Галерея чувств

Так трудно научиться мыслить по-другому, но я стараюсь. Еще месяц назад я бы бежала без оглядки от одного только страха услышать неприглядную правду. Но кто сказал, что правда мне не понравится? Лена? Вадим? Теперь я предпочитала верить только Максиму, он заслужил это. Мы оба заслужили. Единственное сомнение, терзавшее меня больше всего, это уверенность Лены, что Максим все еще снимает номер в отеле. Она не могла говорить так уверенно об этом, не зная этого наверняка. Или могла? Как бы то ни было, я собиралась все выяснить.

Максим предстал передо мной с голым торсом и в потертых джинсах. Глянув на его руки, сжимавшие мягкую ткань для кистей, я поняла, что он сегодня работал. Вид у него был взволнованный, он смотрел на меня внимательно, словно без слов хотел понять, что со мной случилось. 

- Пишешь? – задала я первый пришедший мне в голову нейтральный вопрос.

- Уже нет.- Максим отшвырнул тряпку в сторону, а я прошла в комнату и села на диван, пытаясь успокоить вновь появившееся клокочущее желание сбежать. – Расскажешь, чем ты так расстроена?

Я бегло осмотрела мастерскую, новая работа покоилась на мольберте, развернутая к стене. Несколько красок было открыто. В остальном все вокруг было так же привычно убрано и чисто.  

Я закусила губу и опустила взгляд вниз. 

- Максим, - ох, нелегко же дастся мне этот разговор, - мне нужно узнать кое-что.

- Что именно? - Максим сложил руки на груди и откинулся спиной на стену, я даже глазами захлопала. Ну почему он такой притягательный, такой желанный, даже когда я в таком сумбурном состоянии? Я потрясла головой, сбрасывая с себя это наваждение, и решила продолжить. Если не сейчас, то… потом возможно будет поздно.

- Почему ты приглашал меня в отель «Ренессанс»?

Может мне и показалось, но плечи Максима напряглись, а лицо приняло свое обычное, непроницаемое выражение. Точнее, оно таким было в самом начале наших отношений, я вдруг поняла насколько открыто и свободно он со мной вел себя в последнее время. А сейчас он словно снова захотел надеть маску, ту, что носил до встречи со мной. Это была маска хищного животного, стремящегося завоевать все, что ему только приглянется. Маска человека, которому на все наплевать.

- Я приглашал тебя в ресторан, если ты не помнишь, – возразил Максим, все так же оставаясь стоять у стены. 

- Хм, - это действительно было так, – но ты предполагал, что потом я пойду с тобой в номер?

- К чему эти вопросы? – вдруг разозлился Макс.

- К тому, что я так мало о тебе знаю. А я хочу знать о тебе все! – тоже вспылила я, понимая, что он пытается уйти от ответов.

Максим лениво оттолкнулся от стены, не спеша подошел ко мне, а я смотрела на него как загипнотизированная. Он медленно наклонился, заставляя прижаться к спинке дивана, и расставил руки вокруг меня, точно захватывая в плен.

-Оксана, поверь, никто не знает меня так, как знаешь ты, – прошептал он своим хриплым голосом.

- Но я хочу большего, – умоляюще попросила я.

- А именно…

- А именно, почему каждый раз, когда речь заходит о тебе, я слышу странные намеки о твоих предпочтениях, и что я не смогу им соответствовать? Почему все кругом знают что-то, что связано с этим чертовым отелем? Все кроме меня?

- Кто тебе говорил про «Ренессанс»? – Несмотря на тихий голос, в нем явно нарастал гнев, и хотя я была уверена, что эта злость обращена не на меня, мне все равно стало не по себе.

- Вадим, - тихо ответила я. - Он упомянул об этом, когда я его случайно встретила возле твоего дома. Еще об этом болтали какие-то вертихвостки в клубе, где ты с ним дрался. А сегодня я встретила Лену…

- Кого?

