Янтарная сказка

– Но ведь монеты вполне могли оказаться подделкой!

– А вы готовы тратить деньги на подделку?

Эмбер фыркнула. Главным образом, потому, что ей нечего было возразить. И ей не нравилось, что она вынуждена оправдываться. И Кадар ей тоже вдруг разонравился. Потому что был прав.

В обычной ситуации, будь у нее до отъезда несколько месяцев, она действительно поступила бы так, как он говорил. Но идея побывать в Турции возникла у Эмбер спонтанно, меньше двух недель назад. Запланированный отдых на Бали накрылся, и ей пришлось решать: либо остаться дома, либо потратить компенсацию за неиспользованную путевку на поездку сюда.

Вообще-то мысль о Турции не возникла из ниоткуда. Эмбер наткнулась на дневник своей прапрапрабабушки лет десять назад, когда помогала матери разбирать вещи в старом доме бабушки и деда в Англии. Та с волнением писала о предстоящей поездке в Константинополь. Кроме того, Эмбер обнаружила симпатичный браслет, завернутый в ткань и спрятанный на дне сундука на пыльном чердаке. Часть страниц в дневнике отсутствовала, поэтому Эмбер не знала, как на самом деле прошло ее путешествие, а что осталось, с трудом можно было разобрать. Но одно пожелание молодой женщины, жившей в далеком прошлом, выведенное чернилами на первой странице, – следуй зову сердца – запало ей в душу.

Либо потому, что ее звали так же, как прапрапрабабушку, либо потому, что энтузиазм Эмбер Брейтуэйт оказался заразительным, желание побывать в экзотической столице росло.

Камерон решил, что она сошла с ума.

– Зачем тебе туда ехать? – не понял он. – До Бали и ближе и дешевле.

– Никто не ездит на Бали в январе, – возразила она. – В это время там слишком влажно.

– Верь мне, – сказал он, и к своему стыду она не только отсрочила исполнение своей мечты, но и верила ему. До того момента, пока, вернувшись с работы пораньше, не обнаружила его в постели со своей так называемой лучшей подругой.

Так называемая лучшая подруга умоляла простить ее, клялась, что больше это не повторится, потому что Камерон в постели не так уж хорош.

Что ж, спасибо.

Эмбер поняла: настало время следовать зову сердца. Но она не должна ничего объяснять этому мужчине.

– Может, у меня не было времени, – улыбнулась она, отказываясь вспоминать, как сильно была задета этим двойным предательством.

Неделя ушла на то, чтобы шок и жалость к себе сменились гневом, поэтому поездка в Стамбул, куда Камерон, возможно, никогда не решился бы отправиться, стала для нее вполне естественным шагом.

Вот почему у нее не было времени изучить, что нужно опасаться туристу в Турции и к чему быть готовым.

Для нее было достаточно, что она, наконец, осуществила свою мечту побывать в стране, покорившей сердце ее прапрапрабабушки.

– К тому же, мои мысли могли быть заняты другим, – добавила она.

– Могли, – согласился Кадар.

Однако по его тону чувствовалось, что он подозревает одно из двух: либо она не дала себе труда подумать, либо ей вообще все равно, какие законы она может нарушить в чужой стране ради достижения своей цели.

Эмбер стиснула зубы. Когда именно желание, которое она до этого ясно видела в его глазах, пропало? В шумном и жарком полицейском участке? Или когда призналась, что была готова купить монеты? Но разве так уж важно, что он о ней думает? Вероятно, она его больше никогда не увидит. Так почему это должно ее волновать?

Но почему-то волновало.

– Удивлена, что вы рискнули пригласить меня на обед, точнее рискнули показаться вместе со мной, учитывая мою склонность делать глупости.

У Кадара хватило наглости рассмеяться:

– О, я знаю, больше вы не совершите ничего предосудительного.

– Почему вы в этом уверены? Вы совсем меня не знаете. И даже не представляете, на что я могу решиться в следующий момент.

– Учтите, вас отпустили из участка не просто так.

– Что это означает?

– Я слышал их разговор. Они обсуждали, не попробовать ли на вашем примере отвадить других туристов от подобных сделок. Симпатичная молодая туристка, обвиненная в торговых сделках с предметами старины, – это должно привлечь внимание мировой прессы.

