Аборигены галактики

Полукруглый «головной щит» нибелунгера завис всего в нескольких метрах от вице-секретарского лица. Позади «Альбатроса» медленно сошлись ворота, отсекая причальный док от метели. Со своего места Силантьев хорошо видел, как по сегментированным пластинам левой «плевры» пробегает едва заметная дрожь. Гиперсветовик все еще поддерживался собственным искусственным гравитационным полем. Но вот едва заметно изменилась привычная земная сила тяжести – гравикомпенсаторы «Альбатроса» замерли. Земля окончательно заключила его в свои объятия. Выдвинулись телескопические трубы переходников, чувственно присосались к округлым блямбам шлюзовых люков. Заскользили снизу вверх рубчатые ступени эскалаторов, по которым в галерею должны будут подняться пассажиры, прибывшие этим рейсом. Встречающие обратили жадные взоры к самодвижущимся лестницам, что вот-вот должны были вознести их долгожданных, любимых, родных. К сожалению вице-секретаря, к представителям официальных ведомств вся эта радостная суета не имела ни малейшего отношения. О чем напомнил своим появлением Костя Ситников, сотрудник отделения треклятого Кей-Кей в Кольцово-4, впрочем, улыбчивый и доброжелательный малый.

Костя поздоровался со всеми за руку и повел к единственному эскалатору в галерее, который двигался сверху вниз.

– Сегодня у нас два ниневийца, – принялся докладывать он, – четыре альдебаранца и семнадцать индейцев.

Фамильярное «индейцы» покоробило Силантьева, но он промолчал. В конце концов, индейцами обитателей Медеи называли со времен его молодости. Что вполне оправдано, с одной стороны, тем, что Медея является второй планетой системы Эпсилон Индейца, а с другой – тем, что медеанцы ведут первобытно-общинный образ жизни, во многом сохраняя ему верность даже здесь, на Земле. Да и неэтично было одергивать чужого сотрудника.

– Каков ИД мигрантов? – осведомился Октавиан.

Клавдий в этот момент почему-то воззрился на вице-секретаря, словно отслеживал его реакцию. А может – и отслеживал.

– У гуманоидов с Новой Ниневии примерно по четырнадцать, плюс-минус половина, – начал отвечать Костя. – Альдебаранцы верны себе, у них разброс от шестнадцати до тринадцати с половиной. У мигрантов с Медеи, как обычно – единица.

– Вас понял, – лаконично сообщил Октавиан.

Клавдий перестал буравить Силантьева черными жерлами зрачков и отвернулся.

«Интересно, а каков, с точки зрения Карантинного Комитета, индекс доверия у меня? – угрюмо подумал вице-секретарь и тут же на себя разозлился: – Тьфу, что за чушь лезет в голову сегодня…»

Они сошли с эскалатора и углубились в коридоры с односторонне прозрачными дверями, ведущими в просторные боксы. Там, среди ослепительно-белого оборудования, в окружении субэл-медиков жались на кушетках мигранты из других миров. Силантьев почти безразлично прошел мимо боксов, где проходили обследование и вакцинацию смуглые, коренастые, рыжеволосые ниневийцы и неимоверно худые, напоминающие скорее насекомых из отряда палочников, пришельцы с Альдебарана, и остановился у первого же бокса с индейцем. Если бы не присутствие коллег, вице-секретарь, наверное, ахнул бы и кинулся к двери бокса, за которой невозмутимой скалой возвышался медеанец, коего бывший стажер Третьей комплексной экспедиции в систему Эпсилон Индейца уже не чаял увидеть. Как-то так вышло, что первый представитель цивилизации Медеи, которого Ромка, Сандро и Маринка именовали меж собой не иначе как Спасителем, бесследно растворился в сырых и туманных ущельях Холодных Пещер, едва земляне кинулись к драккару, чтобы оповестить товарищей по экспедиции о своем открытии. Друзья даже пережили минуту отчаяния, опасаясь, что Контакт сорвался, но после первого знакомства с индейцами очень скоро состоялось и второе и третье. Хозяева Медеи вышли из тени. Вовлеченные в суматоху Контакта стажеры не забывали о Спасителе, желая непременно разыскать его, но потом между неразлучными друзьями произошла размолвка. Не сговариваясь, Арамис и Лорд потребовали от Маринки определиться с выбором. И Маринка выбрала. С той минуты у них не осталось воспоминаний, планов и надежд на троих. Поблекло и стало неважным даже ярчайшее приключение в их жизни. И вот это самое приключение во плоти стояло в двух шагах от вице-секретаря Контакт-Центра, словно и не замечая суеты субэлектронных медиков, облепивших медеанца, словно пчелы краюху с медом.

