Страница 9 из 57
Я не возражаю.
Нашей ротой командует подполковник Гарри Руст по прозвищу Бойцовый Петух. Я не в восторге от Руста — он такой буквоед, что даже в сортир сходить не может, не сверившись с уставом, но я его уважаю. Будь полковник сейчас здесь, он не стал бы нас обнадеживать. Но нам и не надо, чтобы с нами сюсюкали. Нам нужен сильный и уверенный командир, который вытащит нас из дерьма.
Поводов для радости не прибавляется. Прежде чем мы находим еще одну палатку, Тек замечает в нескольких сотнях метров от нас какие-то обломки. Подходим ближе. Тут и там валяются обугленные остатки космо-фрейма. Осколки покрупнее оставили в земле глубокие воронки, более мелкие пропахали в ортштейне длинные борозды.
Мы сгрудились в кучу и осматриваем место крушения. Фрейм сбили до того, как от него отделились капсулы и фасции. Кругом тела мертвых космодесантников. Разбитая транспортная платформа. Джипы «скелл» торчат из искореженных капсул, словно кости наполовину рожденного младенца. Все непригодно для нас, даже опасно. Казах велит держаться подальше от всего, что напоминает реактор.
Мы осторожно осматриваем обломки, ищем кислородные генераторы, канистры с водой, рюкзаки — все, что поможет продержаться еще пару часов. Никто не произносит ни слова. Трупы мы не обыскиваем. Падение с огромной высоты превратило их в кошмарное месиво — обрывки ткани, размозженные шлемы, примерзшая к земле кровь. Они, наверное, еще не успели прийти в себя после тайм-аута, неспешно отряхивались от космолина, одевались, натягивали рюкзаки с парашютами. Готовились к броску. Фрейм был сбит лазером либо болтом класса земля-воздух. Или воздух-воздух, точно не скажу. То самое зарево, которое видели Мишлен и Ви-Деф. Вспышка, уничтожившая все наши фреймы и орбитальные спутники, а может — судя по тому, что мы не нашли ни одного, — и все фонтаны.
Бегло обыскиваем внутренности фрейма в надежде найти какой-нибудь ценный груз. Ничего. Лишь обломки и тела. Надо уходить.
Воздуха хватит на полчаса — до коричневого пятна мы не дотянем. Остается только двигаться в том направлении, где предположительно лежит палатка. Казах предлагает расширить зону поиска, мы делимся на три группы и веером расходимся в разные стороны.
— И все-таки, что это за столб пыли там, на горизонте? — Тек в десяти метрах от меня, обходит пьедестал по кругу.
— Кто бы это ни был, он здорово подставляется. Видать, голова у него совсем не варит, — замечает Диджей.
— Может, ему насрать, заметят его или нет, — возражает Ви-Деф.
Скорее всего он прав, но мне даже думать об этом не хочется. Если кто-то силен и самоуверен настолько, что не считает нужным маскироваться, он наверняка не на нашей стороне. Сегодня мы вчистую проигрываем антагам.
— А может, это секретный лагерь маскианцев? — предполагает Ними, приближаясь ко мне.
— Заткнись и держи дистанцию.
Мы снова рассредоточиваемся. Кислорода хватит примерно на пятнадцать минут. Скоро ангелы начнут предупреждать о грозящей нам гибели. Их голоса — последнее, что мы услышим перед смертью. Может, поэтому их и прозвали ангелами?
«Веселей, солдат, тебе все равно умирать, так почему не сегодня?» — Они этого, конечно, не скажут. А жаль. Было бы круто.
Пришло время описать гермоскафы. Пусть сейчас они разряжены, а нехватка воды и кислорода может стоить нам жизни, они все равно остаются важнейшей деталью нашего обмундирования. Стандартный гермоскаф класса «Марс» представляет собой эластичный бесшовный комбинезон из мономолекулярного углеродного койлфлекса. Чтобы гермоскаф не раздражал кожу, его покрывают изнутри двойным слоем биогеля. В зависимости от ситуации жидкость циркулирует внутри костюма или расщепляется для получения кислорода. Когда мы находимся на Марсе, гермоскаф впитывает все кожные выделения, по крохотным микротрубкам вода идет в накопитель, расположенный в районе бедра. Вот почему у космодесантников такой толстозадый профиль. Частички масла, соли и омертвевшей кожи скапливаются в специальном фильтре, который очищается раз в несколько дней.
