Страница 36 из 151
— Посмотри-ка, это мои лодыжки, — указала она.
— Леди Ина жестока, — заметил я, вызвав её довольный смех. — Но, мне кажется, или они немного толстоваты?
Женщина тут же раздражённо бросила свои одежды вниз.
— Но они всё равно хорошо смотрелись бы в кандалах, — добавил я.
— Похоже, мне стоит тебя выпороть, — сказала она.
— А разве Ты сама не думаешь, что они будут хорошо смотреться в кандалах? — поинтересовался я.
— Не знаю, — нерешительно ответила женщина, отступив на шаг назад.
— Уверен, тебе было бы любопытно узнать это, — предположил я.
— Нет! — вспыхнула Леди Ина.
— Да ладно, всем женщинам любопытно знать, насколько хорошо выглядели бы их щиколотки в кандалах, — заверил её я.
— Меня это ее интересует! — отрезала она.
Как я уже упомянул, Леди Ина не могла похвастать высоким ростом, зато её фигура, хотя и была почти полностью скрыта под одеждой, позволяла предложить, сколько удовольствия она могла бы доставить, окажись в опытных руках господина. Между прочим, в действительности, я вовсе не считал её лодыжки такими уж толстыми. Всё было с точностью наоборот, на мой вкус, ей ножки были роскошными, и, действительно, окажись в кандалах, выглядели бы потрясающе.
— И конечно, — продолжил я, — все женщины хотели бы знать, сколько за них смогли бы выручить на площадке аукциона.
— Нет! Нет! — дёрнулась она, как от удара.
— Как думаешь, за какую цену бы Ты ушла с молотка? — невинно полюбопытствовал я.
— Слин! — крикнула Леди Ина.
— Наверное, это были бы не очень большие деньги, — сказал я, окидывая оценивающим взглядом ей фигуру.
— Наверное, это Ты не до конца понимаешь, — прошипела она, — что, это — Ты здесь пленник, а не я!
— Исходя из моего опыта, — не останавливался я, — твоя цена будет колебаться в среднем диапазоне, что-то в районе нескольких десятков медных тарсков.
— За это Ты получишь десять плетей! — предупредила Леди Ина.
— Странно, — хмыкнул я, — вот, например, я работал на благо Ара, а теперь стою на коленях, здесь, на песке, закованный в кандалы, в то время как та, кто называет меня шпионом Коса, сама является именно таким агентом, и стоит надо мной, а все думают, что она служит Ара.
— Я — свободная женщина! — напомнила Леди Ина. — Я бесценна!
— Ровно до тех пор, пока тебя не раздели и не продали, — усмехнулся я.
— И я стоила бы хороших денег! — заявила она.
— Признаться, я сильно сомневаюсь в этом, а я человек опытный, — осадил я её.
— Я красива! — сказала Леди Ина.
— Всё может быть, — пожал я плечами. — Трудно сказать, вуаль мешает.
— Осторожно, — предупредила меня женщина, — остерегайся, того, что я могу стать действительно жестокой с тобой, и, захотев по-настоящему помучить тебя, опущу свою вуаль, разрешив мимолётно посмотреть на мою красоту, красоту, которой Ты никогда не сможешь обладать, которой тебе никогда не поцеловать или прикоснуться, воспоминания о коротком проблеске, которой, тебе придётся нести с собой, в расстройстве и муках, через эти болота!
— А не могла бы госпожа ещё и снять свои одежды, — попросил я, — конечно, только для того, чтобы мои мучения стали совсем уж невыносимыми?
Глаза женщины расширились от переполнившего её гнева. Она даже не смогла произнести ни слова, от ярости у неё перехватило дыхание.
— За лицо говорить не буду, но, по крайней мере, фигура, — не смог остановиться я, — судя по тому что я могу разглядеть, на рабском прилавке смотрелась бы очень неплохо.
Леди Ина смогла издать только непонятный булькающий звук, свидетельствовавший о её бешенстве и замешательстве. И при этом, я не мог не видеть, что ей самой страстно хотелось опустить передо мной свою вуаль.
— Неужели Ты боишься показать мне лицо моего врага? — подначил её я.
Женщина молчала, но её тяжёлое дыхание выдавало то, каких усилий ей стоило вернут контроль над своими эмоциями.
— Ну что же, в конце концов, мы оба нисколько не сомневаемся в том, что никогда больше не встретимся, — наконец, несколько успокоившись, произнесла она.
