Страница 38 из 77
— Со мной такое однажды было, — сказала Куки. — Помнишь огромную вмятину в стене ресторана «Оливковый сад»?
— Не может быть! — обалдела я.
— Еще как может.
— Такое чувство, будто я тебя совсем не знаю.
— Кстати, я прочесала информацию по «Теплому пристанищу», — как ни в чем не бывало продолжила подруга. — Чарли, она права. В смысле Хэзер права. За последние семь лет умерло девять детей, но в разных местах и по разным причинам. Не похоже на чей-то злой умысел. И все-таки само количество намекает на обратное.
— Согласна. Продолжай копать. Я вернусь в город минут через двадцать.
— Заметано. Будь осторожна.
— Осторожность — мое второе имя.
Я вышла из машины на сухую землю. Вокруг меня росли причудливые голые деревья, казавшиеся здесь до странности прекрасными. Совсем недавно сюда приезжало много машин. На земле остались следы от колес, а значит, в ночь, когда нашли машину Эмери, шел дождь.
Не зная, что искать, я пошла вперед, пока не оказалась над оврагом метрах в тридцати от места преступления. Здесь тоже были следы, но не похожие на остальные. Глубокие вмятины успели высохнуть. Чья-то машина определенно застряла и какое-то время простояла под дождем. А еще долго буксовала в грязи, прежде чем водителю удалось выбраться наверх.
Может быть, какие-то ребята приехали сюда на джипе, чтобы повеселиться, но ведь для веселья есть места и получше.
А вдруг это и была та самая тачка, на которой увезли тело Эмери? Но если и так, то зачем убивать девушку, бросать ее залитую кровью машину на открытом месте, а труп куда-то увозить? Хотя убить ее могли в одном месте, машину бросить в другом, а тело выбросить в третьем.
На всякий случай я написала Паркеру сообщение и велела проверить эти следы, если их до сих пор не нашли.
По пути в город я получила звонок от очередного коллеги Эмери. Все утверждали, что он был ее лучшим другом. Они часто вместе обедали, и мне было любопытно, как на такие близкие отношения реагировал Лайл. Пока я не услышала голос по телефону.
— Так вы, значит, гей, — констатировала я очевидный факт.
— Ясно-голубой, как небо над головой.
Наверное, обычно эту фразу парень выдавал с энтузиазмом и удовольствием, однако сегодня словам не хватало энергии.
— А еще вы поэт, — печально добавила я.
Сексуальная ориентация Диаджио вполне объясняла, почему Лайл ничего не имел против их с Эмери дружбы.
— Стараюсь.
— Простите за беспокойство, но мне уже несколько человек сказали, что Эмери была чем-то расстроена в течение пары недель перед… исчезновением. — Я чуть не сказала «перед смертью», но очень сомневалась, что такой человек, как Диаджио, примет подобное заявление без доказательств.
— Все верно, только мне она не рассказывала почему. Хотя я догадываюсь, что это как-то связано с ее отцом.
— Уверены?
— В девяти случаях из десяти, а такое происходило довольно часто, виноват был отец Эмери. Однако в этот раз все было иначе. Она не злилась на него. Да и ни на кого не злилась. Ей было больно. Такой я еще никогда ее не видел.
— Больно? То есть она не была обеспокоена или напугана?
— Я бы так не сказал. Она всегда все мне рассказывала, а в этот раз отмалчивалась. Пыталась скрыть, что расстроена, но я все равно заметил.
— И у вас нет никаких предположений, почему она была расстроена?
— Ерундовых выдумок в голове полно, но правды я не знаю.
— Большое спасибо за откровенность. У вас теперь есть мой номер. Позвоните, если еще что-нибудь вспомните?
— Не вопрос. Как и все, я хочу, чтобы этого гада поймали. А может быть, хочу даже больше остальных.
— Вы имеете в виду Лайла? Парня, с которым встречалась Эмери?
Диаджио еле слышно рассмеялся:
— Уж поверьте мне, в Лайле Фиске нет ни толики жестокости. Я изучил его вдоль и поперек. Издалека, разумеется. Я знаю, что такое хорошо и что такое плохо. Этот парень на все сто процентов хороший человек.