Шлем и ангел обрабатывают видеоданные и тактические установки. В ткань гермоскафа встроены сенсоры, оценивающие физическое состояние бойца. Ангел отсылает эту информацию небесным пташкам, а спутники, в свою очередь, докладывают о нашем самочувствии командованию.
Гермоскафы выполняют множество функций, разве что не ходят самостоятельно и не дерутся вместо нас. И заметьте, никогда не жалуются. Их не без оснований сравнивают с дистикомбами, описанными в «Дюне», но у Фрэнка Герберта костюмы только фильтровали и перерабатывали воду, а у наших столько разных умений, что рехнуться можно.
Каждый космодесантник одновременно любит и люто ненавидит свой гермоскаф. Ты вроде мечтаешь от него избавиться, но без него чувствуешь себя голым — словно лишился верного товарища. Кроме того, на Земле тебе досаждают пот, моча и другие выделения организма, а на Марсе ты о них просто забываешь. Некоторым ветеранам приходится заново учиться контролировать свой мочевой пузырь по возвращении домой. Если бы костюмы нас еще и сексуально удовлетворяли, можно было бы из них вообще не вылезать.
Точняк.
Но сейчас гермоскафы почти разряжены, кислород на исходе, а вода протухла. Из преданных друзей они превращаются в гигантские банки с прокисшим рассолом.
А мы камнем идем ко дну.
Как все задумано
Предполагается, что во время спуска либо сразу после него мы должны получить обновленные тактические установки и карты, на которых обозначены места скопления антагов или другие важные для нас объекты — в зависимости от стоящих перед отрядом задач.
При идеальном раскладе в паре минут ходьбы нас должен ждать фонтан или, на худой конец, несколько палаток. Транспортные платформы тоже должны находиться неподалеку от зоны броска — обычно их спускают на парашютах-невидимках, — но эти громадины — превосходные мишени и часто уничтожаются врагом еще в воздухе.
Космодесантники приучены обходиться малым. Но когда нет почти ничего…
Наше основное оружие, как я уже упоминал, похоже на пистолет 45-го калибра с толстым стволом. Называется «Илла» — не знаю, с какого перепугу, стреляет-то оно не пчелами. Заряжается пулями или болтами. Болт имеет точность попадания девяносто девять процентов и стирает с лица Земли все живое в радиусе полукилометра. За тридцать секунд до начала боя нужно зарядить кассету с отработанной материей. Одной кассеты хватает примерно на шестьдесят болтов. Перед каждым броском в отряде назначается оружейник, который должен собирать после боя использованные кассеты. Отработанная материя — нереально токсичное дерьмо, а нам надо заботиться об экологии. Хотя, если по правде, на Марсе уже целые горы этого ядовитого хлама — в пылу битвы кассеты подбирать некогда, и если оружейника убивают, они так и остаются лежать на земле. Сейчас наш оружейник — Ви-Деф.
Само собой, кинетические патроны приспособлены для безвоздушной среды — порох сам вырабатывает необходимый для горения кислород. Но марсианский холод сказывается на дальнобойности. На Красной планете приходится учиться стрелять заново — сопротивление воздуха почти отсутствует, сила тяготения слабее земной, предметы падают медленнее. Лазерами и слабопольными расщепителями мы тоже пользуемся, но реже — они боятся марсианской пыли и могут отказать в любой момент.
Космодесантников обучают сражаться в любых условиях. Цель тренировок на Земле — дать тебе шанс выжить в первом настоящем бою, а потом научишься воевать как надо. Симуляторы и месячный курс стрельбы на земных полигонах не дают практически ничего, поэтому новички прилетают к нам полными неумехами. По-настоящему опыта набираешься только на Красной планете.
Мы знаем об антагах совсем мало. Если верить гуру, их враги родом не из Солнечной системы, а из иной, далекой галактики. Антаги прилетели на огромном космическом корабле неизвестной конструкции, но явно очень мощном, ведь межзвездное путешествие — это вам не шутки. Человеческому мозгу трудно осознать, как велико расстояние между звездами. Вообразите огромное уходящее вдаль пространство и умножайте его в триллионы раз, пока не почувствуете себя жалкой и ничтожной букашкой. Пронизывающий холод и пустота световых лет.