Страница 60 из 96
- О чем ты думаешь? – спрашивает Максим.
- О тебе. – Я снова открываю глаза, и встречаюсь с его внимательным взглядом, в иной раз я могла бы смутиться. Но только не сейчас. - А ты?
- О нас.
Тихонько улыбаюсь и тянусь к его губам, но буквально в сантиметре от них застываю в нерешительности, точно жду приглашения. И Максим преодолевает оставшееся расстояние, он захватывает мой рот своим, попутно стягивая с моей головы полотенце, и запускает свою руку в мои влажные волосы. Его сердце начинает биться сильнее под моей рукой. Непередаваемое ощущение, кажется, что его сердце прямо в моих руках.
- Ты боишься? – тихо спрашивает Максим, на мгновение прерывая поцелуй.
- Ты сказал, что постараешься не сломать мои крылья, почему?
- Потому что они такие хрупкие, – он снова целует меня, а мне ничего не остается, как снова раствориться в нем.
- Тогда мне страшно, – теперь я прерываю наш поцелуй.
- Если я скажу, что ты тоже можешь сделать мне больно, тебе не будет так страшно?
Отрицательно мотаю головой:
- Я не хочу делать тебе больно.
- Иногда мы делаем больно, даже не желая этого.
- Да, это верно, – задумываюсь над его словами, и черные воспоминания прошлого уже готовы надвинуться на меня, но я отбрасываю их прочь, заглушая их новым, более страстным поцелуем. Вот так лучше, только звуки сбившегося дыхания, только жадные прикосновения губ и языка. Моя рука медленно сползает по его твердой груди и теперь касается живота. Задираю низ его футболки и тяну ее вверх. Не прекращая поцелуи, я опускаюсь вниз, и когда оказываюсь на уровне оголенного участка кожи, открываю глаза и вижу огромный синяк, красующийся на его боку. Это то самое место, куда его по моей вине ударил тот подонок Вадим.
- Прости, – я так раскаиваюсь и, желая хоть как то загладить свою вину, нежно целую больной участок. Максим вздрагивает от моих прикосновений. – Тебе больно?
Вместо ответа Максим приподнимается и тянет меня к себе.
- Уже нет.
Я помогаю ему снять футболку, полностью обнажая его торс. Он прекрасен, а я, должно быть, лишилась последних крупиц разума, если собираюсь сделать все это. Если и вправду собираюсь строить с ним отношения.
- Не смей меня сейчас отталкивать, – мой шепот касается его губ, я направляю его руки к своей огромной футболке, заставляя стянуть ее с себя. Максим не сопротивляется, он отбрасывает футболку в сторону и наслаждается моим обнаженный видом. Его сильные руки касаются моей талии, медленно и нежно поднимаясь вверх. Моя грудь идеально ложится в его ладони, мгновенно отзываясь на их умелые ласки. Я выгибаю спину, вздыхая и закрывая глаза. Неторопливо Максим начинает ласкать языком один сосок, осторожно зажимая его межу зубами, заставляя меня тихонько вскрикнуть.
- Вот так, Бабочка, хочу слышать тебя, – дыхание Максима опаляет кожу, я так хочу его, и готова кричать об этом. Я быстро устраиваюсь на его коленях, тянусь к шнуровке спортивных штанов.
- Нетерпеливая, какая ты нетерпеливая, – бормочет Максим, помогая мне стянуть с него остатки одежды. Боже, он буквально ослепляет меня, он великолепен, я схожу с ума от желания и от одного только взгляда на него. Снова перевожу взор на синяк, красующийся на его боку, и сердце сжимается от одной только мысли, что похожие синяки были у него еще в детстве. Сколько их было? Как часто он был вынужден терпеть побои от человека, который должен был его оберегать, давать самое лучшее, дарить любовь? Я снова прикасаюсь к этому месту, мне хочется исцелить его. Как жаль, что я не могу.
- Я хочу тебя поцеловать, – провожу руками по его великолепному телу, я бы могла целовать его всего, ласкать каждую клеточку его тела.
- Целуй, – выдыхает Максим и ложится на постель, теперь он смотрит на меня снизу вверх, и мне это нравится. Я начинаю свой путь с его губ, потому что они такие сладкие, потом подбородок, потому что он такой мужественный. Затем шея, потому что ему нравится моя, затем грудь, которая так идеальна, что я уверена, что никогда больше не смогу лицезреть нечто более прекрасное. Я целую мертвенно синее пятно, еще раз прося прощения.
