Егоша и маленькие, маленькие бабочки...

Егоша вцепился в поручень эскалатора и ехал так очень долго — не то вверх, не то вниз. И вдруг очутился на той же станции метро, на которой встретил Мишу-ангела. Егоша подумал, что с того момента прошло мини­мум сутки, на деловую встречу в одно учреждение, где надо было кое-что согласовать, он, конечно, не попал. Но на всякий случай решил все-таки туда заглянуть. Он проехал одну остановку на метро и добрался до места.

— Точность — вежливость королей! — встретили его в знакомом отделе.

Егоша посмотрел на часы и опешил.

И дни пошли за днями. Дни как дни. Егоша поуспокоился, обмяк, под­дался зимней спячке, а к весне и вовсе хорошо все стало. На работе его даже повысили, и зарплата соответственно стала побольше. От этого подобрела и жена. Об Ив-Иве он как-то и не вспоминал, как не вспоминал и о Мише-ангеле, только думал иногда, что может появиться новый его ангел-хранитель, не настоящий, настоящим-то все равно был Миша-ангел, а замещающий, а ведь он был ему очень несимпатичен. Однажды ночью Егоша видел его сквозь сон. Тот стоял возле кровати и шарил в карманах Егошиного пиджака. Действи­тельно, наутро Егоша обнаружил, что из кармана исчезла старая флешка, а на ее месте появилась другая. И все-таки Егоша был рад, что ни в какие контак­ты он с ним пока не вступал.

Но однажды. Этот временно-хрупко-устойчивый порядок, зыбкий, как и любой другой, временный, как и все прочее во временном мире, был нарушен.

Обычно жена после работы сама забирала дочку из детского сада, ей было по пути. Но тут должна была задержаться — отмечали Восьмое марта, и попросила это сделать Егошу. В положенное время Егоша уже подходил к детскому саду и у входа столкнулся с человеком. Тот старательно сгребал с крыльца последние остатки снега. Егоша, рассеянный, занятый, как всегда, своими мыслями, не то чтобы такими уж конкретными, а просто какими-то мыслями, посторонился и так бы и прошел мимо, если бы не поймал быстрый взгляд и не увидел выпуклые, знакомые глаза Миши-ангела.

— Наконец-то! — сказал Миша-ангел. — Только без эмоций. Забирай дочку, я тоже уже заканчиваю.

Егоша одел дочку, как всегда неловко натянул шапочку на ее веселую, увертывавшуюся головку и опять вышел на улицу. На крыльце Миши-ангела уже не было. И Егоша даже испытал некоторое облегчение. Но за воротами детского сада Миша-ангел их догнал.

— Почему ты здесь? — спросил Егоша.

— К тебе поближе, это ж понятно. Девчушка у тебя славная, люблю дети­шек, и тебя маленького любил. Ты хоть шарфик ей поправь, и шапочка набок съехала, еще ушко застудит, папаша гребаный.

Егоша торопливо поправил дочке шапочку и потуже завязал шарфик.

— В дом пригласишь? Жены-то нет, — сказал Миша-ангел.

— Конечно, заходи. — пробормотал Егоша через силу.

— Все-таки нормально у тебя, — заметил Миша-ангел, прохаживаясь по квартире. — Я-то попал бог знает куда. Утром просыпаюсь, а на груди — клоп. Пьет мою ангельскую кровь. Ужас. Ну, ничего. Уже срок выходит, куда дальше переместят — не знаю. Выпить найдется?

Егоша был вполне умеренный, поэтому спиртное в доме имелось. Он вытащил полбутылки водки и полбутылки вина.

— Водку давай, — сказал Миша-ангел, — и заесть что-нибудь. Яичницу пожарь, я к вашей яичнице, знаешь, как пристрастился. Быстро и качественно.

— В яйцах — холестерин, — заметил Егоша.

— Ну, мне твой холестерин по барабану. Яйца давай, сам пожарю.

Миша-ангел схватил сковородку и лихо хлопнул туда несколько яиц — все что было в холодильнике. Потом взял стаканы и налил водки.

— Я как-то не очень, — сказал Егоша, с опаской поглядывая на почти полный стакан водки.

— Дело хозяйское, а я так с удовольствием, — и Миша-ангел выпил водку одним глотком, потом управился с яичницей.

