Страница 79 из 96
- Нам нужно в душ, – прохрипел Макс.
- Я потру тебе спинку, – многообещающе подмигнула ему я, трусливо понимая, что это еще ненадолго оттянет трудный для меня разговор.
Встав под теплый поток воды, мы принялись намыливать друг друга, любовно прикасаясь и целуясь.
- Тебе повезло, что это не акрил, – вдруг серьезно сказала я, отмывая с лица Макса белую полосу.
- Я же знал, что делаю, – его довольная усмешка подействовала на меня обезоруживающе, и я улыбнулась в ответ. – Значит, в центре ты искала не меня?
Моя рука замерла на его груди, я подняла на него глаза и поняла, что вот он - момент истины, пора!
- Я хотела приехать к тебе сразу же после центра.
- В самом деле?
- Да.
Я продолжила намыливать его грудь, уже более медленно, задумавшись, как лучше и с чего вообще мне стоит начать, постепенно опускаясь ниже.
- Бабочка моя, если ты хочешь поговорить, то лучше дальше я сам, – озорные искорки мелькали в его глазах, и я, опустив взгляд ниже, восторженно вздохнула. Его член стоял в полной боевой готовности. Облизнув губы, я почувствовала, как мое тело начинает откликаться на зов его тела.
- У нас есть еще несколько минут.
- Если ты так настаиваешь, – он подхватил меня за попку, а я быстро обхватила ногами его за талию, теснее прижимаясь к нему, чувствуя силу его желания. – Один раз, – шепчет он.
- Один раз, – согласно кивнула я. – Боже! Как хорошо!
- Милая, я еще даже не начал!
Я, улыбаясь, замотала головой.
- Я радуюсь, что теперь мне можно кричать!
- Кричи, моя хорошая, кричи! – и его ловкие пальцы точно нашли нужную точку, нежно поглаживая самую сердцевину, заставляя трепетать меня и снова впиваться ногтями в его плечи.
- Войди в меня! – умоляла я в отчаянии. – Хочу тебя внутри себя!
Он вошел резко, и я вскрикнула, прижатая к скользкой стене прохладного кафеля ванной, забыла обо всем. Мои бедра двигались ему навстречу, быстро подхватив ритм. Казалось, я была в другой реальности, и парила где-то наверху, купаясь в небывалом наслаждении. Я могла стонать и кричать, могла не сдерживать себя. Максим ласкал мою грудь, каждый мой сосок был вылизан и искусан, от чего грудь сладостно ныла, добавляя остроты к удовольствию от трения наших тел.
- Ты сводишь меня с ума, – через неистовые толчки грубо шипел Максим, выделяя каждое слово.
Я тихонько застонала в ответ, не в силах ответить что-то еще. Он тоже сводил меня с ума, в голове набатом стучало: «Мой! Только мой!» Я откинула голову назад, и волна освобождения прокатилась по мне, содрогая все мое тело.
Еще несколько минут мы стояли, тяжело дыша. Максим выключил воду и, закутав меня в большое полотенце, отнес в мою спальню. Сам он лишь прикрыл свои бедра полотенцем и выглядел божественно в лучах яркого солнца, пробивавшегося через шторы, висящие на моем окне. Он уложил меня на кровать и подарил ласковый поцелуй в губы. Я с призывом ответила на него, но Максим рассмеялся, отстраняясь.
- Моя Бабочка, вечно желающая упорхнуть от меня! – он провел рукой по моим плечам, опускаясь вниз, и взял за руку. – Но сегодняшний способ уйти от разговора мне, конечно, нравится.
- Я не пыталась уйти от разговора, - скривив губы, виновато запротестовала я. – Ну если только самую малость.
- Хорошо, я понял – ты не готова, – понимающе кивнул Макс.
- Нет! – я замотала головой, ну же, Оксана! Ты сможешь! Не будь такой трусихой! – Я готова.
Мы замолчали, Максим выжидающе смотрел на меня, и когда прошла еще одна минута тишины, сказал:
- От нашего разговора ничего не изменится, я только хочу чуть больше узнать о своей девушке.
