Страница 2 из 21
Тут я, в свою очередь, откинулась на спинку сиденья, закинула одну ногу на другую и принялась прихлебывать шампанское, ощущая, как терпкие пузырьки пляшут на языке, дразня и пробуждая чувства.
Мейсон уставился на меня с неопределенным выражением на своей смазливой физиономии.
– И что же ты тогда предлагаешь, сладенькая? – с неожиданной ухмылкой поинтересовался он, вновь пройдясь взглядом по моим ногам, бюсту и под конец добравшись до лица.
Говорил он на сей раз вполне учтиво, но без малейшей искренности.
– Во-первых, ты прекратишь звать меня сладенькой.
Прежде чем я успела продолжить, он меня перебил:
– Разве мужчина не имеет права дать своей девушке ласковое прозвище?
Поджав губы, я обдумала его слова. Может, в этом и был резон.
– Имеет, но в твоих устах это звучит как-то по-уродски.
Мейсон откинул голову и расхохотался.
Этот звук громом раскатился по салону лимузина и разрядил атмосферу. Если я буду слышать его смех каждый день, возможно, предстоящий месяц окажется не таким уж гадким. Мейсон облизнул губы, и чувствительное местечко у меня между бедер, все еще не забывшее, как приятно касание мужских губ к напряженной плоти, вновь отозвалось легкой пульсацией. Сидеть, девочка! Мне так и хотелось отчитать свое либидо. С нашего с Уэсом сексуального пиршества две недели назад я была на взводе, озабочена, как сам дьявол, и без малейшей надежды на разрядку. А теперь, когда оказалось, что мой нынешний клиент никоим образом не должен пополнить список потенциальных любовников, я с огорчением начала понимать, что весь месяц мне придется предаваться воздержанию заодно с ним. Прикольно… нет.
– Ладно, не возражаю. Думаю, теперь нам надо больше узнать друг о друге. Расскажешь мне о себе?
Он обхватил рукой одно свое крупное, обтянутое джинсами колено и уставился в окно.
– Рассказывать особо нечего. Я из ирландской семьи. Папа работает мусорщиком, хотя я говорил ему, что он вполне может отдыхать от работы до конца своих дней. Но он не хочет. Слишком гордый.
– Судя по всему, он достойный человек.
В отличие от моего собственного папаши. Ну, технически говоря, это не совсем верно. Мой папа пытался. Но под давлением обстоятельств и после такого удара, как уход моей матери, сбился с пути. Не уверена, что на свете есть человек, и в самом деле способный справиться с потерей любви всей своей жизни.
Мейсон улыбнулся, обнажив белоснежные и по большей части ровные зубы. Его верхний клык был чуть кривоват – ровно настолько, чтобы придать улыбке своеобразие.
– Мой папа лучший, и все еще дает жару. Но работает слишком много. Как и всегда, чтобы обеспечить меня и моих братьев.
– А сколько у тебя братьев? – спросила я, искренне заинтересовавшись этим оборотом беседы.
Прихлебывая шампанское, он поднял вверх три пальца.
– Все мои братья чокнутые ублюдки, но я их об’жаю, – сказал он с сильным бостонским акцентом.
Ах, эти чертовы сексуальные акценты. Проклятье, сложно будет не прибрать его к рукам, если он вдруг окажется славным парнем.
Сузив глаза, Мейсон взглянул на меня, и взгляд его потемнел.
– Они просто в восторг придут от того, что я в любой момент могу вдуть такой симпатичной попке.
И снова он включил морального урода. Я покачала головой и медленно, глубоко вздохнула.
– Ладно, трое братьев. Младших, старших?
– Все младше. Брейдену двадцать один, Коннору девятнадцать, а моему малышу Шону семнадцать, и он еще не окончил школу.
Подавшись вперед, я поставила пустой бокал на подставку.
– Ничего себе, четверо мальчиков.
Мейсон кивнул.
– Ага. Брейден работает барменом, а днем ходит в государственный колледж. Обрюхатил девчонку, не успев кончить школу.
Я передернулась.
– Сучка оставила ему ребенка и свалила.
Я отвесила челюсть и громко ахнула. Как женщина может бросить собственную плоть и кровь? С другой стороны, моя мать сделала то же самое. И все же у меня кровь в жилах вскипела, когда я услышала, что это произошло и с другим ребенком.
