Скитальцы Гора (ЛП)

Я осмотрелся, решая, куда пойти дальше.

Тут и там, около фургонов, лежали рабские мешки, некоторые уже были наполнены понятно каким товаром, и имели соответствующие бирки. Однако все они были или заперты, или завязаны, или застёгнуты пряжками, что предполагало, что их упаковывали снаружи. Просто изнутри этого сделать было невозможно.

— Эй, Ты что здесь делаешь? — окликнул меня человек.

— Ты случайно не видел белокурую рабыню, — спросил я, — одна, в коричневой тунике с разрезами по бокам, в ошейнике из простой железной полосы?

— Нет, — ответил он, я покинул место стоянки фургонов, продолжив поиски.

Когда я проходил мимо пункта обработки, то обратил внимание, что длинная цепь наверху, к которой крепятся короткие цепи с ошейниками, пока не двигалась. Зато в рядом стоящих трёх длинных, низких и узких клетках, в которых обычно перевозят тарсков, сидели женщины ожидавшие обработки. Кое-кто из них стоя на коленях, выглядывали наружу, цепляясь пальцами за металлическую сетку. Всё клетки, насколько я заметил, были заперты.

Отступив в сторону, я дал дорогу фургону с клетками, судя по всему направлявшемуся к месту стоянки. Его груз состоял из семи раздетых женщин, очевидно, пока ещё свободных.

— Лагерь официально будет закрыт ещё в течение следующего ана, — сообщил мне мужчина.

— Не знаешь, что здесь происходит? — спросил, обращаясь ко мне, какой-то помощник работорговца.

— Понятия не имею, — пожал я плечами.

— Ты не видел тут белокурую рабыню в коричневой тунике? — спросил меня один из них.

— А почему Ты спрашиваешь? — полюбопытствовал я.

— Да здесь есть несколько парней, — ответил он, — они ищут её.

— Если я увижу её, — заявил один из собравшихся, тот самый, который проинформировал меня о том, что лагерь официально закрыт, — я стреножу её в мгновение ока.

— За поимку может быть награда, — заметил другой.

— Верно, — согласился с ним второй.

— Тогда, её тут все будут искать, — сказал первый.

— Она же не сможет убежать из лагеря, — уверенно заявил второй.

— Её поймают мгновенно, — усмехнулся третий.

— Точно, — кивнул первый.

Через пару енов я остановился в нескольких ярдах от стола регистрации. Там стоял один из преследователей Ины, уже виденный мной ранее, и общался с одним из пяти префектов лагеря, подчинённых претору. Префекта можно было опознать по пяти шевронам на левом рукаве, чередовавшихся синих и жёлтых цветов подкасты работорговцев, претор соответственно носил девять таких полос, я чиновники рангом пониже — три. Обернувшись, очевидно получив предупреждение от префекта, мой бывший преследователь одной рукой внезапно опрокинул стол регестрации на бок и поспешно запрыгнул за него.

— Убирайся! — закричал он оттуда. — Это больше тебя не касается! Прочь отсюда!

Однако стоило мне сделать шаг в его сторону, как он повернулся и просто сбежал.

Префект, без особой приязни посмотрев ему вслед, повернулся лицом ко мне, и сказал:

— Нет, я ничего не знаю о беглой белокурой рабыне.

Я понимающе кивнул. Беглые рабыни, кстати, чрезвычайно редки на Горе. Это нелепость того вида, которую даже самая глупая девушка, вероятно, пробует не больше, чем один раз в жизни. И дело даже не в том, что гореанские рабовладельцы не склонны относиться терпимо к такому поведению своих рабынь, а в том, что им просто некуда бежать. Гореанское общество сплочено, девушка заклеймена, и так далее. Наиболее вероятный исход побега — закованная в цепи рабыня просто возвращена, и довольно быстро, своему законному владельцу, чтобы быть подвергнутой ужасным последствиям его неудовольствия. Другой вариант, её оставляет себе или продаёт, получая удовольствие или прибыль, тот кто её поймал. В любом случае, обычно её ждут куда более суровые условия, чем до побега. Рабыни на Горе быстро учатся, если, конечно, они ещё не знают этого, категоричности условий своего существования, и тому, что это практически неизбежно, неизменно и абсолютно.

— Вы хотели бы, чтобы я организовал поиски? — уточнил префект.

— Нет, — отказался я от его помощи.

— Возможно, Вы хотели бы сделать общее объявление? — предложил он.

— Нет, — снова отказался я.

— Что Вы сделает с тем товарищем, если он попадёт к вам в руки? — спросил префект.

— Убью его, — честно ответил я, развернулся и продолжил поиски.