- Ты не виновата, – слышу хриплый голос Максима, но знаю, что он врет, я очень виновата. Но я благодарна ему за эту ложь, она означает, что так он пытается меня защитить, он пытается меня оберегать. Я не собираюсь спорить с ним сейчас, понимаю это бесполезно. Все, чего я хочу, это чувствовать вкус его кожи у себя на языке. И я провожу им по его твердому животу, поднимаясь немного вверх. Мышцы Максима сокращаются, он тяжело выдыхает воздух, а я снова провожу языком, но теперь уже вниз.
- Оксана, – голос Максима предостерегающий, но я не даю ему договорить.
- Не смей меня отталкивать, Макс, не надо. – Легонько касаюсь его уже затвердевшей плоти рукам. Не совсем уверена, правильно ли все делаю, но мне очень хочется попробовать. Сегодня, прямо сейчас, я хочу дать волю всем чувствам, которые держу внутри себя. Сегодня многое изменится, и я в том числе. Я осторожно касаюсь языком головки его члена, и он дергается в моих руках. Ух, ты! Мне это нравится. Я провожу языком от самого основания и даже прикрываю глаза, чтобы полностью насладиться его вкусом. Затем обхватываю его губами и медленно втягиваю его в себя. Он огромный, у меня ни за что в жизни не получится полностью поместить его у себя во рту, это так печально, и поэтому я начинаю помогать себе рукой. Я слышу, как Максим стонет, и эти звуки, как чудесная музыка для моих ушей, она радостно отдается в моем теле. Значит, я все делаю правильно. Сначала медленно, потом быстрее, как говорит Максим, главное, чтобы было приятно. И ему приятно, я чувствую, как его руки обхватывают мою голову, как он сладостно стонет, покачивая бедрами мне навстречу. Он действует грубо, так что я едва не начинаю задыхаться, но мне все равно нравится. Искусство минета – дело тонкое и сложное, но еще оно очень приятное, и в этом я теперь убедилась. И когда Максим со сбившимся дыханием отстраняет меня от себя, а затем крепко целует в губы, я чувствую легкое недовольство, что меня прервали.
- Подожди минутку,- он вскакивает с постели, направляется к шкафу и быстро находит в нем презервативы. Пожалуй, еще никогда мне не приходилось видеть, чтобы человек мог делать все настолько быстро, и я начинаю смеяться, видя его прыть. Максим стремительно возвращается ко мне и снова целует, заглушая мой смех.
- Хочешь сама? – он протягивает мне упаковку, которую я беру и с усмешкой начинаю медленно вскрывать упаковку:
- Хочешь этого? Я знаю, что хочешь, - ласково провожу по его синяку и с тоской в голосе продолжаю. – Вот только не уверена, в том ли ты состоянии?
- Маленькая язва, – его глухой и хриплый смех приятно растекается во мне. – Для тебя я всегда в нужном состоянии.
Максим разводит руки, предлагая мне лицезреть всю его готовность. О, да! Он очень готов, как и я сама. До безумия, до отчаянной дрожи во всем теле. Больше нет желания дразнить, есть только одно желание обладать им и отдаваться ему целиком. Мы больше не тратим время на пустые слова, только ласки, только поцелуи и наши тихие стоны. Я снова кладу ладонь на его грудь, чтобы ощутить трепет его сердца. Медленно я опускаюсь на него, наслаждаясь каждым прикосновением. Я соскучилась так сильно! Хочу много и хочу немедленно. Но еще я хочу наслаждаться каждой секундой, ощутить каждое самое маленькое его движение внутри меня.
- Наш первый раз в постели, Бабочка, – улыбается Макс, сжимая мои бедра, направляя их, подстраиваясь под нужный темп.
- Здесь довольно удобно, – тянусь к его губам, прикусываю нижнюю и затем облизываю ее.
- Надо будет повторить, – шепчет Максим, немного увеличивая темп.
- Да, отличная идея, – свой ответ я с трудом выдавливаю вместе со стоном, потому что именно в этот самый момент пальцы Максима касаются моего клитора, заставляя терять связь с реальностью. Меня накрывает с головой волна удовольствия, и все так быстро, но в тоже время мучительно медленно. Я обхватываю плечи Максима, впиваясь в его кожу ногтями, все слишком сильно, слишком… слишком хорошо, идеально. И когда я уже думаю, что не выдержу, как все внутри меня взрывается, и я чувствую такой же внутренний взрыв внутри Максима. Мой стон переплетается с его рычанием, когда кульминация настигает нас обоих. Со сладкой дрожью в ногах, стараюсь привести дыхание в порядок, и осознаю, что мы не только в первый раз занимались сексом в постели, это было больше похоже на занятие любовью. Максим бережно укладывает меня обратно на постель, целует в губы и, самодовольно ухмыляясь, шепчет моим обожаемым хриплым голосом:
- Хорошо было, да?
