Страница 108 из 123
Вскоре матрос, что увёл рабынь в трюм, снова появился из люка, и задраил его за собой. Можно было не сомневаться, что рабыни теперь сидели к клетках. Каллидор, как оказалось, тоже обратил внимание на возвращение своего подчинённого.
— Мы с бывшей Леди Клодией были сокамерниками, — объяснил я Каллидору. — Уже тогда, хотя в тот момент женщина ещё была свободной, я решил, что из неё выйдет превосходная рабыня.
— Хорошо, — кивнул капитан.
Надо заметить, что в обучении рабынь много внимание уделяется не только широкому спектру сексуальных искусств, например тому, как правильно целовать и ласкать мужчину, но и не меньше внимания обращается также и развитию их собственной чувствительности. И в этом нет ничего удивительного, ведь это держит их во власти рабовладельца зачастую крепче цепей. Кроме того, следует заметить, что мужчине доставляет необыкновенное удовольствие видеть изумительные изменения и эмоции, которые он может вызвать в женщине, например, заставив её беспомощно извиваться и метаться от одного его прикосновения, своими отчаянными криками выражая своё подчинение и умоляя о большем. Рабыня, благодаря дрессировке, дисциплине, под которой она находится, своей эмоциональной свободе, в тысячи раз большей, чем та, которая остаётся на долю свободной женщины, может достигнуть оргазма намного быстрее и чаще, чем последняя, а иногда, особенно если она была лишена внимания мужчин какое-то время, почти немедленно. Реакция, вызов которой в свободной женщине мог бы потребовать у мужчины от трети до половины ана, в рабыне, причём в самой заурядной, может вспыхнуть уже в первые три — четыре ена. Помимо этого, часто рабовладелец, своим желанием может вынудить рабыню, хочет она того или нет, пережить длительные многократные оргазмы, иногда следующие один за другим.
— Она служила косианцам, и даже объявила о принятии их стороны, — продолжил я. — А Вы не думаете, что оказавшись в руках косианцев, эта женщина в ближайшем будущем может извлечь из этого определённую пользу?
— Это каким же образом? — поинтересовался Каллидор.
— Вдруг они сочтут целесообразным вознаградить её, например, свободой, — предположил я.
— Это вряд ли, — отмахнулся Каллидор. — Теперь она — рабыня. Это меняет всё. Даже если бы она когда-то была девушкой с Коса, пусть даже из Тельнуса, из хорошей семьи и высшей касты, теперь она всё равно останется рабыней, и только рабыней. Кроме того, косианцы, уж можешь мне поверить, не слишком любят предателей. Тот, кто готов предать свой собственный Домашний Камень, скорее всего, не смутится, предавая чужой. В действительности, я бы не был сильно удивлён, если бы она сдавшись в Форпосте Ара и потребовав неприкосновенности, быстро бы обнаружила себя в самой низкой форме рабства из всех возможных, и это ещё если бы её не убили сразу.
— Понятно, — кивнул я, нисколько не сомневаясь в словах капитана, что именно так всё могло и произойти.
— Таким образом, её рабство, — добавил он, — решись она чего-то там требовать, по-видимому, будет или просто оставлено на прежнем уровне, или станет чрезвычайно жестоким, но, ни в коем случае не будет поставлено под сомнение.
Я понимающе кивнул.
— Однако преступления свободной женщины редко переносятся на рабыню, поскольку у неё и без того, хватает своих собственных проблем и страхов, например, достаточно ли она хороша для хозяина, и тому подобных, я бы поставил на то, что всё останется по-прежнему, и ни о какой свободе речи даже не будет.
— Думаю, что Вы правы, — признал я.
Многие теоретики расценивают обращение в рабство, как разрыв с прошлым и так сказать, начало жизни с чистого листа. Предполагается, что женщина, в действительности начинает жить заново, но теперь как имущество, как простое животное. Безусловно, прошлый статус и дела женщины остаются частью её истории, даже если она — теперь всего лишь домашнее животное. Таким образом, по крайней мере, какое-то время, рабовладелец мог бы получать дополнительное удовольствие, размышляя, что его презренная рабыня ещё недавно была надменной свободной женщиной. Но, со временем, по мере развития их отношений, такие соображения постепенно уходят в прошлое и забываются, переходя в более простые отношения, просто господина и его рабыни.