— Несомненно, — согласился я.
— Смотри же, — выдохнула Леди Ина, протянув руку к булавке державшей её вуаль слева, — на лицо своего врага.
Тщеславия в ней было ничуть не меньше, чем в любой другой женщине. Леди Ина жаждала всеобщего признания её красоты. И вот она, медленно и грациозно, отстегнув булавку, отвела вуаль в сторону.
— О-о-о, да-а, — протянул я.
— Ну что? Как Ты находишь лицо своего врага? — задала она, судя по всему, давно мучавший её вопрос. — Неужели я не красива?
— Разве это так важно? — усмехнулся я. — Для меня важно то, что теперь я знаю тебя в лицо, а следовательно смогу узнать тебя если когда-либо встречу.
— Ты обманул меня! — возмутилась женщина.
Я равнодушно пожал плечами. Хотя, чего уж скрывать, я действительно хотел увидеть её лицо, и наше политическое противостояние, и игры в шпионов здесь были совсем не на первом месте. Кроме того, я был уверен, что и она сама хотела, чтобы я посмотрел на неё, именно как мужчина смотрит на женщину. Что же удивительного в том, что многие свободные женщины до такой степени ненавидят своих порабощённых сестёр именно за то, что тем запрещено носить вуаль. Просто они дико завидуют рабыням, чьи лица открыты для мужских взглядов. Ну какая женщина не жаждет почувствовать на себе восхищённые глаза мужчины?
— Сомневаюсь, что мы когда-нибудь встретимся снова, — сказала Леди Ина.
— Вполне возможно, что нет, — не стал переубеждать её я.
— Ну так что, неужели я не красива? — не выдержав пытки своего тщеславия и любопытства, спросила она.
— Красива ли Ты, я пока не могу сказать, — пожал я плечами. — Но что смазливая, то — да.
— Я красивая! — возмущённо заявила шпионка.
— Лицо у тебя слишком твёрдое, слишком напряженное и холодное, чтобы быть действительно красивым, — объяснил я свою позицию.
— Оно красивое! — настаивала на своём женщина.
— Вот если бы Ты пробыла в ошейнике несколько недель, — покачал я головой, — твоё лицо смягчилось бы, и стало более чувственным, более тонким и женственным, тогда оно бы стало действительно красивым. Кроме того, учитывая, что в этом случае тебя научили бы служить, повиноваться и любить, полностью в соответствии с твоим статусом и неизменной беспомощностью в пределах него, тогда в тебе, в твоих теле, лице, психологии, характере произошли бы кардинальные изменения. Ты вся целиком и каждой отдельно взятой частичкой начала бы становиться с каждым разом сексуальнее, чувствительнее и чувственнее, тоньше и женственнее. Ты сама бы почувствовала эти изменения, то, как Ты становишься мягче, живее, более страстной и энергичной. Изменится всё что неразрывно связано, с твоим женским началом.
— То есть я начну чувствовать, как рабыня! — уточнила Леди Ина.
— Да, — согласился я. — Ведь рабыня — это и есть именно то, чем женщина является в глубине своего сердца. И ни одна женщина не познает настоящей глубины любви, если не станет рабыней.
Женщина вздрогнула.
— Уверен, что после этих изменений, — продолжил я, — твоё лицо больше никто не сможет назвать просто смазливым, наоборот, твоё цветущее, сияющее, по-особенному выражающее твоё счастье от нахождения на месте, назначенном тебе природой, твою правду, твою беспомощность, лицо, все признают по-настоящему красивым.
— И какова же будет моя цена тогда? — полюбопытствовала она.
— На Горе много красоток, — заметил я.
— И! — выжидающе посмотрела на меня Леди Ина.
— За превосходную сексапильную шлюху? — уточнил я.
— Моя цена! — потребовала она.
— Полагаю, в среднем несколько десятков медных тарсков, — оценил я.
— Охрана! — взвизгнула шпионка, в ярости, одновременно быстро поднимая угол вуали, и перебирая пальцами, в попытке поскорее закрепить её на месте.
Телохранители мгновенно выросли по бокам Леди Ины.
— Всё верно, — закричала она, тыкая в меня пальцем. — Это шпион, и косианский слин. Кроме того он пытался распространять среди наших солдат мятежные слухи. Выдайте ему десять плетей, и не жалеть!