Страница 70 из 96
- Чувствуй себя как дома, – говорю я чуть осевшим голосом, наверное, от того самого легкого волнения. И прислоняюсь к косяку двери, ведущей в мою миниатюрную мастерскую, давая ему возможность осмотреться. Но Максима гораздо больше забочу я сама, нежели то место, где я живу, по крайней мере, он не собирается осматриваться прямо сейчас, он останавливается рядом со мной, захватывая меня в плен своих рук.
- Я уже как дома, – легкое касание его губ к моей шеи, и по телу бегут мурашки, непроизвольно подаюсь ему навстречу.
- Не сомневаюсь, – с обольстительной улыбкой говорю я.
- Ты сегодня особенно красива, - шепчет он, начиная поглаживать мои бедра через платье. – Этот цвет тебе очень идет.
- Это комплимент или просто констатация факта? – спрашиваю я, игриво приподнимая бровь.
- И то и другое, – он отпускает меня, от чего я чувствую легкий укол разочарования, но он тут же берет меня за руку, и мы проходим в комнату. – Так вот, где ты творишь свои шедевры, – говорит он, окидывая взглядом мою обитель.
- Ну, вроде как да, – пожимаю плечами и теперь жадно слежу за ним. Вся его хищная, страстная и животная натура буквально заполняет мою вдруг ставшей такой маленькой квартирку. Он словно осматривает новую территорию для завоевания, с любопытством осматривая ее, точно оценивая. А когда он подходит к моему мольберту и нежно прикасается к нему, проводя по его боковине своими длинными пальцами, на меня обрушивается неопределимое страстное желание к нему. И это не просто на физическом уровне, скорее, что-то более глубокое, всеобъемлющее. Всего одно касание, но какое! Словно он прикасается к чему-то священному. И в этот момент я понимаю, что живопись для Максима сродни воздуху, без которого он не может жить, точно так же как и у меня. Все в его движении говорит о бесконечной любви к тому, что с этим связано. Как же я раньше этого не замечала? А может просто не хотела, в нем и так слишком много всего, что мне так сильно, даже безумно, нравится и притягивает.
- Как тебе? – не выдержав долгого молчания, спрашиваю я, Максим резко оборачивается ко мне и с улыбкой на губах произносит:
- Очень даже.
- Очень даже здорово или очень даже не очень здорово? – я медленно начинаю подходить к нему, а сама ожидаю его ответа. – Эта комната, конечно, не сравнится с твоей мастерской, но мне тут нравится.
- Твоя мастерская даже лучше, – качает головой Максим.
- В самом деле? – удивляюсь я.- От чего же?
- Она вся пропитана тобой. Она создана тобой, я это чувствую.
Я преодолеваю оставшееся расстояние между нами и снова оказываюсь в кольце его рук, которые жадно начинают ласкать мое тело, разжигая в нем огонь. И уже ничего не важно, остались только мы, и наше яростное желание обладать друг другом. Он подхватывает меня за бедра, и вот я уже крепко обхватываю ногами его за талию и жадно припадаю к его губам.
- Максим, – срывающимся голосом шепчу я, глотая воздух, и еще теснее прижимаюсь к нему. Все вокруг словно плывет, мы перемещаемся по комнате, я не понимаю, куда хочет отнести меня Максим, да мне и плевать, только пусть не останавливается. Пусть так и продолжает держать меня крепко, хочу чувствовать его требовательные до ласк руки, его крепкое тело, зажатое между моих ног, его губы, жаждущие глубоких поцелуев, вкус его кожи на моем языке.
- Спальня?
- Да! Туда, дальше, – он хочет отнести меня в спальню! Положить на мою постель, чтобы там продолжить начатое. Сердце делает резкий кульбит, и я начинаю стонать от осознания того, что дальше этих ласк мы продвинуться сейчас не можем. И когда мы, наконец, оказываемся в моей спальне, и Максим усаживает меня верхом на себя, садится на мою кровать, я жалобно всхлипываю.
- Я знаю, – понимающе шепчет Макс, - я знаю, моя Бабочка!
