Страница 46 из 77
Пришлось просунуть ладонь прямо под Рейесом, и наши руки соприкоснулись. Я была похожа на каракатицу. Рейес выглядел так, словно готовился к соревнованиям по смешанным боевым искусствам. Джинсы плотно сидели на талии, свободная серая футболка задралась, обнажив рельефный живот. На холмах и долинах скульптурного торса играли мягкие тени.
Рейес смерил меня долгим взглядом, а потом сказал то, что было у него на уме:
— Мы не говорили о том, что произошло в Нью-Йорке.
— Верно. — Я вовсю притворялась, будто мне легко дышать. — Но я не говорила об этом только потому, что ты не говорил вообще.
— Правая нога на красное.
— Серьезно?!
У меня имелся только один вариант сдвинуть ногу и не упасть, но Рейес был ближе к нужному мне кругу. И все же подождал, пока я не займу кружок. Теперь у него самого не осталось выбора, кроме как практически оседлать меня, чтобы дотянуться до следующего красного круга. Когда Рейес добрался до цели, наши лица оказались так близко, что мне не пришлось бы вообще двигаться, если бы следующей командой было «Поцелуйтесь».
— Правая рука на желтое.
Твою дивизию!
— С чего ты взяла, что я не хочу разговаривать?
Я решила выложить все как на духу. Ходить вокруг да около и дальше нет смысла. Мы женаты. Если мы не можем поговорить, то у нашего брака ни единого шанса.
— Не знаю, — сказала я, пожав плечами настолько, насколько позволяла стремная поза. — Ты как-то отдалился. Уже в самолете я чувствовала, как ты отдаляешься.
— Мы же были в самолете. Далеко ли я мог уйти?
— Правая нога на зеленое.
— В эмоциональном смысле, — уточнила я, сама себе напомнив женщин из всяких реалити-шоу, которые вечно ноют, что их мужья ничем с ними не делятся и не пускают в душу.
Нетушки. Я не такая, как эти женщины. По крайней мере до сегодняшнего вечера я думала, что не такая.
— То есть пока мы летели в десяти километрах над землей, ты почувствовала, как я отдаляюсь?
— Левая рука на желтое.
Мои конечности уже заметно тряслись, вот только я не знала, из-за игры или из-за соперника.
— Вроде того.
— И какие же признаки привели тебя к такому выводу?
— Ты был мрачным с ног до головы.
Рейес нависал надо мной. Обе его руки находились с одной стороны от меня. Он склонил голову набок.
— Я сын Сатаны. Мрачность у меня в крови.
— Я не это имею в виду.
Я задумалась. Тогда я отдала ему место у окна, чтобы самой постоянно льнуть к нему, когда мне якобы хотелось посмотреть в иллюминатор. Чтобы вдыхать его запах снова и снова. Чтобы то и дело соприкасаться с ним плечами. А он весь полет пялился в окно.
— Ты как-то притих.
Рейес тоже задумался и нахмурился:
— Тебе-то откуда знать? Ты продрыхла всю дорогу.
— Я уснула, когда почувствовала, что ты отдаляешься. Потому что не могла на это смотреть.
Он застыл. Сейчас физически мы были не так близко, как несколько секунд назад, но наше дыхание все еще смешивалось.
— Спрашиваю еще раз: по каким признакам ты решила, что я отдаляюсь? — спросил Рейес.
Вот только ответить я не могла. Потому что и правда не знала. Что мне подсказало, что он отдаляется? Инстинкт? Нутро?
Я так и не ответила, и Рейес проговорил:
— Может быть, ты все свалила с больной головы на здоровую.
— Хочешь сказать, это я отдалилась, а не ты? Рейес, я только что заново тебя обрела. Больше всего на свете мне хотелось вцепиться тебе в волосы и никогда-никогда не отпускать.
В нем вспыхнули какие-то чувства. Мне показалось, нечто похожее на замешательство.
— В чем дело? — спросила я.
— Я не хотел на тебя давить.
— Как давить?
— Ты через многое прошла. Потеряла отца.
— Верно, но…
— Пережила тяжелые роды.
— Любые роды на дне колодца тяжелые.
— Лишилась мачехи.
— Не надо перегибать.
— Была вынуждена отдать собственного ребенка.
Несколько долгих секунд я смотрела на Рейеса.
— Это было невыносимо, не стану спорить. Но не мне одной в тот день пришлось отдать ребенка. И ты в этом не виноват.
— Еще как виноват. Хотя бы отчасти.
