Аборигены галактики

Что чувствовала здесь сестра, Тимур не знал, на эту тему они ни разу не заговаривали. Но ей на острове нравилось. Она до последнего тянула время, выпрашивала еще полчасика, – посидеть на берегу моря, поболтать со старшим братом, поделиться детскими секретами. Сегодня все было иначе. Должно быть, взрослеет…

– Соскучилась? – спросил Тимур. – По интернату?

– Ага. По Ленке, по Кийре, по Скенечке. И по Росинке тоже.

– По ком, по ком? – Тимур удивленно поднял бровь.

– А я тебе разве не рассказывала? У нас новая смысловица, Утренняя Роса.

– Индианка?

– Конечно!

Вопрос был риторическим. Аборигены Медеи обладали уникальным врожденным даром улавливать смысл фразы, произнесенной на любом незнакомом им языке. Природу феномена земные ксенопсихологи и когнитивисты пока не выяснили, но это ничуть не мешало его использовать. А если вспомнить о педагогических талантах индейцев, то неудивительно, что детские воспитательные учреждения охотно принимали их на работу. Это во-первых. А во-вторых, имя смысловицы говорило само за себя.

– А почему ты ее называешь Росинкой? Не фамильярно ли? Все же она инопланетянка, гостья у нас.

– Конечно, нет! Ее все дети так называют. Даже малыши! Как бы тебе объяснить… – Римма сморщила носик. – Вот ты мой брат, ты классный, с тобой здорово. Но в то же время ты – взрослый. И ты это знаешь, и я.

– Хочешь сказать, всегда существует некоторая дистанция?

– Точно!

– Но твоя Росинка тоже взрослая! Сколько ей лет?

– Она взрослая со взрослыми. А с нами – такая, как мы. Со старшей группой – такая, как они. Даже с малышами может быть как малыш. Если нужно. Понял?

– Нет, – честно признался Тимур. Кивнул на скрывающие автограв кусты над головой: – Так что, полетели?

– Да!

От острова до ближайшего шлюза автограву лета пятнадцать минут. А там – мгновение, и ты уже в Екатеринбурге. Разумеется, ничего не мешало выбрать местом назначения ТЛП-кабинку в фойе интерната. Но это тоже было данью традиции: последний отрезок пути они проделывали на персональном глифе Тимура, серебристом, с косыми алыми полосами на бортах и синим силуэтом сокола на фюзеляже. В младших классах Римка ужасно гордилась, что ее привозят на такой машине, нос задирала выше некуда.

В Верхнетагильском учебно-развивающем интернате осваивали школьную премудрость, а главное, учились общаться, понимать друг друга, дружить двести восемьдесят шесть детей. Около трети – земляне, остальные – выходцы из миров, на которых действовала программа гуманитарной помощи и культурного обмена и для жителей которых земная атмосфера и климат Среднего Урала были достаточно приемлемыми, разумеется.

Двести пятьдесят лет назад, когда люди встретили в Дальнем Космосе первую разумную расу, горячие головы предложили на рассмотрение Совета Земной Федерации программу «прогрессорства» – ускоренного подтягивания отсталых цивилизаций до уровня земной. Программа скрупулезно изучалась экспертами, долго и публично обсуждалась на разных уровнях. И на счастье, была отвергнута. Невозможно предсказать, какой общественный строй окажется оптимальным для существ, прошедших совершенно иной не только исторический, но даже биологический путь. Возможно, опыт землян окажется для них неприемлемым, а то и вовсе губительным. Никаких попыток исправить, улучшить, заменить «плохих» лидеров на «хороших». Только предотвращение явного геноцида и всепланетарного самоуничтожения. Плюс – гуманитарная помощь всем, кто в ней нуждался. Плюс – предоставление убежища на Земле всем, кто его просил. В первую очередь – детям. Они вырастали в мире, избавленном от ненависти и агрессии, воспитывались земными учителями в земных интернатах, общались со сверстниками из других миров. И навсегда избавлялись от расовых, религиозных, идеологических предрассудков своих родителей, от ксенофобии и непримиримости, от страха перед «чужими», «иными», непохожими. А затем, повзрослев, вернувшись в свои миры, пытались строить жизнь иначе, создавать новые правила, законы, обычаи. И отправляли уже своих детей на Землю. Так, мягко, без спешки, исподволь, без «революционных скачков» и не за одно поколение Земля изменяла молодые цивилизации Галактики. Она попросту помогала другим расам сделать выбор, найти свой путь. Верным он будет или нет, судить смогут только потомки. Главное, чтобы эти потомки у молодых цивилизаций были.

