Страница 13 из 17
В голосе Василия, в интонациях и в самом содержании его рассказа чувствовалась истинная вера человека, сумевшего принять посланные страдания с христианским смирением и с философским пониманием их назначения…
Эта истая, неподдельная вера пришла к нему, по его словам, через Веру Алексеевну. А его отношение к собственной болезни мне видится как христианский подвиг, как своего рода мученичество…
Василий нёс его достойно, прошёл через искушения и, благодаря своей вере, укоренённой в нём Верой Алексеевной, исцелился.
Вот его история.
«В 2001 году я был назначен на высокую должность в органах госбезопасности.
Однажды стою под душем, и меня как молнией вдруг пронзило с ног до головы. Я ночь не спал. На следующий день пошёл на службу и получил испуг. Домой прихожу, жена говорит: «Что-то с тобой не так». В результате у меня развилось психическое заболевание. «Реактивный параноидальный синдром» – звучал мой диагноз. Пришлось госпитализироваться.
В больнице я начал принимать психотропные таблетки, и постепенно моё состояние стабилизировалось. Но было тяжело. Года через три я поехал к целителю Рамилю Шанхирахмановичу Гарифулину в Набережные Челны. Он сказал, что моё лечение обойдётся в 2000 долларов. Для нашей семьи это была солидная сумма, но жена достала эти деньги и заплатила ему.
Узнав, что за дополнительную плату Гарифулин мог предсказать будущее, она спросила его, пройдёт ли моя болезнь? Гарифулин сказал: пройдёт. И меня это очень ободрило. Я был на подъёме и повторял себе: «Всё у меня хорошо: жена, двое детей, служу в органах». И в самом деле, на первый взгляд у меня всё вроде бы шло неплохо, но я чувствовал, что живу как овощ: хожу, пишу, с детьми играю, но глубоко мыслить не могу.
Однажды я услышал о бабушке Вере. Вообще-то я всегда верил в таких бабушек. В своё время моя мама обращалась к бабушке, и она ей помогла.
В 2004 году я случайно встретил старого друга, с которым мы поругались. Встретились – как ни в чём не бывало.
Я ему говорю: «Олег, я много переживал».
Он: «И я. Забудем?» – «Забудем!»
В разговоре выяснилось, что он ездил к бабушке Вере, и я попросил его отвезти меня к ней. Олег не отказал, и в назначенный день мы выехали.
Я сел на переднее сиденье, а жена с дочкой – на заднее. Дочку я тоже хотел показать этой бабушке, так как она инвалид по ортопедии.
Едем, едем. Дорогой я начал анализировать своё состояние после лечения у Гарифулина: панкреатит, язва, простатит, киста левой почки, ухо (контузия)… Был и диабет в скрытой форме, правда я о нём тогда не знал, но чувствовал тревожные симптомы.
Утром приезжаем на берег Северной Двины. Постояли, перекусили. И в это время я почувствовал, что у меня всё как будто нормализовалось в организме. Я не испытывал привычной сухости во рту; даже бодрячок появился. И так хорошо мне тогда было на берегу этой реки, необычное состояние посетило…
Дождались парома, переправились. Подъехали к деревне Середовине. Это было по осени. Моросило. У дома стояла небольшая очередь. Я написал все свои болезни на бумажке, и мы стали ждать. Нас заранее предупредили: «Возьмите с собой две свечки и покушать что-нибудь», и мы это сделали.
Подошла наша очередь. Я ещё посмотрел так: иконы, свечи… Перекрестился. Она говорит: «Заходите». Спрашиваю: «Кого сейчас: меня или ребёнка?» «Ребёнка», – говорит. Свету посадили на стул. Бабушка спрашивает: «Что с ней?» Мать сказала: «Пандолистез, то есть искривление позвонков и по горизонтали, и по вертикали». Она посмотрела и про себя, видимо, молится. Сказала: «Бедный ребёнок». Света встала со стула. Потом села жена. Бабушка Вера её посмотрела. Жена перечислила болезни. Бабушка помолилась, перекрестила её. Потом жена встала, сел я. «Ты не читай по бумажке», – сказала бабушка и взяла у меня бумажку. Смотрит на меня и говорит: «У тебя ещё диабет, и голова болит». Я услышал это и не выдержал, прямо там же при ней, на этом стуле, расплакался… Сижу и плачу. Она на меня смотрит и слушает и успокаивает меня. Глаза закрыты. Я обратил внимание: руки у неё тёплые-тёплые, большие руки. И почему-то зубы её запомнились: белые зубы. А в её глаза я боялся смотреть. Она обратилась к Богу, как я понял, а потом говорит: «Уверуй в Слово Божье. У тебя пройдёт и простатит, и киста левой почки уйдёт». И я ушёл, ушёл с очень большой надеждою.