— Нет, Рейес, не виноват. И не это я чувствовала в самолете. Так в чем же дело? Почему ты решил проложить между нами пропасть?
— Черт, Датч, я не знаю, — раздраженно процедил Рейес. — Мы столько пережили, что я хотел дать тебе время обо всем подумать.
— О чем, например?
— О нас, — без обиняков ответил он. — Я хотел, чтобы ты заново все пересмотрела, и чтобы при этом я не путался у тебя под ногами. Не душил тебя своим присутствием.
Что, черт возьми, он несет? Или это одна из фраз на тему «дело не в тебе, а во мне»?
— И что конкретно я должна пересмотреть? Наши отношения?
Рейес стиснул зубы, но ничего не сказал.
— Во-первых, с чего мне вдруг пересматривать наши отношения? А во-вторых, даже если ты и душишь меня, то сам прекрасно знаешь: я всеми руками и ногами за эротическое удушение.
Он снова оказался надо мной. Как хищный могучий кот, готовый проглотить свой ужин. Жар просачивался в каждую мою молекулу, пропитывал тело, ласкал. Рейес обнял меня одной рукой. Я глянула на Куки. Точнее туда, где она сидела.
— Она ушла.
— А я и не заметила…
Упершись локтем, Рейес положил другую руку мне на бедро, и мы рухнули на пол. Я купалась во взгляде его глаз, отогревалась в его близости, любовалась им…
— Вернемся к нашим баранам, — пробормотала я, возвращая себя в реальность. — С чего мне пересматривать наш брак?
Пристальный взгляд опустился ниже. Рейес задрал подол моего свитера и положил ладонь мне на живот. От прикосновения по телу с ног до головы промчались тысячи крошечных землетрясений.
— С того, что ты меня видела.
— Не поняла.
Рейес сжал пальцы, осторожно впиваясь мне в кожу, отчего внутри пронесся ураган из чистого удовольствия.
— Ты видела настоящего меня. Я понимаю, какое это для тебя зрелище.
Чувственные губы, экзотические черты лица, прядь волос, упавшая на щеку — нарисовать такое жаждет любой художник.
— О чем ты вообще говоришь? — охрипшим голосом спросила я. — Я вижу тебя каждый день.
— Нет.
Длинные пальцы забрались под лифчик и словно невзначай прошлись по соску, разжигая желание.
— В Нью-Йорке, — продолжал Рейес, — когда ты впервые увидела меня после того, как потеряла память, — его ладонь вернулась мне на живот, будто Рейес опять от меня отдалялся, — ты испугалась.
Я подняла руку и провела пальцами по красивым губам.
— Если ты действительно так думаешь, то понятия не имеешь, что значит слово «испугаться». Ты никогда не сможешь меня по-настоящему испугать.
Он печально улыбнулся:
— И все же ты была напугана.
Я приподнялась на локтях.
— Рейес, я очнулась, понятия не имея, кто я такая и что могу делать. Первый же призрак, которого я увидела, чуть не отправил меня в кому. Вот тогда я и правда была в ужасе.
Рейеса передернуло:
— Могу себе представить.
— Но когда впервые появился ты, Рейес Фэрроу… — Я снова легла и, задумавшись, положила руку на лоб. — Господи… Ты понятия не имеешь, насколько ты поразительный, да?
Он ухмыльнулся и лег рядом, положив одну руку под голову, а другую так и не убрав с моего живота. Наоборот, пальцы медленно-медленно опускались ниже, оставляя на коже горячие следы.
— Выражение твоего лица говорило совершенно о другом.
— Ты прав. — Я повернулась к нему и тоже положила под голову руку. Коврик под нами зашуршал. — И не прав.
— В этом у меня талант, — отозвался Рейес и погладил суставами пальцев мой пупок.
— В те дни я не контролировала, в каком измерении нахожусь, поэтому существовала сразу в обоих. И, когда появился ты, я увидела опасное, непреклонное, бешено могущественное создание, которое наполовину человек, а наполовину нечто неземное. В нем словно смешали пантеру и иномирного убийцу. Из него так и сочились сила, ум, изящество и… — Я опустила глаза. — И секс. Я боялась того, что могу натворить рядом с ним. Рядом с тобой. — Пришлось прикусить губу. — Меня влекло к тебе с первой секунды, и влечение это было таким неумолимым, словно между нами все это время был какой-то невидимый канат, который натянулся, как только я тебя увидела. Сильно натянулся. Весь окружающий мир завертелся, и я испугалась, что вот-вот превращусь в лужу. — Я снова заглянула Рейесу в глаза. — Рейес, я была восхищена.