— Рада, что вы тоже так думаете.
— А еще я думал, он тот самый. Единственный.
— Единственный? Для вас?
— Нет, золотце, для Эмери. Он ей очень нравился. Какое-то время я даже подозревал, что она беременна.
У меня ускорился пульс.
— Почему?
— Однажды за обедом она едва не потеряла сознание. Пришлось взять ее сумочку и проводить Эмери до машины, где она пообещала дождаться Лайла. Но я успел заметить в сумочке таблетки, содержащие железо. Я могу ошибаться, но, кажется, такие пьют во время беременности.
— Бывает, — протянула я, обдумывая последние новости. Насколько я знала, беременной Эмери не была. — Еще раз большое спасибо, Диаджио.
— Не за что, дорогая. Если что-нибудь вспомню, обязательно позвоню.
Направляясь в кабинет помощника окружного прокурора, я была полна решимости выяснить две вещи: почему он скрыл информацию о судимости Лайла Фиске, и зачем самому Нику Паркеру весь этот геморрой.
Получить ответ на первый вопрос вряд ли будет сложно. Более того, я могу и сама догадаться. Ник не рассказал о судимости, чтобы у меня было больше желания заняться этим делом. Серьезно интересовал меня именно второй вопрос.
— Прошу прощения… — пробормотала секретарша, когда я промчалась мимо нее и ворвалась в кабинет Паркера.
Всегда хотела так сделать. С того самого мгновения, как впервые увидела этот маневр в каком-то фильме.
— Мне нужны ответы, — с порога заявила я.
Вот только в кабинете был вовсе не Ник, а пожилой джентльмен в новехоньком костюме. Перед мужчиной на коленях стояла женщина.
— Вот черт, простите…
Я попятилась, и женщина подняла голову. В руках у нее была сантиметровая лента, а изо рта торчали булавки. То есть женщина проводила примерку того самого новехонького костюма.
— Симпатично, — сказала я дядечке, перед тем как закрыть за собой дверь и направиться в другой кабинет.
— Вам нужно записаться! — гаркнула мне в спину бегущая следом секретарша.
Я распахнула вторую дверь, за которой оказался чулан для швабр.
— Я вызываю охрану, — процедила барышня как раз в тот момент, когда я отыскала нужную дверь.
Сразу надо было притормозить и прочитать таблички.
Едва я распахнула третью дверь, как она с грохотом врезалась в книжный шкаф. Преодолев желание поежиться, я расправила плечи и задрала нос.
— Мне нужны ответы, — сказала я в третий и, надеюсь, последний раз.
Паркер пялился в окно, а кабинет оказался намного меньше, чем я ожидала.
Даже не обернувшись, Ник поднял указательный палец, приказывая мне подождать.
— Прошу прощения, мистер Паркер, — промямлила секретарша. Ну прямо как в фильмах!
Ее он тоже остановил указательным пальцем.
— Похоже, нам обеим показали палец, — ухмыльнулась я, и барышня злобно уставилась на меня в ответ. — Извините. Я такое в фильме видела, вот и хотела попробовать.
— Давали бы мне по пять центов каждый раз, когда я такое слышу… Клянусь, здесь что-то в воду подмешивают. — Развернувшись, секретарша ушла и закрыла за собой дверь.
— Дэвидсон, — в конце концов повернулся ко мне Паркер.
— Паркер.
— Как продвигается дело?
— Офигительно. Спасибо, что спросили.
Он жестом предложил мне присесть. Я предложение не приняла.
— Почему вы не упомянули о прошлых судимостях Фиске?
— О судимости, — Паркер изогнул бровь, — в единственном числе. Присаживайтесь, пожалуйста.
Я обошла кожаное кресло и села. Паркер тоже. Не на мое кресло, само собой, а на свое.
Наверное, он был бы симпатичным, не будь у него в заднице здоровенного стального штыря. Паркер всегда казался таким надменным и строгим, что другие рядом с ним чувствовали себя крайне некомфортно. Наверняка этот нюанс играл ему на руку во время любого суда.
— Почему этой информации не было в папке, которую вы мне передали?
— Вы так говорите, будто я поступил так намеренно.