– Так что Брей живет с папой и со своей дочкой Элеанор.
«Элеанор».
– Какое старомодное имя, – заметила я.
Мейсон улыбнулся и задумчиво глянул в окно.
– Да, ее назвали в честь нашей мамы.
– Твои родители в разводе?
Он покачал головой.
– Нет, мама умерла десять лет назад. Рак груди забрал ее совсем молодой. Так что мы, парни, уже долгое время одни.
Нагнувшись вперед, я положила руку ему на колено.
– Прости. Я не должна была лезть не в свое дело.
Легким движением ладони он смахнул мою руку.
– Это было давно. Теперь уже неважно. Коннор учится в Бостонском университете, а Шон круглыми днями охотится за несовершеннолетними дырочками.
Поморщившись, я недовольно заворчала.
– В чем дело?
– Ни в чем.
Я решила не упоминать о том, что взрослый мужчина, называющий женские половые органы «дырочками» в присутствии дамы, вряд ли может считаться зрелым человеком. Все равно это было впустую.
– Так на каких спонсоров и рекламщиков ты нацелился?
Когда мы прибыли в так называемую «берлогу» Мейсона, нас, к моему удивлению, приветствовала хорошенькая и тощая, как щепка, блондинка. Меня нельзя было назвать особо субтильной – ближе к средним параметрам для двадцати с небольшим, – но эта чикса была худой, как модель. Однако смахивала она при этом на корпоративную Барби: с золотистыми волосами, собранными в тугой узел на затылке, яркими небесно-голубыми глазами, безупречно-розовой помадой на губах, высокая и в костюме, идеально сидящем на ее стройной фигуре. Все это говорило о профессионализме и больших деньгах, что шло вразрез с тем взглядом, который она бросила на Мейсона.
– Э-э, мистер Мёрфи…
Женщина подняла палец, но мой клиент, не глядя, промчался мимо нее в дом. Когда Мейсон даже не оглянулся на блондинку, лицо ее заметно вытянулось.
Я остановилась на ступеньке перед этим явлением. Когда она наконец-то перестала пялиться на задницу Мейсона, исчезающую в дверях, и перевела взгляд на меня, я широко ухмыльнулась.
– Эй, грубиян, симпатичная блондинка в костюме пыталась привлечь твое внимание, – окликнула я Мейсона, не сводя глаз с незнакомки. – И ты забыл достать мои сумки.
После чего я покачала головой и вполголоса пробормотала: «Засранец».
– Прошу прощения, – сказала Златовласка, наклоняясь ко мне.
Я снова тряхнула головой и протянула ей руку.
– Миа Сандерс. Я девушка Мейсона.
Блондинка прикрыла глаза и глубоко вздохнула, словно собираясь с силами.
– Я знаю, кто вы, Миа. Это мы предложили Мейсону нанять вас. Я Рейчел Дентон, его пиар-менеджер. Мне поручили работать с вами двумя, чтобы ввести публику в заблуждение. В обычной ситуации с ним бы работал его личный пиарщик, но я предложила свою помощь, – сказала она, прикусив губу и отвернувшись.
– Что ж, тогда, наверное, нам предстоит пройти через это вместе. Он тот еще персонаж, – улыбнулась я.
Тут как раз в дверях появился Мейсон.
– Потерялась, горячая штучка?
Во взгляде его прыгали смешинки, но слова неприятно задели меня. Закатив глаза, я схватила Рейчел за плечо и притянула к себе.
Мейсон, похоже, впервые обратил на нее внимание – и когда я говорю «обратил внимание», это значит, что он смерил ее взглядом с головы и до ног… дважды.
– Рейчел, а ты что тут делаешь? Я думал, с нами будет работать Вэл.
Блондинка покачала головой и покраснела. Любопытно.
– Нет, Вэл очень занят – он утрясает даты встреч со спонсорами и рекламщиками. Я вызвалась помочь, – расцвела в улыбке она, пока Мейсон продолжал раздевать ее взглядом.
– Не могу сказать, что буду скучать по Вэлу, – заявил он тоном, в котором странным образом не чувствовалось ни снисхождения, ни неприязни.
Тоже любопытно. Рейчел захихикала, да-да, захихикала. Взгляд Мейсона смягчился, скользнув по лицу девушки, после чего хозяин дома широко распахнул дверь для нас обеих.