Его девушка! Эти слова придали мне сил. Я вздохнула и, обхватив свои колени руками, посмотрела прямо на Макса:
- Скажи мне одну вещь, Максим. Ты видел рисунки под моей подушкой?
Он запустил руку в свои влажные волосы, другой бы на его месте почувствовал себя неуверенно или виновато, но только не Макс. Это был жест всего лишь говорящий, что он готов слушать, но переживает за меня и за нас, и только.
- Видел. Это вышло случайно, я не хотел влезать в твою жизнь вот так, без разрешения. По крайней мере, не таким способом.
- Хорошо, – я поднялась с постели. Я верила ему, Максим не стал бы нарочно рыться в моих вещах, ему стоило лишь запустить руку под подушку, когда я говорила с мамой по телефону, чтобы найти мои рисунки. Подойдя к окну, я взяла с подоконника те самые злосчастные листы бумаги. – Думаю, тогда ты многое уже понял.
- Если не хочешь говорить об этом прямо сейчас, не говори. Я больше не буду давить, – снова напомнил мне Макс.
- Нет, все нормально, – я обернулась к нему, тщательно рассматривая его всего. Но его такой полуобнаженный вид немного отвлекал, и я опустила глаза, снова села рядом.
- Тебе все еще больно? – тихо прошептал Макс.
- Уже нет, – так же тихо отозвалась я.
Максим как то странно прочистил горло и более хрипло спросил:
- Любишь?
- Что? – я подняла на него удивленные глаза, в голове мелькнула мысль, как он мог понять? Как увидел?
- Ты его любишь? – снова спросил Максим уже с нажимом, и я с облегчением позволила расслабиться своему телу. Вот глупая! Он спрашивает меня про Стаса!
- Конечно, нет, - быстро и с облегчением ответила я. - Думаю и не любила никогда на самом деле. – равнодушно пожала плечами, а затем испуганно посмотрела на него - От этого мой поступок только хуже, да?
- Но ты думала, что любишь? – снова спросил Макс.
- Да, думала, - кивнула я.
Максим замолчал, и, забрав листы из моих рук, начал их медленно перебирать. Я старалась не смотреть, на каких именно моментах он особенно заострял внимание, и нервно кусала губы.
- Как же долго ты себя мучила, – он отбросил листы в стороны и прижал меня к себе. – Обещай больше так не делать!
Я согласно кивнула, но Максим все же требовал от меня основательного ответа:
- Обещай - больше никогда!
- Обещаю, – прошептала я, благодарно прижимаясь к нему, – а теперь поцелуй меня, покажи, что не осуждаешь.
- Я не осуждаю.
- Покажи, что не считаешь меня дрянью!
- Никогда, – яростно прорычал он и притянул меня к себе, чтобы снова впиться в мои губы своими.
- Целуй меня, – шептала я, - целуй сильнее!
И он целовал меня именно так, как я хотела, как я нуждалась. Он давал мне именно то, что мне было так необходимо, он отдавал мне себя! Я чувствовала это в каждом его жарком поцелуе, а в том, как он нежно и страстно ласкал мое тело, я видела поклонение к себе. Он не презирал меня! И это было самым сладким осознанием правды в моей жизни. Максим наклонил меня, заставляя лечь на постель, накрыв меня своим крепким телом. Его глаза лихорадочно блестели, он смотрел на меня так, словно я была сосредоточением его мира. Своей ладонью он провел по моей щеке, опускаясь ниже к шее, туда, где яростно билась жилка, он провел по ней одним пальцем, а затем, наклонившись, поцеловал ее.
- Я никогда не считал и не стану считать тебя дрянью. Я хочу, чтобы ты это запомнила, Оксана, – прошептал Максим.
- Я запомню.
-Умница, Бабочка, – его пальцы продолжали гладить мою шею, успокаивая меня. – Ты не обязана рассказывать мне все, что было, это твое право. Но если тебе необходимо этим поделиться, то я готов слушать.