Он обхватывает мое лицо руками, прерывая поцелуи, и смотрит прямо на меня. Жар, что горит в его глазах, испепеляет меня, мое дыхание становится таким неровным, а воздух, заполнивший легкие, готов разорвать меня изнутри.
-Просто чувствуй меня так как есть, – он притягивает меня к себе ближе, так что я начинаю отчетливо чувствовать всю силу его возбуждения.
- Хорошо, – я стараюсь унять учащенное сердцебиение, но когда Максим аккуратно кладет свою руку мне на грудь, к самому сердцу, оно начинает трепетать точно маленькие крылышки сотен бабочек.
- Дыши со мной, - и я следую за его вдохом, затем выдох, снова глубокий вдох и выдох, сердце немного успокаивается, но сильное желание никуда не исчезает, оно лишь переходит в томительную муку. Мне хочется придвинуться еще ближе, даже если это невозможно, я хочу ощутить трение его возбужденной плоти меж своих бедер, я хочу его внутри.
- Чувствуешь?
- Да.
- Дыши со мной, – снова повторяет Максим, и мы продолжаем делать вдохи и выдохи вместе. Как и Максим, я прикладываю руку к его груди, начинаю ловить его сердцебиение. И мне кажется, что наши сердца бьются одинаково, в своем собственном ритме, соединенные какой-то неведомой силой. Я так поглощена этим завораживающим звуком, что даже не замечаю, как Максим успел просунуть другую руку между нами и теперь легонько прикасается к моей нежной плоти через тонкую ткань моих трусиков. Всего одно касание, и я вскрикиваю от натянутого как струна острого вожделения.
- Прикоснись теперь ты ко мне, – с хриплым стоном требует Максим, и мои руки тут же тянутся к лямке его штанов, но Максим тут же возвращает одну ладонь к своему сердцу. – Продолжай так.
Я нервно сглатываю, облизываю пересохшие от учащенного дыхания губы и покорно оставляю свою руку на его груди, а другой прокладываю путь к его твердой налитой от желания плоти. Провожу пальчиками по всей его длине, наслаждаясь силой и мощью, что сосредоточена в нем, любовно поглаживаю, то ускоряя темп, то сбавляя.
- Бабочка хочет играть, – хрипло стонет Максим, а я от осознания той силы, что держу сейчас в руках, пребываю в странном состоянии эйфории.
- Хочу.
В отместку на мои сладкие пытки Максим слегка надавливает на чувствительную точку прямо сквозь тонкое белье, заставляя ерзать у него на коленях.
- Шшш, - ласковое поглаживание, затем снова надавливание, – поиграй со мной, Бабочка, – со стоном просит Макс и не дает мне ответить, захватывая мои губы в плен.
- Еще, пожалуйста, - с мольбой в голосе прошу я.
- Все, что хочешь, – успокаивает меня Макс и проводит языком по моей нижней губе, заставляя желать его еще больше.
- Пожалуйста, я хочу…
- Чего ты хочешь, маленькая? – его касания сводят с ума, но мне нужно гораздо больше.
- Еще хочу, еще, – и Максим внимает моим мольбам, просовывает руку через тонкое кружево трусиков, начиная ласкать обнаженную сверхчувствительную точку. Мы ласкаемся точно любовники, у которых под запретом доступ к собственным телам, жадно вбирая стоны друг друга, стараясь поглотить, вобрать в себя каждую секунду этого томительного удовольствия обладания друг другом. Его губы на моей шее, а мои губы на его, мы точно зеркальное отражение друг друга, дарим одинаковые ласки, заставляя закипать кровь в наших венах. Но как бы приятно и мучительно это не было, длиться это не может вечно, и руки сами собой ускорят темп наравне с нашими сердцами, до тех пор, пока из меня не вырывается крик освобождения, и я не чувствую в руке теплое доказательство такого же освобождения Максима. Я падаю вниз, не боясь, падаю туда, где меня ждет яркий взрыв раскрытия эмоций, я не боюсь, потому что верю – Максим меня поймает.
Глубокий вдох, затем выдох, под моей ладонью ощущаю последнее сладостное содрогание тела Максима. Чувствую, как ему сейчас хорошо, и это отдается во мне глубочайшим удовлетворением. Сейчас он медленно убирает одну руку от моего сердца, а другая так же медленно выскальзывает их моих трусиков. Он с уверенной силой обхватывает меня, прижимая к себе, а затем бережно увлекает за собой на кровать.