Я вздохнула, вспомнив, что про встречу с Леной я ничего ему не рассказывала. 

- Лена, это та самая подруга, с которой встречался Стас, - я запнулась, неприятно было говорить обо всем этом. – Я виделась с ней недавно, и мы немного поговорили, а потом за ней приехал Вадим. У них роман.

- Вот как? – задумчиво произнес Максим точно себе самому.

- А сегодня она сама пришла ко мне и говорила странные вещи о тебе, совсем как Вадим, и я… не знаю, я разозлилась и… ударила ее.

- Ты ее ударила? – брови Максима взлетели вверх.

- Знаю, гордится тут нечем, но я правда разозлилась! Сама не понимаю, как это произошло!

- Ты просто выплеснула все, что у тебя накопилось, – мягко объяснил Макс, – это не значит, что ты теперь плохая. 

Я покачала головой, это было не так важно. То, что произошло между мной и Леной, поставило окончательную точку в наших отношениях. И пусть это вышло именно таким образом, в том была не только моя вина.

- Объясни мне все, Максим. Расскажи мне о себе, что для тебя значит этот отель?

- Ты, правда, хочешь знать? 

- Да.

Максим устало уселся на диван рядом со мной, упершись локтями в колени.

- Ты всегда говорил мне, что нужно быть открытым, что скрывая правду о себе, ты делаешь себя уязвимым, и я тебе поверила! Я стала открытой для тебя, я впустила тебя туда, куда не впускала никого другого! И я хочу того же от тебя.

Максим молчал, и я тоже умолкла. Я надеялась, что он вот-вот заговорит и скажет мне, что все, что они говорили - это полная чушь. Но он продолжал молчать. Потом повернул ко мне голову, и в его глазах было столько решимости, что я даже перестала дышать, понимая, что вот сейчас я все узнаю. 

- Хорошо, но сначала…- Он придвинулся ближе, притянул к себе и впился в меня в жадном поцелуе. Так он меня еще никогда не целовал, так  яростно и всепоглощающе. Его руки прошлись по моему телу, словно вбирая в память ладоней каждый мой изгиб. Я задрожала, мне вдруг почудилось, что он со мной прощается. Всхлипнув, я обняла его за шею, прошлась по сильной спине, лаская, наслаждаясь его обнаженным телом. Мне не хотелось прерывать этот поцелуй, я уже знала - за ним ничего хорошего не последует. Но поцелуй закончился слишком быстро, и Максим отстранился. 

- Я расскажу, но не уверен, что тебе это понравится.

- Это не тебе решать, что мне понравится, – дрожащим голосом возразила я.

Он снова отодвинулся и внимательно на меня посмотрел, на губах появилась его обычная усмешка, но она была такой печальной, что у меня защемило сердце.

- Когда я жил с отцом, - начал Максим, усмехнувшись, – это было не очень весело. Больше всего мне хотелось сбежать, уйти куда угодно, лишь бы не видеть его. Но я не знал, куда мне можно было уйти. Я жил в постоянном страхе. Особенно меня пугали моменты, когда он, напившись, возвращался домой. Это было особенно тяжело для меня… Когда он начал пить особенно часто, мамы не было уже около года, она умерла, врачи сказали, что у нее было слабое сердце. Я очень по ней тосковал. Мне не хватало ее рук, ее защиты. Она одна могла усмирять отца, с ней он пил гораздо меньше, даже работал сносно. Но как только ее не стало, он стал уходить в запои все чаще и чаще. В нашей квартире стали появляться его новые друзья. Может они и раньше у него были, я не знаю, при маме он их никогда не приводил… Потом он начал водить и женщин.

Я задержала дыхание, даже не представляя, что последует за этим признанием дальше.