На какой-то момент Миша-ангел блаженно закрыл свои выпуклые глаза и похлопал по впалому животу:

— Хорошо! — он открыл глаза и уставился на Егошу. Глаза у него были какие-то бесцветные, но в них бегали искорки, и от этого казалось, что они немного даже сверкают. — Расслабься, ты слишком напряженный. Я пони­маю, не большое удовольствие встретить своего собственного ангела в таком непрезентабельном виде. Так это ж из-за тебя, тебя пожалел. А если уж чест­но, то и себя тоже. Машку давно не видел. Но и тебя пожалел, заметь. Вот и пострадал. Влепили строгача.

— А как там Иван Иваныч? — вдруг вспомнил Егоша.

— С разборками у нас долго. Пока всех свидетелей соберут, то да се. Ваша бюрократия — это же наша бюрократия. Только у вас время ограниче­но, а у нас — бесконечно. Значит, водку не будешь?

— Нет, — сказал Егоша.

Миша-ангел выпил и его водку. Потом быстро, ловко убрал со стола, положил бутылку с остатками водки на прежнее место и даже помыл сково­родку.

— Твоя скоро придет, так что я пошел.

И Миша-ангел выскользнул из квартиры.

Пару дней жена по-прежнему забирала дочь из детского сада, но Егоша вдруг затосковал, ему ужасно захотелось увидеть Мишу-ангела. Просто уви­деть! Что ни говори — ангел-хранитель — это не что-то с чем-то, это привя­занность. И как-то Егоша сказал жене, что дочку заберет сам.

— С чего это? — удивилась жена.

— Да так просто. А ты в магазин сходи, купи себе что-нибудь.

— Так 8 марта уже прошло.

— Все равно что-нибудь купи, — и Егоша даже дал ей денег, из тех, что оставлял себе на обед.

Егоша подошел к детскому саду раньше положенного срока и долго топтался во дворе, снега уже не было, а обнаженная земля пучилась и была неприглядна. Миши-ангела нигде не было видно. Егоша подошел к воспита­тельнице и робко спросил:

— У вас тут работал один человек, дворник.

— А вам что? — спросила воспитательница, она была любопытной.

— Так просто.

— Уволился два дня назад. Да и работал недолго. Он вам ничего не должен?

— Нет, — сказал Егоша.

— Вроде неплохой человек. Детей любил.

— Он мне ничего не должен, — повторил Егоша. — Я просто.

— Помнишь дядю, дворника, который сгребал у вас снег? — спросил Егоша у дочки.

— Не-а, — сказала дочка и запрыгала на одной ножке. Шапочка у нее опять сбилась набок, обнажив маленькое розовое ушко.

— Он у нас еще дома был.

— Не-а, — сказала дочка. — Не-а, — и шарфик у нее развязался.

Где-то через месяц, в воскресенье, в полвосьмого утра, зазвонил Егошин мобильник. Такого раннего звонка, как и вообще звонка в воскресенье, он ждать не мог, поэтому так и не вынул телефон из кармана пальто. Но сквозь сон звонок услышал. Вставать совсем не хотелось, и он не вставал, но теле­фон все звонил и звонил. Потом замолчал ненадолго и зазвонил опять. Егоша все-таки встал и сонный пошлепал в прихожую к своему пальто.

— Слушаю, — сказал Егоша хрипловато.

— Это я, — сказал голос Миши-ангела. — Одевайся, сейчас машину под­гоню.

— Это еще зачем? — спросил Егоша.

— Хреново мне что-то, совсем хреново.

— Я могу помочь?

— Хоть словом перекинуться, и то легче.

— Кто тебе звонил? — спросила жена сквозь сон.

— Так. дела какие-то.

— Какие могут быть дела в воскресенье? — и жена опять вырубилась.

Егоша тихо оделся и вышел на улицу. У подъезда стояла машина, новень­кая и какая-то уж очень дорогая — это Егоша определил сразу. Вышел шофер, мрачноватый парень, неласковый — а с чего это он должен быть ласков? — и, не глядя на Егошу, открыл перед ним дверцу.

Егоша смотрел на аккуратно стриженый затылок шофера, в котором тоже чувствовалось что-то такое, «крутое», строптивое, и все хотел спро­сить — куда он его везет, но, конечно, не решался. Машина остановилась у небольшого стильного здания, прошли мимо охраны. Шофер ввел Егошу в просторный кабинет и тут же исчез. Из-за стола в глубине кабинета тяжело выбрался рослый, грузный человек и бросился ему навстречу. Если бы не глаза, вернее, что-то в глазах, какие-то знакомые искорки, Егоша никогда бы не распознал, что перед ним Миша-ангел.

— Привет! — вскричал Миша-ангел. В порыве он хотел было его обнять, но так, видимо, было не принято, поэтому он просто подтолкнул его к стулу, почему-то стоящему совсем в стороне, у стены. — Сядь. Передохни.