Признаться я уже не питал особого оптимизма относительно успешного завершения свих поисков. Мне казалось более вероятным то, что, к настоящему времени, она уже была в заключение у кого-то, где-то в этом большом лагере. Скорее всего, она уже лежала связанная как вуло на рынке. А если она попалась к кому-либо из её основных преследователей, то, наиболее вероятно, что она лежала как вуло, но уже на разделочном столе, то есть без головы. Тот парень, от которого я успел закрыть её своим мечом, когда она побежала из-под моей охраны к преследователям, явно был готов убить её. Точнее даже, он попытался сделать это, просто не успел.

Я добрался до одной из областей хранения.

Женщины и девушки, сидевшие спиной к столбам, и чьи руки были скованы наручниками позади этих столбов, поджимали ноги, когда я проходил мимо. Некоторые, кого приковали лицом к столбам либо быстро прижимались к ним, либо наоборот отползали назад, насколько позволяла цепь кандалов. Были такие, чьи запястья, были прикованы цепью к прутьям решёток. Кое-кого просто приковали на цепь в главных проходах, к пронумерованным местам. Но все они с явным страхом и с затаённым любопытством наблюдали за мной.

— Могу чем-то помочь? — поинтересовался какой-то парень.

— Ищу женщину, — объяснил я, — блондинка, в коричневой тунике, в простом железном ошейнике. Сбежала от меня.

— Без разрешения? — удивился он.

— Да, — кивнул я.

— Не хотел бы я оказаться на её месте, — покачал он головой.

— Она, случайно, не могла прокрасться в одну из рабских ячеек? — осведомился я.

— Они все заперты, — пожал плечами надсмотрщик. — А ключи или у клиентов, или у меня на поясе.

Покидая область хранения, я размышлял. Ина, скорее всего, избавилась от своей коричневой туники. Это было самое логичное в её ситуации решение. Но от ошейника она избавиться, конечно, не могла. Где, спрашивал я себя, могла бы спрятаться эта девка? Рассмотрев все варианты, я решил наведаться в лазарет.

По пути туда, я снова прошёл мимо площадки застеленной циновками, где какую-то девицу, лежавшую на животе, обучали по щелчку плети, приподнимать тело в умиротворяющем жесте. Позже, когда лагерь снова откроют для посетителей, и он наполнится работорговцами и покупателями, эти площадки будут часто использовать для того, чтобы испытать рабынь.

Прежде, чем достичь лазарета, мне пришлось миновать область, в которой формировались караваны рабынь. Как раз один из них готовился к отправке. Первые девушки на цепи были в слезах, замыкающие пока только со страхом смотрели в начало каравана. Одна девица, ближе к центру цепи, стояла, замерев на месте, и заливалась слезами. Помощник работорговца с миской пены и бритвой сбривал с неё все волосы, причём голова невольницы уже была обрита наголо. Не приходилось сомневаться в том, что этим девушкам предстояло стать частью груза невольничьего судна, вероятно направляющегося на Кос или Тирос. Обривали их из чисто гигиенических причин, чтобы защитить в скученности и грязи трюма от паразитов. И даже в этом случае, обычно после прибытия в порт выгрузки, их подвергают обработке, погружая в рабские ванны с дезинфицирующим составом.

Я заметил, как один из преследователей Ины, выскочивший из прохода, увидев меня и поспешно изменив направление движения, шарахнулся обратно.

Продолжая идти к лазарету, я миновал небольшое место для наказаний. В лагере подобных было несколько. Как ни странно, но такие области, используются довольно редко. То, что они существуют, уже оказывается более чем достаточным стимулом для большинства рабынь. Однако здесь была одна женщина, прикованная к столбу за шею. Помимо того, что она была прикована, она ещё и, сидя спиной к столбу, была помещена в рабский узел, ноги были согнуты в коленях, руки опущены вниз между бёдрами, а запястья привязаны к наружным сторонам щиколоток. Подобный способ связывания я как-то видел даже в Прериях у краснокожих. Они использовали его для обездвиживания своих бледнолицых рабынь. Женщина смотрела на меня в ужасе. Полагаю, она испугалась того, что мог оказаться тем, кто пришёл, чтобы определить ей наказание. Не исключено, что она уже не один ан ждала, пребывая в неведении не только относительно того, кто должен был назначить ей наказание, но и даже того, каким оно должно быть. Думаю, следует упомянуть, что заплетённая в такой узел женщина, не только приводится в полностью беспомощное состояние, но её ощущение собственной уязвимости значительно усиливается. Прежде всего, потому, что сидя в такой позе, она не может свести ноги. Этим последним аспектом, конечно, объясняется особая популярность некоторых рабских узлов.