Эмбер задохнулась. До того момента она пребывала в блаженном неведении, не подозревая, какая серьезная опасность ей угрожала.

– И что же заставило их отказаться от этой мысли?

– Завтра вы должны поехать на экскурсию по стране?

– Да. Вы же слышали, как я говорила об этом полицейским.

– Я сказал, что до отъезда гарантирую ваше безукоризненное поведение. И пообещал также, что у полиции больше не появится к вам претензий, потому что я отвечаю за вас.

Он отвечает? Эмбер остановилась.

– Вы так им сказали? А кто вы такой? К вашему сведению, я способна сама отвечать за себя. Мне не требуется нянька, тем более если это мужчина, с которым я только что познакомилась!

Кадар спокойно выслушал ее тираду.

– Неужели вы предпочитаете быть обвиненной в преступлении и изнывать в турецкой каталажке?

Он взял ее за руку, так что Эмбер даже запротестовать не успела – вообще ничего не успела сделать, – и буквально потащил за собой по оживленной улице.

Она ненавидела его – за самоуверенность.

Ненавидела – и не могла справиться с волнением из-за того, что оказалась близко к нему.

Слишком близко…

Эмбер чувствовала близость Кадара всем телом – от плеч и до бедер. Каждый шаг усиливал это ощущение, заставляя одежду потрескивать, словно между ними пробегал электрический разряд, а охвативший женщину огонь разгорался все ярче.

Возбуждение боролось в ней с негодованием.

– Значит, вы собираетесь обедать со мной, повинуясь долгу?

Кадар подошел к краю тротуара, остановился и повернул ее лицом к себе.

– Я серьезно отношусь к своим обещаниям. Я сказал, что позабочусь о том, чтобы вы больше не влипли в неприятность, пока находитесь в Стамбуле, и сдержу слово. – Его тон заставил Эмбер снова ощутить исходящую от него опасность. Не сводя с нее пристального взгляда, Кадар вдруг поднял руку, дотронулся до ее щеки и провел по ней пальцами. Неожиданная ласка была столь же нежной, сколь и электризующей. – Но кто сказал, что за долги нельзя расплатиться удовольствием? Подозреваю, что наше совместное времяпрепровождение может доставить наслаждение нам обоим, если вы того захотите.

Дрожь, зародившаяся в скулах, которые ласкали его пальцы, охватила все тело Эмбер, добравшись до кончиков пальцев ног. Окатившая ее жаркая волна не оставляла сомнений, о каком удовольствии идет речь.

Неожиданно Кадар пожал плечами и убрал руку.

– Но если вас не заинтересовало это предложение, моя обязанность будет заключаться лишь в том, чтобы не дать вам угодить в неприятную ситуацию, до тех пор пока вы не присоединитесь к своей туристической группе. Преследовать вас я не собираюсь, потому что соблазнять женщин, которые не хотят того же, что и я, не входит в мои привычки.

Эмбер наконец очнулась. Щеку покалывало от прикосновения Кадара, который предлагал ей то, чего еще никогда и никто не предлагал.

– Так как, Эмбер Джонс? – ворвался в ее смятенные мысли его голос. – Что вы решили? Долг или удовольствие?

Всю жизнь Эмбер делала то, что считалось правильным, была благоразумна и избегала риска, как огня. Всю жизнь она была сознательной и ответственной.

И чем все закончилось?

Она стала встречаться с Камероном, поскольку рассудила, что это безопасный вариант, а что в итоге?

Кровь ее закипела от перспективы, которую предлагал этот мужчина. А если быть честной, она кипела с того самого момента, когда на рынке специй Эмбер обнаружила, что он наблюдает за ней.

Бог мой, ведь она в Стамбуле, полном контрастов, экзотическом Стамбуле, и от старой жизни ее отделяют тысячи миль! Но все равно, разве не безрассудно принять его предложение? Провести ночь с незнакомцем в чужой далекой стране – чистейшей воды авантюра.

Но, может, иногда стоит позволить себе побыть другой, более смелой? Она всего лишь рискует лишиться душевного покоя и остаться с разбитым сердцем. Но разве это возможно после одной-единственной встречи? Ее прапрапрабабушка была отчаянной особой, если отправилась в такую поездку, да еще в те времена. Сердце женщины забилось чаще. Разве не в ее жилах течет кровь той Эмбер?