- Твоя спальня мне тоже нравится, – его нежные касания вызывают трепет в моем еще разгоряченном теле, и я вся дрожу, но не от холода. Я дрожу от переизбытка нежной страсти, которая сейчас между нами. Каждый раз с ним особенный, неповторимый, словно после каждого нашего соития приоткрывается новая дверь наших чувств, обнажая нас, выворачивая наизнанку. И это совсем не больно, это приятно. Но мне все равно немного страшно, а все, потому что я не знаю, чем все это может закончиться.
- Да, она милая, - я пожимаю плечами, провожу по его лицу кончиками пальцев, стараясь отложить в своей памяти каждую черточку его лицу для того, чтобы когда его не будет рядом, его образ мог без затруднения всплывать в моем воображении. Но кого я обманываю? Мне не нужно запоминать его черты, я их помню так хорошо, словно свои собственные. Мне просто нравится на него смотреть. – Что будем делать теперь?
- Будем отдыхать и наслаждаться, – притянув меня к себе еще ближе, он скользит губами по моей щеке до подбородка, затем возвращается и следует дальше, пока не находит мои губы. У меня снова перехватывает дыхание, удивительно, насколько ярко все это ощущается!
- Мне нравится твое предложение, – едва не задыхаясь, шепчу я. Его ласки такие требовательные, всепоглощающие, словно он хочет вобрать меня всю в себя, оставить на мне свой знак. Словно я принадлежу ему одному. И мне уже начинает казаться, что так оно и есть. Мы лежим очень близко, и наши руки ни на минуту не прекращают прикосновения, точно заново исследуя, желая вобрать тепло и трепет, исходящий от наших тел. Глаза в глаза, и теперь мы молчим, наши взгляды говорят за нас. Максим сейчас такой умиротворенный, расслабленный, хищная улыбка играет на его губах, а озорные искорки вспыхивают в удивительных светлых глазах. Мне хочется их целовать, мне хочется заглянуть туда в самую глубину, где скрывается его душа.
- Расскажи мне, чем ты занимаешься, пока меня нет рядом? – вдруг прошу я его.
- Потянуло на разговоры? – усмехается Макс.
- Ты хорошо знаешь мой распорядок дня, в основном я все время занята учебой, но я не знаю, чем обычно занимаешься ты. Кроме тех случаев, когда не боксируешь грушу, конечно. – Мой голос надеюсь, звучит невинно, и я провожу пальчиком по его груди, как бы давая понять, что это всего лишь обычное женское любопытство.
- Боксирую грушу? – его грудь сотрясается от немого смеха, а хрипота усиливается. И сейчас я не могу сказать наверняка, это от того, что он нервничает, или же это все от эмоций после недавнего мощного оргазма. – Вот как ты это себе представляешь.
- Что-то вроде того, – я дарю ему улыбку, а глазами прошу поведать мне о себе чуть больше, чем я сейчас знаю.
- Так же как и ты творю, ничего особенного, – он снова целует меня, точно пытается отвлечь. - Лучше расскажи, чем я заслужил возможность побывать у тебя дома?
- Хм, - вот же вопрос, я и сама толком не знаю, почему захотела, чтобы он приехал ко мне домой. - Я была у тебя…
- Так, – Максим подбадривающе кивает головой.
- И была уже не раз…
- Это верно, - он начинает забавляться надо мной, а я смущаюсь еще сильнее. На какую - то долю секунды мне начинает казаться, что наш последний разговор о том, что теперь у нас иного рода отношения, это всего лишь плод моего воображения, и по моей коже проносится неприятный озноб. Что, если он почувствовал меня в своей власти, и уже вот – вот я наскучу ему?
- Меня просто удивляет то, что ты теперь не пытаешься убежать и вся такая мягкая и нежная, все колючки спрятала.
- А, так тебе уже не интересно? – я поднимаю на него глаза и кляну себя за то, как неуверенно звучит мой голос.