- Он уединялся с очередной подругой в комнате, а я только в эти моменты чувствовал себя дома в безопасности. Сначала я не понимал, что там у них происходит, я испугался, когда услышал, что женщина за дверью стонет и кричит. Я думал, что отец ее бьет или мучает. Но когда они выходили из нее через какое-то время, то оба казались довольными. Ничего не понимая, я прятался в ванной комнате и прислушивался к их разговорам и смеху. И ничего не указывало на то, что той женщине было плохо или ее обидели. Так повторялось несколько раз. Со временем я начал понимать, что отец их там не мучает, он трахал их на той кровати, на которой спала моя мать. – Максим сжал руки в кулаки, до побелевших костяшек, но тут же заставил себя расслабиться. – Когда это происходило, я не понимал, что должен чувствовать. Иногда я  ненавидел отца, за то, что он впускает в комнату моей матери других женщин. Но в те самые моменты я мог быть уверен, что меня никто не тронет, я мог делать все, что захочу, и тогда я полюбил это время. Я доставал свои краски, брал лист бумаги и рисовал. Каждый раз я тщательно прислушивался к тому, что происходит за закрытыми дверями, чтобы быть уверенным, что вовремя спрячу акварель. Мне не хотелось, чтобы отец отнял ее у меня снова. – Максим прервался, вздохнул и, проведя рукой по волосам, продолжил, - А потом стало происходить что - то совсем непонятное… Когда я снова начинал слышать стоны, то начинал почему-то краснеть, у меня внутри все словно сжималось в комок, такой тягучий и мучительный. Я понял, что стал возбуждаться от этих звуков! Тогда я больше не пытался прислушиваться к тому, когда они закончат. Иногда я сбегал из дому сразу, как только это начиналось, а иногда ждал с нетерпением, чтобы… Я стал мастурбировать, Оксана! – Прорычал Максим, и тем самым напугав меня, он схватил меня за плечи и смотрел мне в глаза, и слова его полились с бесперебойной силой. – Я возбуждался от этих звуков, я был измотан и плохо понимал, что со мной происходит. Одновременно с этим во мне кипела такая ненависть к отцу! Я считал, что это он виноват в том, что со мной происходит. Я ненавидел в нем все, его отношение к жизни, его пьянки, ту грязь, что он разводил, ведь наш дом раньше был таким чистым! Я презирал его запах, перемешанный перегар с дешевым одеколоном, его вечную небритую морду и его мерзкий голос. Когда мне было четырнадцать, а может тринадцать, точно не уверен, я начал пропадать из дома на целые сутки. Я тогда нашел спортивную секцию и занимался до одури на тренажерах, старясь стать сильным, чтобы научиться давать отпор отцу… Впервые я смог остановить его побои, ты бы видела его лицо, когда я в первый раз сумел не дать ему избить себя. Это был мой самый главный триумф. Я стал смелее, я даже позволил себе запретить ему водить к нам своих собутыльников и своих подруг. И он меня испугался! – Максим закрывает глаза, наслаждаясь этим воспоминанием. – Меня! Какого-то жалкого сосунка, который ничего не может, кроме как разводить мазню. Он испугался! Он стал тише, теперь пришел его черед прятаться. Это было победой, за которой последовала другая проблема, - он улыбнулся, обнажая свои белые зубы, и мне показалось, что это не просто улыбка, а оскал раненого зверя. – Мне вдруг стало не хватать чего-то. Сильно. Я был раздражителен, срывался на всех по пустякам. Знаешь, у меня появилась тогда девушка, она всячески тогда старалась меня успокоить, пыталась поддерживать, понимать, и тогда я предложил ей эксперимент. Я попросил ее уйти в другую комнату и сделать вид, что она стонет. Она смутилась, обозвала меня дураком и извращенцем, но потом все же попробовала… Сначала этого было достаточно, но быстро наскучило мне, я стал просить большего, чтобы она ласкала себя и стонала громче. Так продолжалась какое-то время, но в итоге девушка не выдержала и ушла. Я понял, что так просто мне с этим не справиться, что не смогу строить нормальные отношения. Тогда я стал цеплять случайных женщин в клубах и барах, я водил их домой и просил сделать мне приятное одолжение. Не поверишь, но многие соглашались! Мне даже стало казаться все это нормальным, пока… В общем, в гостинице «Ренессанс» у меня действительно есть номер. И туда я в самом деле водил женщин, чтобы они удовлетворяли себя прямо при мне. Иногда я присоединялся к этим женщинам, иногда это действовало на меня успокаивающе, и я даже делал какие - то зарисовки, наброски, так же как и когда подслушивал за отцом и его женщинами. Это было для меня чем-то вроде отвлечения от всего. Необходимым… Вот что для меня значит номер в отеле.

