Переход

– Просто проверяю.

– Я не жалею.

– Если немножко жалеешь – это ничего.

– Я знаю.

– Ты будешь чудесной мамочкой.

– Надеюсь.

– Росток будет тебя обожать.

Ростком он зовет ребенка. Рэтбоуны так называли еще не рожденных детей. Росток.

– Если страшно, скажи, – говорит Тим.

– Ладно.

– Тебе страшно?

– Нет.

– Ни капельки?

– Нет.

– Это хорошо.

На полу тарелка, красная подлива на белом фарфоре. Мод смотрит на Тима, Тим смотрит на Мод.

– Алло, – говорит он.

Она кивает, и он думает о том, до чего все близки к некоему безумию. Мод, его родители, не исключено, что он сам. Куда выведет эта мысль – так сразу и не сообразишь.

17

В апреле они выбирают дом. Она домом интересуется мало, и выбор в основном за Тимом – ну, за Тимом и его матерью. Три спальни, полкоттеджа на границе Дорсета и Уилтшира, на машине от дома Рэтбоунов – всего ничего. Сад, балочные потолки, большая дровяная печь, плита «Рейбёрн», деревянная калитка с розами пообок, чистая продажа. Средства из денежного потока покупают им дом сразу. Тим и Мод станут возвращать по столько-то в месяц.

В начале мая Тим нанимает фургон. Друзья на полдня откладывают все дела. Отяжелевшая Мод пакует одежду в чемоданы, заворачивает тарелки и бокалы в газеты. Один бокал роняет, и бывший Тимов сосед Эрнесто кричит:

– No le toques[20], Мод!

Он сметает осколки. Обнимает ее. Возлагает руки ей на живот, и лицо у него – как у священника во время таинства.

Назавтра часам к десяти утра последние остатки – коробка чайных пакетиков, цветок в горшке, пробковая доска, к которой до сих пор прикноплены счета за «Киносуру», – впихнуты в кузов фургона, и они выезжают, на юг, затем сворачивают на запад. Шоссе сменяются проселками с кружевными изгородями и некошеными обочинами. В коттедже их поджидают Тимовы родители. А также двойняшки и некто Слэд, немолодой здоровяк, не вполне слуга, но близко – домочадец, личный гвардеец.

В коттедже распахнуты все окна. Дверь оплетена жимолостью. Дорожка засыпана серо-голубым камнем, в котором Тимов отец, со скрипом опустившись на колени, распознает голубой лейас, морское дно юрского периода, богатое окаменелостями, особенно аммонитами.

Внутри, в прохладе низких комнат уже стоит кое-какая мебель из запасников Рэтбоунов. Кухонный буфет, столовые стулья темного лакированного дерева, кожаное кресло – кожа испятнана и истыкана, словно кресло сшили из старых боксерских мешков. Есть даже кровать – Слэд как-то ухитрился заволочь ее вверх по лестнице; изголовье из грецкого ореха отполировано до блеска. После обеда прибывают другие вещи; холодильник, стиральную машину и сушилку доставляют на фургонах местных компаний, с которыми Рэтбоуны ведут дела уже тридцать лет.

Слэд разжигает плиту. Поначалу воняет керосином, затем пары́ рассеиваются. К закату дом обитаем, и все собираются в кухне на ужин. Тимова мать привезла запеканку в кастрюле «Ле крёзе». Отец Тима из машины приносит пол-ящика бургундского. Слэд уходит домой. Отвешивает всем эдакий легкий поклон. Все твердят, что Мод, должно быть, ужасно устала. Она отвечает, что нет, но после ужина засыпает в кожаном кресле и просыпается, лишь когда все собираются уезжать. Вместе с Тимом выходит на крыльцо помахать.

– Они пили-пили и всё выпили, – поясняет Тим. – Но утром опять приедут.

Затихает одинокая нота автомобильного мотора, а Тим с Мод все стоят в дверях, рука в руке. Небо над силуэтами крон заполонено южными звездами. Сова окликает сову; сова сове отвечает. Миг льнет к совершенству.

– Давай не будем запирать, – говорит Тим. – Мы же за городом все-таки, – но потом, когда Мод уже легла, отыскивает ключи и запирает дверь, задвигает засовы. У него же тут, в конце концов, гитары.

Она уходит в отпуск. В «Феннимане» ей вручают открытку «Удачи!», подписанную всеми, в том числе и Хендерсоном – от него только имя, Карл Хендерсон. Мод вернется на работу в октябре. С ребенком будет сидеть Тим – сам он на это соглашается с радостью, но его отец ворчит, заявляет, что ему такого не понять. («Это теперь принято? Рожать ребенка, а потом бросать?»)

Находят акушерку. В городке их всего две, и к Мод приставляют Джули – цветущую, коренастую, по-матерински заботливую, хотя она старше Мод всего на пару лет.

– Планируете большую семью? – спрашивает она, а услышав «нет», смеется, будто навидалась уже такого – женщин, которые и детей-то не хотели, а в итоге наводняли ими дом.

Она осматривает Мод.

– Вы очень сильная, – говорит она. – Выскочит, как косточка из лимона.

Она включает в динамиках пульс ребенка, а Мод смотрит на мобиль – медленное вращение птиц, которых она поначалу принимает за лебедей, но затем, полминуты понаблюдав, догадывается, что они задуманы аистами.

Джули показывает Мод палату. Сидя на койке, мамочка кормит грудью ребенка – мамочке на вид лет четырнадцать, да и то с натяжкой. Другая лежит на спине, как подстреленная. Третья медленно расхаживает туда-сюда с мужчиной, которого душит татуированная змея.

Вернувшись в кабинет, Джули спрашивает, какие у Мод планы на роды, но у Мод планов нет. Она планирует, когда придет час, делать что должно. Вроде можно это и не записывать. Что касается обезболивания, они договариваются, что, если понадобится, Мод попросит. Она не рассказывает Джули о своей работе в этой области, о кройдонском проекте, о пробных упаковках феннидина в бардачке «корсы». Пока клинические исследования крайне многообещающи, хотя есть сведения и о побочных эффектах, порой тревожные. У одной пациентки развилась крайней степени тошнота, пришлось ее ненадолго госпитализировать. Другая – есть подозрения, что она скрыла историю употребления рекреационных наркотиков, – утверждала, будто у нее галлюцинации, визуальные и слуховые. Ее, Пациентку Р, от дальнейшего участия в исследованиях отстранили.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

20

Не трогай (исп.).