- Нет, мне все нравится, – он улыбается, и мои страхи рассеиваются как дым, я крепче обнимаю его, наслаждаясь его близостью. – К тому же, – продолжает Макс – я бы все равно не дал тебе убежать.
- Почему?- спрашиваю я, снова поднимая на него глаза, и начинаю тонуть в них. Сейчас они кажутся мне, как никогда прежде, глубокими, восхитительными, полными огня.
- Потому… - Максим задумывается и внимательно смотрит, будто пытается пронзить меня своим взглядом до самого сердца. – Потому что рядом с тобой мне слаще дышать.
От его слов, сказанных таким тихим приглушенным голосом, я начинаю вся трепетать, сердце начинает биться быстрее, а дыхание затаилось где-то на уровне горла.
- Потому что начинаю привыкать к твоему запаху, запаху твоего тела, к его теплу, – продолжает Максим, а я, все так же замерев, смотрю на него и с трудом верю в то, что он говорит. – Боюсь, теперь без тебя мне будет труднее вдыхать воздух. Без тебя он уже не тот.
Я открываю рот, но слова застревают у меня внутри, мне хочется сказать, что я чувствую то же самое. И… не могу.
Где-то в глубине квартиры раздается настойчивый звонок моего телефона. И это все портит. Максим отрывает от меня свой пристальный взгляд, бросая его в сторону, откуда слышен звук, а я, наконец, выдыхаю, внутри все клокочет, рвет и бьется наружу. Возможно, если бы не моя глупая растерянность, этот момент мог бы войти в список самых лучших в моей жизни.– Ответишь?
-Что? – я глупо хлопаю глазами.
-Ответь на этот чертов телефон, Оксана, – Максим поднимается и садится на кровать, теперь он смотрит на меня сверху вниз. Его взгляд непроницаем, точно это и не он вовсе несколько секунд назад говорил мне прекрасные слова.
-Если ты так настаиваешь, – ворчу я, тоже нехотя поднимаясь. Найдя свой телефон, который так и продолжает звонить я, даже не глянув на экран, тут же отвечаю:
- Алло.
- Оксаночка, ты долго не брала трубку, что-то случилось? – звонит мама, и я сокрушенно поднимаю вверх глаза. Удивляясь ее такому острому внезапному обострению материнской внимательности. Интересно она теперь всегда будет называть меня именно «Оксаночка»? Не хотелось бы. Вовсе не потому, что мне неприятна нежность со стороны матери, просто это слишком странно, непривычно, и так на нее не похоже.
- Привет, мам, все в порядке, я цела и бритвы рядом нет, – я подпираю спиной стену и продолжаю смотреть в потолок.
- Это совсем не смешно, - выдыхает мама, и я чувствую острый укол сожаления, что так ответила ей. Она ведь, в самом деле, ни в чем не виновата.
- Извини, я сказала не подумав.
- Ничего, - успокаивающе говорит мама, – я все понимаю. Я это, наверное, заслужила...
- Нет, мам, не заслужила! – в сердцах говорю я ей. – Это просто все предэкзаменационный стресс, большая нагрузка и все остальное.
- Ладно, опустим пока эту тему, - голос мамы звучит очень внушительно, похоже, она что-то задумала, это вообще странно, что она звонит мне спустя несколько часов после нашей встречи. – Я предлагаю пройтись тебе со мной по магазинам!- она так торжественно это заявляет, точно я маленькая девочка, а она мне только что объявила, что мы едем в Диснейленд. Только вот я уже не маленькая девочка, и поход по магазинам для меня далеко не парк развлечений.– Мы можем заходить именно туда, куда ты хочешь, и я даю слово, что не стану давать тебе советы и предлагать что - то от себя. А потом можно будет вместе зайти в кафе и съесть там чего-нибудь сладенького! Ну как тебе?
Уф! Вот это номер! Мама предлагает нам вместе съесть чего-нибудь сладенького? Пройтись по магазинам, и она обещает, что мы пойдем именно туда, куда захочу именно я? Что дальше? Я увижу говорящего кролика?
- Идея интересная, – осторожно начинаю я,– и когда ты свободна?