Максим снова замолчал, он смотрел мне в глаза и ждал, что я отвечу. Нужно было хоть что-то ему сказать, но я не знала что. Все это было ужасно и даже мерзко. Облизнув пересохшие губы, я выдавила из себя вопрос:

- Как звали твоего отца?

Максим удивленно посмотрел на меня, явно не ожидая подобного вопроса:

- Зачем тебе это знать?

- У тебя его имя, как ни крути, – робко объяснила я, на самом деле я просто была не готова принять все то, что он мне рассказал. 

- У меня отчество матери и ее же фамилия. Сменил, как только получил паспорт.

- Ясно, – мой дорогой, мой несчастный мужчина, сколько же ему пришлось перенести! Теперь я хорошо понимала, что рассказать про возможную потерю голоса было для него гораздо легче и проще, чем это. Но меня терзал еще один самый важный вопрос.

- Когда ты был в «Ренессансе» в последний раз?

- С тех пор как встретил тебя ни разу.

Я выдохнула, хвала небесам! Лена соврала мне!

- А ты, - я робко придвинулась к нему и коснулась плеча – Хочешь этого снова?

Максим сжал губы и хрипло процедил:

- Иногда.

- О!

- Тебе противно?

Я молчала, нельзя огорошить человека подобными вещами и ждать мгновенной адекватной реакции от него. Мне было сложно представить себе Максима рядом с другой женщиной, которая ласкала бы себя для него, даже если бы он просто на нее смотрел. Это слишком тяжело.

- Скажи, Оксана, я тебе противен? – не унимался Макс - Когда ты знаешь обо мне все, сможешь ли ты быть со мной?

- Максим, я очень хочу быть с тобой! Ты столько для меня сделал!

- Только потому, что я для тебя что-то сделал? – Сощурив презрительно глаза, спросил Максим.

- Нет! Нет, не только поэтому. Точнее совсем не поэтому, а потому что ты мне нужен! – быстро прокричала я, видя, как он начинает закрываться от меня. – Просто я немного в шоке, я не ожидала, что услышу такое. Пожалуйста, пойми меня правильно.

- Не ожидала  услышать, что твой новый парень извращенец?

- Не говори так! – Глаза предательски защипало, я должна была найти нужные слова, я обняла его, пытаясь утешить, хоть как-то унять всю боль что все это время была сокрыта. - Не надо! Это все не важно. Ты и я - вот что главное! 

- Оксана! – Максим остановил мое нервное лепетание и рывком поднялся  с места. Он начал судорожно мерить комнату шагами. – Ты не понимаешь, да и я не понимал! Глупец! Какой же я идиот! 

- Максим, мне все равно…

- Нет! Замолчи! – Максим грубо прервал меня, окинув меня взглядом, холодным как никогда. – Я вижу все по твоим глазам.

- Ты видишь в них шок, Макс! Мне просто нужно время! 

- Хорошо, опять нужно время, – он вскинул руки вверх так театрально, это так не похоже на него, всегда собранного и уверенного в себе. – Я дам его тебе.

- Спасибо, – я подалась вперед, чтобы встать и снова обнять его, но последние слова меня точно ударили:

- Уходи... прямо сейчас.

- Что?

- Уходи, Оксана, я даю тебе время. Где-то в глубине души я знал, что ничего у нас не выйдет, а я так хотел. Впервые в жизни, я так сильно этого хотел. – Он прикрыл глаза, отрешенный, выбившийся из сил. Он сдавался. – Уходи.

