бы этого не пережил.

- О чем ты говоришь?

Он посмотрел на меня и сглотнул. Я проследила за этим и встретилась с его взглядом.

- Я не знаю, - прошептал он.

Я медленно взяла его за руки, сняла перчатки и коснулась черной кожи, переплела свои пальцы с его. Он закрыл глаза, и я смотрела на него, его белые ресницы и высокие скулы. Его кожа порозовела, губы приоткрылись. Я поняла, что его руки дрожат, и легонько сжала их. Он открыл глаза, и его зрачки были огромными и черными в центре золота, мое сердце трепетало, как птица. Когда он склонил голову, все во мне сжалось.

- Сайлас, твоя… ой, - мы развернулись, на пороге стояла красная Димия. – Простите, это твоя мама.

- Что с ней? – спросил он, звуча недовольно, как я себя и ощущала.

- Я тебя жду.

За Димией появилась женщина. Она была высокой и тонкой, а лицом напоминала сокола. Она была в длинной мантии с рукавами в форме колоколов. И хотя мантия была черной, с коротким плащом, когда она уперла руки в бока, я заметила золотую вышивку на рукавах. Прическа оставляла ее лицо открытым, водопад волос закрывал ее шею и голову, но на лбу волосы были уложены волной. Она повернулась к Димии, и я увидела, что ее капюшон такой же, как и все здесь, треугольный.

Она уставилась на нас.

- Я тебя предупреждала, - сказала она, глядя на Сайласа. – Я говорила, что ты слишком юн, но ты не слушал. Ты настаивал, что знаешь себя.

- Матушка, прошу, - сказал Сайлас, взяв меня за руку.

- Ты поклялся жизнью Сестрам, Сайлас. И ты ответишь им.

Глава 22:

Мы прошли за ней по коридорам в тишине. Сайлас шел передо мной, оглядываясь с задумчивым видом, а Димия – позади меня. Коридор, по которому мы спускались, был шире, чем я ожидала, тут могла проехать небольшая карета. Стены были из камня, мерцающего солью, озаренного свечами. Такое количество свечей стоило дорого, но потом я вспомнила, кто здесь жил.

- Это построил Конклав? – спросила я, чтобы нарушить давящую тишину, вздрогнув, когда голос отразился эхом. Я думала, что шепчу.

- Мы думаем, что это осталось от подземной реки, - ответил мне Сайлас. – Ее тут давно нет, но следы остались. В полу и стенах остались окаменелости. Ниже есть пещеры, что мы еще не осматривали, и их очень много.

Земля была пыльной, но гладкой, чуть вытоптанной в центре, где за годы прошло много людей. Колонны сталагмитов выглядели так, словно были сделаны из воска, и я касалась их пальцами, пока мы проходили, а потом потерла пальцы, удивляясь тому, какими мягкими они казались.