Я смеюсь, какой же он невыносимый в своей самоуверенности. Но пусть будет так, мне даже нравится. Всегда нравилось. Человек, который сумел пройти через то, что смог пройти Максим, может себе это позволить. И поэтому я только согласно киваю и улыбаюсь, а еще я задумываюсь, заметил ли сейчас Максим разницу, как заметила ее я?
* * *
Как многое может изменить один день или одна минута, или может всего пара фраз? Очень многое. Пугают ли меня перемены, даже если они несут в себе что-то такое удивительное? Еще как пугают. Я провожу кистью по чистому листу бумаги. Несколько взмахов и этот лист уже никогда не будет таким же девственно белым. Смешивание красок, красный и синий, добавляю немного охры и новый мазок. Идеально. Сегодня на уроке живописи мы начинаем новый натюрморт, в этом году он будет последним. Сегодня я даже не стала делать предварительную зарисовку сильно разведенной водой охрой, как делаю это обычно. Я сразу приступаю к общему плану. Потому что знаю, что могу, знаю, что у меня все равно получится правильно скомпоновать все предметы. И даже маленькие погрешности меня не пугают, в конце концов, это ведь не графика. Я делаю пару шагов назад, чтобы лучше видеть свою работу в целом. Еще немного синего, дальше идет нежно голубой в белую полоску, потом край светло - коричневого стенда. И вот уже общий план готов. Фиолетовая и голубая драпировки красивыми волнами ложатся на стенд. По центру сложная розетка с растительным орнаментом, рядом в хаотичном порядке расставлены мелкие предметы – кувшины, чашки, пара гипсовых яблок и гроздь искусственного винограда в глубокой чаше. Что мне больше всего нравится в живописи? Конечно, смешение красок! Мне нравится смотреть, как смешиваются цвета, как в каждом цвете отдается другой, как они перекликаются друг с другом, создавая нечто удивительное и прекрасное. Я люблю все это, без этого не представляю себе ни дня. И все эти выходные я провела с человеком, который относится к живописи с такой же страстью, что и я. Да, как это ни странно, но мы смогли оторваться друг от друга, вылезти из постели и перейти в его студию и даже что - то попробовали написать. Вместе. Я вспоминаю этот момент с улыбкой, и мои щеки покрывает густой румянец.
- Хочу испробовать твою мастерскую, – я лежала на боку, пресыщенная ласками и полностью удовлетворенная, нежно поглаживая его рельефный живот.
- Прямо сейчас? – от удивления Максима мне стало смешно, и я прыснула.
- Ты обещал, что позволишь мне пользоваться твоей студией!
- Чего только не наобещает мужчина женщине ради хорошего секса, – следует его шутливое недовольное бормотание.
- На что только не пойдет женщина, чтобы получить желаемое! – поднимаюсь и тяну его за руку. – Пойдем!
Максим окидывает меня вожделеющим взглядом, рассматривая грудь, живот, затем его взгляд опускается ниже:
- При условии, что ты будешь голой.
- Ты сексуально озабоченный извращенец, – шепчу я, наклоняюсь к нему и сладко целую. – Я могу замерзнуть.
- Я всегда могу тебя согреть, – он начинает ласкать мои груди, соски которых мгновенно твердеют, отзываясь на его прикосновения.
- Так ты будешь отвлекаться, – я прекрасно понимаю, как именно он может меня согреть. И пусть идея переместиться в студию уже не кажется мне такой привлекательной, но мы уже столько раз занимались сексом, три или может четыре раза подряд? Нам явно пора сделать передышку. И, несмотря на то, что я чувствую возбуждение Максима, которое сейчас упирается мне в бок, отзываясь во всем моем теле, я все же нахожу в себе силы, чтобы легонько оттолкнуть его.- Я снова накину твою футболку, а ты, если хочешь, можешь оставаться голым. Но ты все равно будешь знать, что под ней ничего нет, так тебя устроит?
Я соблазнительно улыбаюсь и провожу кончиками пальцев по его великолепной груди, нарочно задевая его соски, с удовольствием замечая, как он реагирует на это глухим стоном.
- Если голым останусь я, тогда отвлекаться будешь ты, – мурлычет Максим, притягивая меня к себе, и затем легонько прикусывает мою шею, и тысячи мурашек пробегают по моему телу.