Я кивнула с благодарностью и, нервно сглотнув, потянулась к своим листам, хранящим мои секреты. Но они были так далеко, разбросанные по всей постели, после того как Максим отбросил их, а часть из листков улетела на пол. Он помог собрать мне их все до последнего, и медленно, не торопясь, чтобы собраться с мыслями, я сложила их в нужном мне хронологическом порядке.
- Моя подруга Лена, – я протянула первый рисунок, где мы с ней сидели в кафе, а между нами была прочерчена широкая линия, изображающая трещину, увидев ее, я себя поправила.– Моя бывшая подруга Лена.
И снова меня удивила собственная реакция на все происходящее, не было слезливых содроганий по всему телу, тошноты, как первого признака моего сильного волнения. Не было ничего. Я даже отчасти попыталась вызвать в себе то мучительное состояние тревоги и боли, что обычно приходило ко мне при воспоминании о прошлом, но ничего. Это было так странно и непривычно, что создавало ощущение сна. Единственное, что еще указывало на то, что я все еще переживаю, это были мои трясущиеся руки.
Максим слушал внимательно, а я не поднимала на него глаз, чтобы увиденное в них не сбило меня с толку. Я все еще боялась увидеть в них осуждение и только поэтому рассказывала, не отрывая взгляда от рисунков, словно именно они подсказывали мне, что нужно говорить дальше. Самым сложным для меня, как ни странно, стал момент окончания, где в моей руке оказалась бритва. На этом месте Максим, до этого сидевший спокойно и никак не выказывающий своих чувств, вдруг резко схватил меня за руку, и я поневоле подняла на него глаза.
- Ты бы все равно не смогла, – та твердая уверенность, с которой он это произнес, даже смутила меня. Да, я не стала бы этого делать, но откуда это известно Максиму?
- Почему ты так думаешь? – спросила я, даже не подумав, как этот вопрос может звучать со стороны, словно я хочу доказать обратное.
- Ты бы никогда этого не сделала, – все так же твердо повторил Макс,– слишком много в тебе огня, моя Бабочка, чтобы вот так его легко погасить.
И только теперь он мягко улыбнулся, нежно, без своей обычной сексуальной ухмылки, и это все переворачивает внутри меня. Он всегда так действует на меня – переворачивает мой внутренний мир, а теперь еще и внешний.
- Да, не стала бы, не смогла, – я облегченно вздохнула. – Знаю, что моему поступку нет оправдания, и я очень о нем сожалею.
- Не стоит, – оборвал меня Максим, – ты сполна себя измучила. Мы все совершаем ошибки, и поверь мне, твой не самый ужасный.
- В самом деле? – я удивленно приподняла брови, интересно Максим говорит об этом, исходя из собственного опыта? И его следующие слова подтверждают мою догадку.
- Поверь мне, я знаю, о чем говорю.
- Ты делал что-то ужасное?
- Парней своих подруг не уводил, – на его лице, наконец, появилась знакомая мне усмешка, но она нисколько не обидела меня, хотя и могла показаться неуместной. - Просто будь уверена, Оксана, я не ангел.
- Вот в этом я уверена, – фыркнула я, толкая его в плечо. – Ангелы не занимаются сексом в общественных местах.
- Это ты про реацентр? – невинно спросил Максим.
- И про него, и про лес, и… про музей, – вспоминая все это, я всякий раз краснею, хотя пора бы уже избавиться от излишней скромности, рядом с Максимом она каждый раз проигрывает необузданной страсти и силе наших желаний.
- Ты смущена, это так мило. И я не думаю, что ангелы вообще могут заниматься сексом. Они ведь существа бестелесные, бесполые, – прохладные пальцы коснулись моей пылающей щеки, провели по губам, приоткрывая их. Его хриплый шепот гипнотизирует меня. – Но тебе же это все нравится, признайся. Тебя возбуждают одни только воспоминания о нашем сексе.
- Максим, это конечно все очень необычно, – промямлила я, пытаясь скинуть с себя наваждение, – но нам ведь не нужно делать это постоянно.
- О чем ты?