Выбранная стратегия оказалась верной, и даже исключения, такие как Тестурия, подтверждали правила. Разумеется, не все на Земле эту стратегию поддерживали. «Голуби» сокрушались о миллионах жертв, которым суждено погибнуть, пока цивилизация «своим умом» построит общество всеобщего благоденствия. О «выброшенных на свалку истории» столетиях поиска верного пути. «Ястребы» пугали непредвиденными осложнениями и ошибками, грозящими в результате неконтролируемого наплыва беженцев на планету. Но и «голубей», и «ястребов» было ничтожное меньшинство. Потому что уже к началу двадцать шестого века никто не воспринимал цефеян, вогуров или альдебаранцев, окончивших земной интернат, «чужими», «нелюдями». И уж тем более пятнадцатимиллиардному человечеству ничего не стоило переварить полмиллиона мигрантов. Тимур Коршунов, старший инспектор Карантинного Комитета Контакт-Центра, год назад возглавивший вновь созданный евразийский сектор его ракшасского отдела, стратегию Совета Земной Федерации поддерживал полностью. Даже несмотря на Ракшас, к которому он теперь имел самое непосредственное отношение.

…Корпуса интерната возникли посреди заснеженного леса, как всегда, внезапно. Ни одна дорога не вела сюда от города. Неудивительно – вот уж лет двести, как на Земле не существует наземного транспорта, телепорт-каналы заменили сначала пассажирские, а затем и грузовые перевозки. Правда, если внимательно присмотреться, в лесу можно разглядеть накатанные снегоходами лыжни. Но это лишь спортивные и прогулочные трассы, закольцованные вокруг интерната.

На пульте субэл-пилота вспыхнула вопросительная надпись: «Желаете осуществить посадку в ручном или автоматическом режиме?» Тимур посмотрел на восседавшую в пилотском кресле сестру:

– И как?

– Разумеется! – Римка коснулась пальцем ответа «Ручной» и, взявшись за штурвал, повела машину к раскрывшемуся навстречу им лепестками куполу аэродрома.

Сестра все проделала безукоризненно. Тимур только вздохнул с завистью, – в свои тринадцать он только-только осваивал автограв, сесть за штурвал мощного патрульного глифа мог только мечтать. Да, сестра превосходила его во всем. Римма Альбертовна еще покажет, где раки зимуют. Интересно, на каком поприще?

Будто услышав этот невысказанный вопрос, Римка заявила:

– Я тебе не говорила… и папке с мамой тоже не говорила… В общем, я определилась со специализацией.

Тимур хмыкнул:

– Не спеши, у тебя еще целый семестр в запасе.

– Нет, я уже знаю. Решение окончательное и обжалованию не подлежит. Можешь передать родителям, но лучше я им сама скажу, по видеокомму.

– Ага, так, значит. А почему лично не сказала? – Сестра промолчала, потому он задал другой вопрос: – Так кем же ты собираешься стать?

– Трансгенетиком.

– Решила тоже попытаться нас с ракшасами скрестить? – понимающе кивнул Тимур.

– Нет, с ракшасами Ленка и Кийра и без меня справятся. С индейцами.

– С кем?!

Он хотел уточнить, не ослышался ли. Не успел. Глиф мягко опустился на выделенную площадку, и Римка, откинув свою половинку колпака кабины, выпрыгнула наружу. Лепестки купола вернулись на место, на аэродроме климат-установки поддерживали комфортную температуру, так что распаковывать теплую синтоновую курточку не понадобилось.

Тимур тоже выбрался из машины вслед за сестрой, достал сумки из багажного отделения, огляделся. К ним уже спешила воспитательница – симпатичная стройная девушка в бежевом брючном костюме из мягкой замши. Темные волосы ее ниспадали на плечи, колыхались волной при каждом шаге. Полные, красиво очерченные губы улыбались, и светло-карие, почти желтые глаза тоже лучились улыбкой. А когда она подошла ближе, Коршунов оценил и ее рост. Воспитательница возвышалась над сестрой на целую голову, а значит, была выше и его самого.