- Какое самомнение, - стараюсь сделать невозмутимое лицо, но у меня плохо получается, выдает охрипший от желания голос.
- Да, Бабочка, я знаю, о чем говорю, – его шепот обволакивает меня, и от наслаждения я прикрываю глаза.
- Хорошо, тогда ты можешь надеть штаны, – покорно соглашаюсь, потому что он прав. Вид обнаженного Максима, в самом деле, будет действовать на меня самым отвлекающим образом.
- Как скажешь.- Максим нехотя поднимается и натягивает спортивные штаны. Но вид его обнаженного торса действует на меня ничуть не меньше, чем, если бы он был полностью обнажен. Его сильные плечи и такая красивая мускулистая грудь буквально приковывают мой взгляд, заставляя думать о чем угодно, но только не о мастерской.
- Хотя, знаешь, – я медленно надеваю футболку, чувствуя на себе его обжигающий взгляд. И в ответ возвращаю взгляд не менее страстный. – Лучше и ты надень футболку тоже.
- И кто из нас сексуально озабоченный? – приподнимая бровь, спрашивает Максим, но просьбу мою выполняет. Мы беремся за руки и выходим из спальни. На какое-то мгновение, переступая ее порог, меня вдруг охватывает паника. Что, если, выйдя за дверь этой комнаты, то волшебство, что было между нами, останется за ее пределами? Но когда Максим обхватывает меня за плечи, а затем ласково поглаживает едва прикрытые футболкой мои бедра, паника отступает. Оказавшись в мастерской, я снова окидываю ее взглядом так, словно оказалась в ней впервые. Один из мольбертов повернут к стене, должно быть все та же картина, которую он обещал мне показать. Картина, на которую его вдохновила я. Интересно, что там? Я подхожу к мольберту, провожу рукой по его краю, но Максим аккуратно отстраняет меня и мотает головой. Он сразу понял мои намерения:
- Позже.
Ну что ж, придется согласиться, выбора у меня нет. Я иду, усаживаюсь на диван возле окна и наблюдаю, как Максим начинает приготавливать воду и кисти.
- Знаешь, этот диван очень непрактичен, – задумчиво произношу я, поглаживая его прохладную обивку.
- Потому что белый?
- Да, кто ставит в мастерскую белые диваны? Странно, что ты еще не заляпал его краской.
- Я люблю белый цвет. – Максим неопределенно пожимает плечами, а я вспоминаю ту картинку, нарисованную им будучи маленьким мальчиком. Там он лежит на кровати в темной, неубранной комнате. Возможно, из - за тех темных воспоминай, Максим теперь хочет наполнить свою жизнь исключительно светлыми тонами? Ведь именно они преобладают во всей его квартире, а не только здесь в студии. Интересно, каким было то место, где он тогда жил? Я представляю себе грязную квартиру, пропитанную запахами спиртных испарений и вечного перегара. Но голос Максима не дает мне дальше развить эту фантазию:
- С чего хочешь начать? – Я иду к нему и обхватываю его плечи руками, как же приятно чувствовать всю мощь, что исходит от него:
- Быть может, попробуем, что-то сделать вместе?
- Мы много чего можем попробовать вместе, например ты снова сверху…
- Нет, - смеясь, прикасаюсь к его лицу ладонями. - Ты, в самом деле, извращенец! Просто сексуальный маньяк какой-то! Думаешь только об одном!
- Я нормальный, здоровый мужчина, Оксана, и видя тебя сейчас, просто не могу думать о чем-то другом. Ты такая невинно сексуальная, такая привлекательная в этой белой футболке, которая чертовски тебе идет, - переходя на хриплый шепот, продолжает Максим. И мне было бы так легко поддаться его уговорам, мы могли бы снова заняться любовью, именно любовью, потому что те нежные и неистовые ласки, что были между нами совсем недавно, не подходят под определение обычного секса.
- И все же давай попробуем, – не совсем уверенно прошу я, Максим возносит голову к потолку, точно я обрекаю его на вечные муки, и я снова смеюсь. Я помогаю установить ему мольберт, чтобы солнце падало на него более удачно.
- Масло, гуашь или акрил?
- Акварель, – я быстро выбираю вид краски.
- Смело для человека, у которого должно быть похмелье, - довольно замечает Максим, а я строю ему рожицу.
- Тогда вот, - он протягивает мне кисть, я провожу по ее мягким ворсинкам:
- Белка? – спрашиваю я.
- Угадала, для акварели она идеальна, - он криво ухмыляется и прикалывает на мольберт лист бархатной бумаги. – Ну, теперь можешь подурачиться.