— Используя бывшую Леди Клодии в камере, я иногда называл её «Хлоя», — рассказал я Каллидору.
— Косианское имя, — отметил тот.
— Она сама объявила о своих симпатиях к Косу, — напомнил я ему.
— И как, это имя использования помогало ей, отделить себя от того, что она, возможно, считала подходящим для Леди Клодии? — осведомил капитан.
— Думаю, что помогло, — ответил я.
Конечно, сексуальные отношения женщины и мужчины часто улучшаются, когда женщина начинает думать о себе как о ком-то другом, очень отличающемся от того как она была приучена о себе думать. Изменение имени может помочь в этом вопросе. Само собой, ни одна женщина не берёт своё прежнее имя с собой в рабство. После порабощения она теряет это имя. Даже если её бывшее имя, будет дано ей как рабыне, это уже не будет тем же самым именем в том смысле, что это теперь не является её официальным именем, на которое она имеет право. Это — не более чем рабская кличка. В этом смысле имя «Клодия», как имя свободной женщины — совершенно отличается от «Клодии» — клички рабыни. Например, имя своей рабыни, хозяин может изменить просто по прихоти. Эта потеря старого названия, кстати, и эмоции возникающие при получении нового, а также и само новое имя, если рабовладелец вообще захочет назвать её, хотя это — самое простое юридическое последствие помещения в неволю, как мне кажется, в психологическом плане является очень полезным стимулом помогающем женщине понять, что отныне она рабыня, и что она теперь радикально и абсолютно отличается от того, кем она была прежде. Так что, на мой взгляд, такая банальная вещь как новое имя, показывая рабыне, что она теперь находится в новой реальности, может помочь ей осуществить переход в неволю более гладко.
— «Хлоя» — превосходное имя, — заметил Каллидор. — Знавал я нескольких рабынь с таким имечком.
— Думаешь, — вмешался в наш разговор Амилиан, — «Клодия» слишком хорошее имя для рабыни?
— Думаю, что замечательное, особенно для рабыни, — улыбнулся Каллидор.
— Да уж я не сомневаюсь, — усмехнулся Амилиан.
Похоже, что Амилиан полагал, что косианские имена больше подходили в качестве рабских кличек, тогда как Каллидор имел тенденцию больше одобрять имена, типичные для юга, скажем, из Венны или Ара. И думаю, что оба они одинаково считали подходящими для рабынь имена характерные для многих других мест Гора. Большинство гореан, кстати, как известно, рассматривают земные женские имена, как пригодные только для рабских кличек. Рабыню Амилиана, например, звали «Ширли».
— Полагаю, что в данном вопросе вообще нет никаких сложностей, — пожал плечами Каллидор, — в любом случае, хорошее это имя или нет, теперь она носит его как рабскую кличку.
— Думаю, Ты прав, — кивнул Амилиан и, посмотрев на меня, поинтересовался: — А Ты что думаешь?
— Пожалуй, соглашусь, — улыбнулся я. — Это — теперь просто кличка рабыни.
Впрочем, это имя могло быть легко изменено. В одиссее неволи кличка женщины может поменяться бесконечное множество раз.
— Любопытно, что с ней будет дальше, — сказал я.
— Соблазнительная, — одобрительно заметил Каллидор. — Возможно, окажется в пага-таверне.
Это было возможно. Однако хотелось бы надеяться, что, в конце концов, она сможет оказаться в руках единственного владельца, для которого она станет любимой рабыней. По-моему, было в этой рабыне, теперь названной Клодией, что-то драгоценное и уязвимое, характерное для тоскующей по обожаемому хозяину, любящей рабыни.
— Амилиан, друг мой, — окликнул Каллидор.
— Да? — отозвался тот.
— Путь до Порт-Коса займёт у нас в несколько дней, — сказал Каллидор. — Ты не будешь возражать, если с завтрашнего утра эти две рабыни, Клодия и Публия, будут доступны для команды?