- Говори, когда свободна ты, может сегодня вечером? Нет, подожди, вечером есть сладкое лучше не стоит, - задумчиво произносит она и тут же ликующе предлагает, – мы можем заехать в кофейню в центре, там просто изумительно, тебе обязательно понравится!
- Я сегодня, пожалуй, не смогу, - неуверенно говорю я, растерянная такой неожиданной внимательностью матери, – может, я перезвоню тебе попозже?
- Ну что ж, - несколько разочарованно протягивает мама, – и когда ты сможешь мне перезвонить?
- Я посмотрю как управлюсь с учебой и дам тебе знать, идет?
- Хорошо, доченька, я просто хочу, чтобы ты знала, я очень хочу получить шанс все исправить. Я знаю, что это невозможно, но хотя бы попытаться, - ласково говорит она, и я понимаю, что определенно не узнаю сейчас в этой женщине суровую бизнес-леди Валентину Валевскую. – Ну, все! Все разговоры оставим для встречи! Целую тебя, до связи.
- Целую. До связи. – Я задумчиво убираю от уха телефон, сюрреализм какой то! Похоже, мою маму довольно значительно накрыло чувство вины. Подобного разговора у нас не было… я даже не помню, когда мы так разговаривали в последний раз. Мне всегда хотелось быть с мамой на одной волне, но мы, словно две совершенно различные разновидности рыб, движемся по разные стороны океана. Глаза предательски начинает пощипывать, и я начинаю быстро моргать, чтобы прогнать эти навязчивые слезы. Нужно отвлечься, не хватало еще разреветься прямо сейчас.
- Макс! Ты будешь кофе? – кричу я ему из коридора, может приличная доза кофеина поможет мне разобраться во всех тех переменах, что происходят сейчас в моей жизни?
- Идет! Я сейчас подойду! – раздается его голос из спальни, и я направляюсь на кухню. Быстро справившись с кофемашиной и поставив на стол две чашки, уже собираюсь пойти посмотреть, где там пропал Максим, как он уже сам появляется на кухне.
- Я буду черный, – запоздало с улыбкой говорит он, и вроде бы ничего не изменилось, но от того, как он посмотрел на меня в этот момент, мое сердце екнуло. Не знаю, что это за взгляд, но от него у меня пошли мурашки по всему телу.
- Хорошо, черный так черный, – нарочито беззаботно отзываюсь я, делая вид, что не заметила его взгляда, такого внимательного, словно ищущего, ждущего чего-то.
- Кто тебе звонил? – Максим непринужденно усаживается за мой стол, и я понимаю - мне нравится видеть его на своей кухне.
- Это была мама, – я достаю пакет молока и сахарницу для себя. – Хотела встретиться со мной.
- Я думал, вы не очень близки, – приподняв брови, удивляется Макс.
-Да, пожалуй, это так, - я упираюсь руками о спинку стула, задумавшись. – Но с недавних пор мы работаем над этим. По крайней мере, я так думаю.
- Что же послужило этим переменам?
Ох, ну что же тебе ответить, Максим? Что мать узнала, как отец застал меня в ванной с бритвой в руке, и теперь она за меня боится?
-Все дело в том, что, - медленно начинаю я, стараясь продумать каждое слово, - мы, наконец, поняли, как многое упускаем, отдаляясь друг от друга в череде каждодневных забот.
- Это хорошо, я этому рад, – он притягивает меня к себе, усаживая на колени, и я обвиваю его шею руками. – Никто не сумеет заменить родную мать, это хорошо, когда она рядом.
- А твоя мама, – осторожно спрашиваю я, вспоминая разговор с Максимом, когда он сказал, что его родная мать умерла уже очень давно, – какой она была, ты ее помнишь?
- Максим вскидывает голову к верху с таким обреченным видом, что внутри все щемит, и я понимаю, что задела что - то очень болезненное. Его губы искривляются в горькой усмешке.
- Тебя определенно потянуло на разговоры.
- Ты не хочешь об этом говорить? – обреченно шепчу я, нежно проводя ладонями по его груди. Сколько боли скрывается в этом таком сильном мужчине? Мне остается только догадываться. – Не хочешь говорить об этом со мной.
Это уже не вопрос, это факт. Максим не готов или же просто не допускает даже мысли, чтобы открыться мне.