- Но я не хочу уходить, – я кинулась к нему и вцепилась в него, что было сил - Слышишь? Я нужна тебе сейчас, а ты нужен мне! Ты меня не оставил, когда мне было плохо, и я тебя не оставлю!

- Не нужно быть со мной из жалости или из чувства долга!

- Но это не так!

- Оксана, – он нежно провел рукой по моим волосам, коснулся лица, – ты сказала, тебе нужно время, чтобы прийти в себя. Уходи.

- Нет, – решительно ответила я. – Я знаю, что нужна тебе! Я помогу тебе все это преодолеть, мы вместе сможем! Я могу отвлечь тебя прямо сейчас, хочешь? Я могу быть такой, как ты хочешь! Могу делать то же самое, что делали для тебя эти женщины!

Я потянулась к краю его джинсов, но Макс грубо меня остановил, он схватил меня за руки, и мне стало больно, я вскрикнула. 

- Я сказал тебе уходить, – зарычал он и силой потащил меня к выходу. Он открыл дверь и вытолкал меня наружу. - Очень часто верное решение не всегда бывает приятным. Просто поверь мне. В последний раз. - И с шумом захлопнул дверь. 

Я не могла поверить. Он выставил меня, оттолкнул. Я смотрела на закрытую дверь и не верила тому, что происходит. Вот сейчас он должен открыть ее и впустить меня обратно к себе, впустить снова в свою жизнь. Мое дыхание было тяжелым и неровным, я стояла перед дверью Максима и рыдала без единого звука, пряча каждый всхлип в кулак, которым пыталась закрыть себе рот, чтобы не закричать. 

Он не открыл, не стал впускать обратно. 

Наступила полная тишина, сколько прошло времени, я не знаю, минуты, может часы? Мое тело перестало трястись, а рыдания прекратились. И тут тишину нарушил сильный грохот, словно Максим с силой ударил чем-то тяжелым о стену. Затем это произошло снова и снова. Я вздрагивала от каждого удара, мне было больно, словно это меня сейчас швыряли через всю комнату и били о стену, я бросилась вниз по ступенькам, не желая оглядываться.

Почему для счастья нужно пройти через столько преград, мучений и стен отчуждения? Я не знала ответа, но чувствовала, он где-то рядом. 

Уже несколько раз пытаюсь набрать сообщение, тщательно подбирая слова, перечитываю их, и все равно они кажутся мне недостаточно верными. И я снова стираю текст, чтобы набрать его вновь. В итоге, я пишу в последний раз и, уже не перечитывая, отправляю адресату. Ох, Максим, как же сложно все теперь стало! Мне мучительно больно было узнать, через что ему пришлось пройти. Отчасти я понимала его, понимала, почему он решил меня выгнать. Я и сама была такой же. Проще оставаться одному, чем видеть, как люди разочаровываются в тебе, как они видят в тебе темные пятна, которых ты стыдишься. Но Максим казался таким уверенным и сильным все это время. Я не могла и представить, что его могут терзать сомнения на счет нас и моего отношения к его тайне. Нет, это не было тайной, скорее чем-то таким, чем можно было делиться только с самым родным человеком, которому можно было доверять безоговорочно. Я надеялась, что я была таким человеком для Макса, очень надеялась. Иначе все мои попытки вернуть его будут напрасными. 

Я ждала ответа, хоть какого-то, самого маленького, но телефон молчал. Возможно, Максиму тоже нужно было время. И я решила ему его дать. Мне нужно было быть стойкой, не только потому, что я хотела соответствовать силе и стойкости Макса, это было необходимо и мне самой в первую очередь. И я с двойным усилием принялась к подготовке к экзаменам.

В день просмотра живописи я нервничала так сильно, что тряслись коленки. И это, несмотря на то, что мои работы были близки к идеалу, я все равно очень переживала. В этот момент я особенно хотела, чтобы рядом был Макс. Всего пара его слов могли бы придать мне сил и уверенности. 