- Для меня живопись никогда не была простым дурачеством, - я окунаю кисть в воду, затем выбираю цвет, а Максим тем временем берет еще одну кисточку, которая лежит рядом, и так же макает ее в воду.
- Не сомневаюсь, – его ответ серьезен и даже слегка отчужденный. Любопытно, о чем он задумался?
У меня цвет синий, я рисую небо, у Максима цвет красный, он рисует огромные огненные цветы снизу. Он стоит прямо за моей спиной, и те короткие прикосновения наших тел, что происходят случайно, а может и не очень случайно, заставляют снова и снова ощущать невероятную тягу к нему.
- Хорошо, да? – сама точно не знаю, что именно подразумеваю под этими словами, сам процесс творения на бумаге или то, как мы близко находимся.
- Угу, – похоже, теперь Максим полностью сосредоточен, и ему не до меня. И если бы не его поднимающаяся эрекция, которая начинает упираться мне в спину, я бы решила, что он обо мне совсем забыл. Но, когда в очередной раз Максим ополаскивает кисть, затем набирает новый цвет, он тянет вверх мою футболку, обнажая мои ягодицы, а я от удивления ахаю.
- Что ты делаешь? – нервно шепчу я.
- Собираюсь писать картину, - и легкое прикосновение прохладной мокрой кисти касается моей кожи. – Сними футболку, - хрипло просит Максим, и я повинуюсь. Я думала, что мне может быть холодно? Какая чушь, мне уже так жарко, что в горле все пересыхает, и я облизываю пересохшие губы.
- Ты можешь продолжать, – его теплый шепот касается моего уха.
- Кажется, я не могу, – и это правда, я застыла и не могу пошевелиться.
- Тогда стой и не двигайся, – легкие касания кисти опаляют мою кожу своей прохладой.
- Холодно? – заботливо спрашивает Максим.
- Нет, – со стоном отвечаю я, что же он со мной делает? Это так чувственно эротично, я стала его холстом, на котором он творит свой шедевр.
- У тебя красивая спина, – легкие касания его кисточки действуют на меня так возбуждающе, что я даже не замечаю, как между бедер становится влажно.- Великолепная осанка и такая аппетитная попка.
Последние слова Максим произносит с таким вожделением, что я не могу уже скрывать стонов рвущихся из меня наружу.
- Максим, пожалуйста.
- Что, Бабочка? – он продолжает дразнить меня, рисуя на моей спине новые узоры.
- Ты знаешь что.
- Нет, милая, скажи мне.
Ах, какой искуситель! Невероятно сексуальный искуситель. Все это он нарочно, я знаю. Что ж, в эту игру могут играть двое.
- Скажи мне, что ты сейчас рисуешь?
- Мм, тебя интересует именно это?
- Да, а что такое?
Легкое касание его губ на моей шее, и тело пронзает точно острой иглой сильное желание.
-Думал, быть может, ты хочешь чего-то другого. Но раз я ошибаюсь, – Максим отставляет кисти в сторону, а я чувствую разочарование, не нужно было дразнить. – Так тому и быть.
Он разворачивает меня к себе и спрашивает:
- Хочешь посмотреть, что получилось?
Я киваю, и он ведет меня в ванную. Единственное место, где есть зеркало. Он подставляет мне под ноги деревянную скамейку, чтобы мне было удобно видеть себя в зеркале. Я поворачиваю голову назад и вижу, как по моей спине распускаются цветы. Столько красок, и когда он только успел?
- Очень красиво.
- Знаю, – довольно соглашается Максим, он смотрит на меня с обожанием.
Я разворачиваюсь к нему и, немного скривившись, добавляю:
- Ты можешь хотя бы раз не быть таким самоуверенным?
- Поверь мне, рядом с тобой вся моя самоуверенность летит к черту, – его голос теперь звучит серьезно, и сердце мое замирает.
- Почему? – шепотом спрашиваю я.
- Быть может, потому что я готов целовать твои ноги?- и снова хищная самодовольная улыбка. Он подхватывает меня за бедра, и я обнимаю его за талию своими ногами, жадно впиваясь в его губы. Новая жаркая волна страсти накрывает нас, заставляя забыть обо всем на свете. Сейчас только я и он. И больше для нас ничто не имеет значения. Только наши тела, жадно переплетающиеся друг с другом. Мы словно желаем слиться воедино, быть еще ближе, быть внутри друг друга. Заполнить себя друг другом. И только наши тихие стоны, которые постепенно становятся громче, опять возносят до самых верхушек небес в такое отчаянное сладостное удовольствие.