– Если не возражаете, коллеги, – произнес Силантьев, стараясь скрыть волнение, – по завершении необходимых процедур я бы хотел встретиться с нашим гостем лично.

Возражений не последовало, а Костя даже предложил для тет-а-тет с инопланетянином собственный кабинет.

Оставшись в одиночестве, вице-секретарь принялся ходить из угла в угол. Эмпатическая мебель следила за каждым его движением. Кресла у стола то распускались радостно, то разочарованно увядали, когда он проходил мимо. Столешница рабочего стола тщетно пыталась угадать, какую форму следует принять. Эта механическая угодливость непомерно раздражала Силантьева. Он предпочел бы пару грубо сколоченных табуретов и дощатый стол. На раздражение накладывалось волнение, которое вице-секретарь напрасно пытался унять. Спаситель вернулся в его жизнь, будто одним шагом преодолел не только одиннадцать световых лет пространства, но сорок лет жизни.

Ничуть не постарев.

«Узнает ли он меня? – лихорадочно размышлял Силантьев. – Что я ему скажу?.. Добро пожаловать на Землю… Как долетели?.. Спасибо, что выручили Маринку… Бред. Он, может, и не помнит ни о какой Маринке… Что для него спасение земной девчонки – эпизод хорошей охоты, не более… Точнее – ее побочный результат…»

Сквозь проницаемую пленку двери протиснулся сначала Ситников, а затем показался индеец.

Он пристально посмотрел на вице-секретаря, но в кошачьих глазах его не было узнавания.

– Добро пожаловать на Землю, друг! – все-таки произнес заранее заготовленную фразу Силантьев. – Надеюсь, полет был легок.

– Благодарю, друг, – отозвался индеец, приложив правую ладонь к мускулистой коричневой груди, разукрашенной замысловатой татуировкой, – из одежды на медеанце были только кожаные, обшитые бахромой штаны. – Путь мой был выстлан шкурой удава.

– Может, чаю принести? – встрял в разговор Костя.

Вице-секретарь вопросительно взглянул на индейца, но тот жестом отрицания прервал дальнейшее развитие темы, добавив словесной желчи:

– Младшие не вмешиваются в разговор вождей.

«Вождь?.. – подумал Силантьев. – Весьма вероятно…»

– Спасибо, Костя! – обратился он к Ситникову. – Пожалуй, мы обойдемся без чаю…

Сотрудник Кей-Кей улыбнулся, пожал плечами и удалился. В отличие от дверей боксов силовой пузырь, прикрывавший проход в кабинет, был прозрачен изнутри, и вице-секретарь прекрасно видел маячившую за ним фигуру двухголового гиганта.

«Надо все-таки поговорить с Лордом, – подумал Силантьев. – Пусть отзовет своего телохранителя…»

– Мое имя Роман, – обратился он к гостю. – Позволь узнать твое?

– Дарующий Ветер, – назвался инопланетянин.

– Я рад, что ты прибыл в наш мир, – продолжал вице-секретарь. – Пусть отныне он будет и твоим.

– Он будет моим, друг Роман, – согласился индеец.

Прозвучало это настолько серьезно, что Силантьев едва скрыл улыбку.

– Вот кресло, садись, друг, – предложил он.

Инопланетянин с нескрываемым презрением поглядел на с готовностью распустившийся серый бутон кресла. И остался стоять.

– Позволь мне узнать, друг Дарующий Ветер, – сказал тогда вице-секретарь, – почему ты покинул родной мир? Ты подвергался преследованиям? Тебя мучили голод и болезни? Поверь, я имею право спрашивать…

– Ты вождь, – без мельчайшей доли смирения отозвался индеец и продолжил после некоторого раздумья: – Охота была хорошей, и голод не мучил меня. Я не знал болезней с момента воплощения. Преследовать меня не может никто, я – охотник. Мною движет любопытство, друг Роман. Я хочу видеть новые земли.

Силантьев удовлетворенно кивнул. Ответ Дарующего Ветра полностью совпадал с результатами ксенопсихологических исследований, проводимых сотрудниками Контакт-Центра со дня первой миграции обитателей Медеи. Индейцами двигало исключительно любопытство. Может быть, поэтому индекс доверия к ним был равен единице.