Мы выставлялись в большом зале института, все сразу. Наброски, эскизы, натюрморты, все тщательно оформленные в паспарту, выкладывали мы сами. При поступлении этим занимаются ассистенты, и только теперь я поняла, насколько это было легче и проще для натянутых до предела нервов студентов. Конечно, мы уже проходили предварительный осмотр, и Вероника Владимировна дала нам четкие рекомендации того, как более выгодно подать свои работы, но все равно в помещении ощущалась тихая паника. Все переживали, ведь это был последний смотр работ, в следующем году такого уже не будет, все силы будут отданы на защиту диплома. Наконец нас выгнали из зала, и мы всей группой, держа руки в кулачках, вышли на улицу ожидать решения судей. 

- Черт, да что же такое?! – гневно разразилась Таня, швыряя телефон в сумку.

- Что такое, ты что-то не успела? – спросила я, нервно кусая губы.

-Лариса! Она так и не появилась! Телефон не отвечает, и я понятия не имею, куда она пропала! – расстроенно ответила мне Таня.

За всей этой суматохой я и не заметила, что не видела сегодня Ларису. Это было очень странно, она, конечно, могла прогуливать лекции и, порой, могла сжульничать на экзаменах, но чтобы пропустить смотр, это было что-то из ряда вон. 

- У нее ничего не могло случиться? - предположила я. - Может телефон сел, может она в зале, а мы не заметили?

- Мы разговаривали перед самым ее выходом, она собиралась приехать и даже не опаздывала! - Таня была на взводе, и ее слова заставили переживать и меня тоже. Она снова попробовала дозвониться до Ларисы и отправила ей несколько сообщений, пока мы ждали свои зачетки с уже проставленными в них оценками, но ни ответа, ни самой Ларисы так и не было.

В итоге, уже получая зачетки, Таня, опустив голову, поплелась домой, заявив, что прежде обязательно заедет к подруге. Я согласно кивнула, сказав, что это отличная идея. Открыв зачетку, я увидела, что мне поставили отлично, и с облегчением вздохнула, другой оценки я бы не приняла. Жаль, конечно, было расставаться со своими работами, мне даже не дали попрощаться с ними. Каждый эскиз, каждая работа были моим детищем. Но теперь им предстояло пылиться вместе с остальными работами студентов в подсобных помещениях института. 

- Оксана, – мягкий голос Вероники Владимировны прервал мои раздумья,  и я обернулась.

- Да?

- Зайди в класс живописи, там, на столе под ватманами, найдешь свою Мадонну, – заговорщическим шепотом сказала она.

От удивления  я раскрыла рот. 

- Но…

- Знаю, знаю! Это против правил, но эта копия настолько прекрасна, что будет жаль оставить ее здесь, – тихо ответила мне преподаватель. – И не забудь отнести ключ на вахту.

- Спасибо, – выдохнула я. Эта копия стала для меня одной из самых любимый моих работ. Я даже не подозревала, что так привяжусь к этому нежному мягкому женскому образу и спокойным чертам младенца. 

- Не знаю, как тебе это удалось, но ты смогла передать столько нежности и доброты в образе. Хочу, чтобы у тебя всегда была возможность вспомнить, что именно тобой двигало, когда ты писала эту копию.

Она мягко пожала мне руку, вложив в нее ключи, и удалилась. А я стремглав понеслась в класс живописи. На столе за бумагой, как и говорила Вероника Владимировна, лежала моя копия. Я бережно провела по ней кончиками пальцев. Говорят, когда ты смотришь на свои рисунки, и неважно как давно они были сделаны, то ты легко можешь вспомнить те чувства, что были внутри тебя, пока ты над ними работала. И воспоминания нахлынули, я вспомнила, какой была счастливой, несмотря ни на что, пока была с Максом. Вспомнила, как он в первый раз появился здесь, в этой мастерской, а я пряталась от него за мольбертом, а он все равно меня узнал. Как он явился  в класс и в первый раз поцеловал меня, прижав к стене, желая обладать мною. На мгновение я даже ощутила его сильные руки и крепкое тело, жар поцелуев и непреодолимое желание… Где-то в коридоре загрохотали железными ведрами уборщицы, и мое наваждение пропало. Закрыв глаза, я сдержала всхлип, рвущийся наружу. Он не пришел, он не звонил. И никак не ответил на мое сообщение, он просто исчез, словно его никогда и не было в моей жизни. Неужели это конец?