С того момента у меня организм весь перевернулся. Перенастроился. Я опять пошёл служить. И не могу понять, что со мной случилось: я служу-служу, а у меня отзывается – процесс выздоровления пошёл и, как следствие, влияние на мозги. Я схожу потихоньку с ума: нападают испуг, страх, ужас… Ухожу куда-то из дома, боюсь людей… Я не понимаю, что со мной; хочу уйти, жена меня не пускает.
Однажды при очередном приступе сел в машину. Жена побежала за мной: «Я тебя не брошу» – и тайком дала мне таблетки. А таблетки-то я не пил. Я спросил у бабушки, чем лечиться? Пить ли таблетки?
«Нет, таблетки не пей. Вот тебе лекарство».
Свечи она взяла, а еду, что я ей принёс, перекрестила и мне же назад вручила: «Это тебе лекарство будет, Василий». И с тех пор я таблеток не пил, а до этого раньше максимум десять дней мог без них обходиться.
А у меня организм-то борется. Я таблетки принял и уснул. И выспался. И на следующий день обратился к старшему психологу. Он сказал мне: «В больницу иди». А утром я хотел выпрыгнуть из окна. Жена чудом спасла меня! Она как чувствовала: не подпускала меня к окну и в критический момент успела оттащить! Потом дала мне сильнодействующее снотворное, чтобы мозг отдохнул. Я проглотил его и снова успокоился и уснул. Около трёх недель находился на больничном, потом выписался.
Шло время. Я жил своей жизнью, но этот случай запал в сердце. И я чувствовал, что меня тянет к Вере Алексеевне.
В 2004 году я ушёл из органов. Живу, устроился в гражданскую организацию. С другом поддерживаю отношения. На следующий год летом прошу его: «Олег, поедем опять в Белую Слуду». А жена в штыки восприняла Веру Алексеевну. «Ты опять поехал?» – говорит. Поехали. Подъезжаем к реке, а я уже не чувствую того тепла, как тогда, когда мы впервые к этой реке подъехали. Так хорошо тогда было…
Приехали в Середовину, зашли в дом с Олегом. Она меня так же перекрестила, снова полечила и опять отдала продукты.
Как домой приезжаю – ясная мысль: внутренний процесс идёт. Я держался десять дней, не пил таблеток. Через десять дней – опять то же: испуг, ужас… И снова – таблетки. И параллельно хожу в больницу.
Поехали в третий раз. Это было в промежутке с четвёртого по десятый год. Приезжаем. Народу много. Люди собираются. Люди разные. Все свечи несут. В очереди и внук Веры Алексеевны сидит. Он пятерых человек всегда впереди себя пропускал. Пока сидим, разные разговоры ведутся. Интересно так. Спрашивает один: «Скажите, она помогает? То ли верить, то ли нет, народ?» «Конечно, помогает, – говорю. – Вы верьте, люди». И зашёл к ней…
Перед десятым годом я позвонил внуку Веры Алексеевны Алексею, с которым однажды познакомился в очереди. Он говорит: «Бабушка Вера больна. Не принимает». У меня всё упало: «Как же так?» Через какое-то время опять созвонились. «Можно приехать в индивидуальном порядке?» – спрашиваю. «Приезжай», – говорит.
Поехали мы по весне. Я взял с собой в этот раз сына. Вера Алексеевна принимала уже в жилом доме. Было ей тяжело. Подошла наша очередь. Заходим. Она спрашивает: «Кто?». – Отвечаю: «Сын». – «Что с ним?». Сын стал перечислять недуги: «Рука болит, то, сё…» и назвал астму. Вера Алексеевна говорит: «Это не астма». Сынка ушёл, а она свечи жжёт и говорит: «Бесштанные пришли».
Я не понял тогда её этой фразы и долго думал над нею. И уехал с этими мыслями.
И только дома меня осенило: открылся смысл её изречения. Оно означало: «Это черти пришли». А потом оказалось, что она просто заболела. А у меня болезнь обострилась до крайности. Звоню Вере Алексеевне; мне говорят, что она в больнице.
В этот период на нашу семью все беды разом обрушились: дочку увозят в Санкт-Петербург на операцию, а у меня галлюцинации начинаются. Смотрю на людей и вижу, будто у них рога появляются. В то время (с 2004 года) я начал ходить в церковь и потихоньку постигал азы Православия.