- Я хочу, чтобы со мной говорила ты, – отвечает Максим, спустя какое то время. Я чувствую его напряжение. Я чувствую под кончиками пальцев его твердое как скала тело, такое сильное снаружи, скрывающее такую израненную душу внутри. – Но ты ждешь ответы от меня, а сама свои ответы прячешь.
Я начинаю недовольно хмуриться, понимая, куда он клонит. А ведь он прав, Максим как никто другой был откровенен со мной, и в ответ он ждет от меня того же. Но я не готова дать ему это. И даже зная теперь, как нужна ему, все равно существует страх, что когда он узнает обо мне всю правду, то отвернется от меня и оставит одну. А это будет слишком больно, потому что мне он тоже нужен, нужен как воздух.
- Тупик, – вялая улыбка касается моих губ.
- Это в твоих силах - свернуть с пути и дать нам дорогу, – возражает Максим. Я понимаю, он прав, как всегда прав. Но, что, если я не готова? Больше всего я боялась вспоминать прошлое не от того, что это было больно, грязно и мерзко. Я запрещала думать себе о нем, потому что боялась, что все то, что я хотела вычеркнуть из своей жизни, вернется и обрушится на мою голову. И тогда мне придется жить с этим, просыпаться каждое утро с осознанием того, что я дрянь. А я слишком долго это делала, я просыпалась с этой мыслью на протяжении всей гнусной связи со Стасом.
- Я могу тебе помочь, – он притягивает меня к себе так близко, что между нами не остается ни сантиметра расстояния. В тепле его тела я чувствую себя защищенной, мне хочется быть рядом с ним. Всегда. Но я боюсь.
- Как?
- Ты будешь говорить, затем я. Мы можем многое рассказать друг другу, чтобы понять. Если хочешь, я могу начать первым, но при условии, что и ты будешь рассказывать тоже.
Ох, Максим, какой же ты сильный! Я обнимаю его, так крепко, как только могу. Ну что сложного, в самом деле, открыть рот и выплеснуть все то, что внутри? Очень сложно, черт побери! Слишком долго все это хранилось во мне, но как мне хотелось этим всем поделиться! Хотелось рассказать все, поплакаться на чьем - то плече, и чтобы чьи-то ласковые руки бережно гладили мои волосы, а тихий голос успокаивал и говорил, что я не виновата, пусть это и было бы ложью. Проблема в том, что тот человек, который мог бы меня выслушать, безвозвратно для меня потерян. Моя подруга, та самая, которую я предала, могла бы меня выслушать. Она бы сказала мне, что я не виновата, я знаю, что сказала бы. Она бы солгала мне просто для того, чтобы мне стало легче, но проблема в том, что во всей этой ситуации она главная жертва предательства. А Максим не такой, он не станет лгать, не станет облегчать степень моей вины. Он другой. Он слишком сильный и смелый, чтобы отворачиваться от правды.
- Я хочу побыть одна, – мой голос еле слышен, но этого достаточно, чтобы Максим меня понял. Боже! Ну, зачем я это говорю! Не хочу я больше быть одна, я хочу быть с ним! Но слова уже слетели с моих губ, их не вернуть назад.
- Снова пытаешься убежать? – грозно шипит он, не давая мне слезть с его колен, когда я начинаю предпринимать для этого попытки.
- Я не убегаю, я всего лишь говорю, что мне нужно побыть одной, – вяло возражаю я.
- Все так плохо?
- Нет ничего плохого! – я все же рывком поднимаюсь с его колен и отхожу от него на достаточное расстояние, чтобы он не смог притянуть меня обратно. А быть может, чтобы уменьшить соблазн и самой не вернуться к нему? – Ты получил то, что хотел, я тоже. Сняли стресс и разбежались!