Вечером позвонила мама, затем папа. В итоге они оба напросились ко мне в гости, желая отметить успешно прошедший смотр по живописи.

В готовке я не заморачивалась, заказала еду из ресторана. Только прибралась немного в комнатах. Родители приехали вместе, но что больше всего меня удивило, это то, что с ними приехала Алина. 

Мы все вместе сели на моей маленькой кухне за стол, а я внимательно следила за ними всеми, ожидая, что вдруг взорвется бомба.

- Надо было пойти в кафе, – сказала мама, подставляя свой бокал для вина, который ей наливал папа. 

- Так это же не я все готовила! – обиженно ответила я. – Не отравишься.

- Валя имеет в виду, что  в кафе было бы более празднично, – подсказал папа.

- А мне нравится и так, уютно и по-семейному, – отозвалась Алина, а мама быстро стрельнула  в нее глазами. У меня даже дыхание перехватило. Но мама лишь улыбнулась и сделала маленький глоток.

- Праздновать рано, сессия только началась, – пробормотала я, пытаясь понять, что именно я упустила во всей этой истории своих родителей. Они сидели такие спокойные, как никогда за столько лет. Точнее, за много лет я вообще не видела, чтобы они сидели вместе за одним столом.

- Оксана, как на счет хорошего отдыха этим летом? Например, в Испании? – спросила вдруг мама.

- Только не в июле, - вставил слово папа. -  В это время там особенно жарко и сухо. И почему именно Испания? Почему не отправиться на острова, например, на Мальдивы?

- Оксана говорила, что в Испании есть музей Сальвадора Дали, в котором она мечтала побывать, мы могли бы посмотреть его вместе.

- Я вообще-то здесь, – помахав ложкой, сказала я. Некоторые вещи никогда не меняются. – И я не говорила, что хочу куда-то ехать.

- Ладно, - быстро согласилась мама, подмигнув мне. – Мы поговорим об этом позже.

- Алина, - обратилась она, пожалуй впервые за этот вечер, к любовнице отца, – У тебя наверняка много знакомых мужского пола, одного с вами с Оксаной возраста. Может, познакомишь, кого-нибудь с ней, чтобы был из хорошей семьи, обеспеченный. Есть такие?

- Мама! – не выдержала я. Ну почему она всегда влезает туда, куда не следует? – У меня есть парень.

- Что? Парень? – три пары глаз уставились на меня, словно впервые увидели.

- Да, есть, – более спокойно сказала я, делая внушительный глоток вина. – Поэтому меня не надо с кем-то знакомить. 

- Тогда почему его сейчас нет с нами? – спросил папа.

- Почему мы о нем ничего не знаем? – спросила мама. – Он из хорошей семьи?

Я скривилась, столько вопросов и ни один честный ответ не пришелся бы им по душе. 

- Он сейчас немного занят, он художник и у него дела, – быстро придумала я что ответить, искренне надеясь, что Максим все еще считает меня своей девушкой.

- О, ясно, – ответила мама, ковыряясь вилкой в салате. – Ты нас скоро познакомишь? У вас это серьезно?

- Да, надеюсь, – ответила я, давая им возможность самим решить, к какой части вопроса относился мой ответ. 

Спокойно поужинав, все наконец отправились домой, оставив меня одну. Я отправила сообщение Максиму, попробовала снова ему позвонить, но абонент был не доступен…