- Я о том, что произошло сегодня, к примеру, – я выдохнула, собираясь с силами, заставляя тело воспрянуть, а то оно у меня словно превратилось в масло от певучих речей этого сексуального соблазнителя. – Мы не должны были делать это там.
- Не должны были заниматься сексом в центре?
- Да, это неправильно. Представляешь, чтобы случилось, если бы нас поймали?
В его глазах мелькнула мимолетная вспышка, так быстро, и я даже не смогла понять, что она могла означать.
- Что ты чувствуешь, когда думаешь об этом? – все так же хрипло растягивая слова, спросил Максим.
- Я не знаю, – и это правда, – но секс на публике - это неправильно.
- Но ведь нас никто не видел! – возразил Максим. Это не был секс на публике.
- Да, но нас могли увидеть!
- Подумай, – его похотливые речи ласкают слух, а мои щеки пылают от его разговоров, - Только вспомни, как тебя это все заводило. Как ты стонала, впиваясь в меня своими пальчиками, стараясь быть тихой. Ты была такой страстной, необузданной! Думаю, ты даже могла оставить на моей спине отметины своими ногтями.
- Прости, я не хотела делать тебе больно, – поспешно сказала я. Но Максим отрицательно покачал головой.
- Нет, моя Бабочка, мне было так же хорошо, как и тебе.
Острое желание пронзило меня так, что я охнула. Между ног возникла такая сильная пульсация, что я невольно сдвинула ноги, чтобы облегчить эту ноющую боль.
- Вот, видишь, – довольно улыбнулся Максим, – только одни разговоры об этом, а ты уже вся пылаешь. А я даже к тебе еще не прикоснулся!
И в подтверждении своих слов он вскинул руки.
- Ты такая страстная, такая горячая. Уверен, между ног у тебя уже совсем мокро, и все это для меня – О, Боже он облизнулся! Предвкушая, как начнет пробовать меня на вкус! Я растекаюсь от его слов лужицей и из последних сил пытаюсь вернуть разговор в более спокойное русло. Но разве это возможно, когда перед тобой самый сексуальный и обольстительный мужчина с чувственным хриплым голосом?
- Как мы дошли до такого? – спросила я, и мой голос был не менее хриплым, чем у Максима, выдавая мое и без того явное возбуждение. – Я рассказала тебе столько личного, такого неприятного и мерзкого о себе, а ты все еще хочешь меня?
- Твое прошлое лишний раз доказывает всю силу страстности твоей натуры, - я хмурюсь, не понимая, как воспринимать его слова, и он продолжает. - Ты была смелой, чтобы взять то, что хотела, и ты взяла это. И не следует себя за это осуждать, ты не одна была виновата, у вас треугольник, вина на всех лежит равная, а люди вообще по своей природе склонны к ошибкам. Так почему мучаешь себя только ты? Почему не мучается твоя бывшая подруга или этот гнилой ублюдок? Клянусь, что если встречу его, то заставлю его за все ответить! - Яростный всплеск, с которым он произносит эти слова, дает понять, что так оно и будет. Тот же взгляд и напряженность тела, что вижу в нем сейчас, напоминает мне момент, когда я увидела его на ринге. Тогда по моей вине Максим пропустил сильный удар со стороны Вадима, после которого он словно обезумел.
- Я верю тебе.
- Конечно, веришь, – ничуть не сомневаясь, ответил Макс. – Отныне ты под моей защитой. И теперь, когда ты со мной, я помогу тебе раскрыться, покажу всю полноту твоей страстной натуры.
- Что ты имеешь в виду?
- О, моя маленькая, я все тебе покажу, – довольно улыбнулся Максим. – А вот это, - он снова собрал листы с рисунками в кучу, не обращая внимая на то, как сильно сминает их, – порви и выброси. Просто отпусти себя.
- Кажется, уже отпустила.
А в голове сигналили маленькие звоночки, на которые я должна обратить внимание. Что имел в виду Максим, говоря, что поможет мне раскрыть всю страстность своей натуры? Что может быть более безумным, чем сексуальные утехи в публичных местах, или я чего-то не понимаю?