- Что ты несешь! – рычит Максим и резко поднимается со стула. Он с силой хватает меня за плечи, вынуждая смотреть ему прямо в глаза. – Сама себе противоречишь, ты сама - то понимаешь, что сейчас делаешь? Где ты настоящая? А?! Скажи мне, та, что бесстыдно отдавалась мне в темном коридоре музея или та, нежная, ранимая и плачущая в моих руках? Зачем столько масок, Оксана? – его голос срывается на крик, еще никогда я не слышала, чтобы он кричал, я думала, что это вообще, в принципе, невозможно. Как же я ошибалась! Мои щеки зарделись от воспоминаний нашего первого раза в галерее, где я стонала, мучимая его ласками. Наверное, мои глаза расширились от мгновенного испуга на его такую мощную агрессию, и его голос становится тише, усиливая без того такую явную хрипоту. - Всякий раз я пытаюсь понять, какая ты на самом деле. Сначала я думал, что ты такая же, как я, ищущая ярких впечатлений в этой серой массе жизни, я был уверен, что ты примешь все условия моей игры, но я ошибался! Потом я увидел тебя такую скромную и беззащитную, всю сжавшуюся под моим взглядом, и тогда я подумал, что в тебе есть нечто большее, чем есть во мне. И это притягивало меня как магнит, - он встряхивает меня, но не сильно, продолжая держать за плечи, он словно хочет сбросить с меня оцепенение, – я безумно хочу понять, что скрывается за всем этим. Что творится в твоей голове, Оксана? Что ты так яростно скрываешь?
На моих глазах проступают слезы, и я хочу их спрятать от него, но не могу. Максим уж во второй раз видит меня заплаканную и такую жалкую! Ненавижу это!
- Отпусти меня, – мне, наконец, удается вырваться от него, и я отхожу назад, пока не упираюсь спиной в стену – Просто уходи! Я не хочу видеть тебя сейчас!! Не надо лезть ко мне в душу, Макс! Я не хочу!
Слишком много эмоций, слишком много всего. Теперь я действительно хочу остаться одна. И Максим сдается, его плечи теперь расслаблены, напряжение спало. Словно в трансе я наблюдаю, как он разворачивается и покидает мою квартиру, и я остаюсь одна. В моей груди начинает появляться огромная, холодная дыра, и я поднимаю руки и прижимаю их к ней, словно это поможет ей затянуться. Но это бесполезно, она слишком огромна. Мое лицо все в слезах, и я уже не пытаюсь их остановить. Всего несколько минут назад я была такой счастливой, мы плыли с Максом на одной волне, и это было так сладко, непередаваемо прекрасно. Я чувствовала его сердце как свое, и все это теперь ушло, словно и не было вовсе. И во всем виновата я сама. Пошатываясь, точно во хмелю, я начинаю двигаться, еще не понимая, куда намереваюсь идти. Дохожу до входной двери, через которую только что ушел Максим и слегка касаюсь дверной ручки. Я хочу его вернуть, хочу, чтобы он вернулся. И словно вселенная услышала мои мольбы, и дверь раскрывается, едва не сбив меня, и я отскакиваю в сторону. Максим! Он безжалостно хватает меня в железные объятия и страстно целует в губы, заставляя всю меня трепетать, вынуждая вырываться из груди болезненным стонам. Я отвечаю ему так же яростно, отдаваясь ему без остатка.
- Я не дам тебе сбежать, слышишь, – требовательно хрипит Макс, – не позволю! Это не конец, запомни! Сейчас я ухожу только для того, чтобы ты смогла понять и, наконец, принять, что я нужен тебе так, как и ты нужна мне.
Он дарит мне еще один не менее страстный поцелуй, и, уходя, даже не обернувшись, произносит слова, которые дарят мне так много надежд и обещаний:
- Никому не позволю делать тебе снова больно, даже себе.
И теперь он уходит, теперь точно уходит. Я опускаюсь вниз, медленно соскальзывая вниз по стене, прижимая дрожащие пальцы к губам, еще хранящим тепло его губ. Он разорвал меня, вытащил из меня все, что только возможно, и даже сам не понимает этого. Теперь я начинаю осознавать всю степень его безумной страсти ко мне, которая точно яд вскрывала все мои старые раны, заставляя их кровоточить вместе с гноем. Ведь я, закрывая их, не удосужилась даже хоть немного их прочистить. Я их просто закрыла, оставила, где-то глубоко внутри себя, вынуждая их гнить и воспаляться до тех пор, пока они сами не вылезли наружу.