Доминик (ЛП)

Наслаждение буквально ослепляло. Оргазм разлился по ней как капля краски в кристально чистой воде. Он раскрыл ее, оставил беззащитной, и она кричала от удовольствия в его руках. Доминик был в ней, он окружал ее, и она хотела лишь этого, навеки, еще и еще.

София дрожала от пережитого оргазма, и когда она вернулась на землю, Доминик все еще двигался в ней.

- Еще нет? - пробормотала она, слегка изумленная, и он рассмеялся.

- Я люблю быть в тебе, - проговорил он, задыхаясь. - И я так близко.

Она не до конца понимала, что он имел в виду или чего хотел в тот момент, но то, что она сделала потом, стало результатом женского инстинкта, возобладавшего над ней и вызывавшего чувство наполненности. Она сжала мышцы своего естества. И понимала, что он почувствовал это сразу же. Было что-то изумительное в том, как он застыл и сбился с ритма, как будто пораженный ударом молнии.

- О боги на небесах, София, - прорычал Доминик, и она сделала это вновь.

Она ощущала легкую боль и усталость, но хотела видеть, как его глаза расширяются, как он теряет самоконтроль всего лишь из-за ее действий и умений. Он был мужчиной, который привык получать желаемое. Но она знала, что получать нечто неожиданное - просто потрясающе.

Доминик жестко вошел в нее до упора, и шторм набирал обороты. Когда ударила молния, затмившая луну, София закричала от острого желания. Доминик пролился в нее, и после долгих секунд тяжелого дыхания он придержал основание презерватива и вышел из нее с болезненной медлительностью. Она любила это ощущение, как его рука двигается между их скользкими телами, любила его нежные движения.

Она поймала себя на мысли, что возможно не хотела бы, чтобы там был презерватив. Странная мысль, особенно для Софии, чей опыт в сексе был весьма ограниченным. Она вбила себе мысль о том, что каждое сексуальное сношение несет с собой риски, и презерватив - один из способов эти риски сократить. Но теперь она могла думать лишь о том, как тело Доминика входит в нее безо всяких препятствий. Она думала, каким теплым будет его член в ней, как его кожа будет напоминать покрытую шелком сталь. Она думала о жаре и его жидкости, проливающейся в нее, и от этой мысли по телу прошла дрожь.

- София? Сладенькая, ты замерзла? - так и есть. - Можешь недолго побыть одна? У меня есть идея, как тебя согреть.

Глава 13

Когда Доминик прошлепал в ванную, София воспользовалась моментом, чтобы растянуться на кровати. События дня ее вымотали, а кровать Доминика была изумительно мягкой. Она чувствовала, что может утонуть в ней и проспать неделю. Ну, или большую часть недели. Было бы здорово, если бы Доминик вернулся и вновь ее утомил.

Она почти уснула, когда пришел Доминик, и сонно забормотала, когда он бережно стянул простыни и поднял ее на руки.

- Ты чистый, - вяло протянула она.

- Всего лишь быстренько принял душ. Хотел сделать для тебя что-нибудь приятное.

- А что, оргазм, по-твоему, это не приятное?

- Ну, может, что-то приятное для тебя, что не станет и для меня огромным бонусом, знаешь ли.

Ванна представляла собой чудо из белого мрамора, нечто настолько впечатляюще роскошное, что это даже заставило Софию слегка взбодриться. Она приподнялась на его руках, чтобы осмотреться. Овальная ванна была доверху наполнена пеной.

- Пенная ванна? - с восторгом воскликнула она. - Я не принимала ее с самого детства.

- Ага, я так и думал, учитывая, что в твою ванну может влезть только восьмилетний ребенок. Давай-ка.

Вместо того чтобы позволить ей самой залезть в ванну, Доминик опустил ее в воду. Пузырьки образовывали толстый слой пушистой пены, от воды шел легкий пар. Воздух заполнил резкий аромат можжевельника, и София удовлетворенно вздохнула. Настоящая роскошь, которой она никогда не могла себе позволить. От этого все еще сильнее походило на сон.

- Хорошо?

- Очень.

София позволила воде унести весь стресс и напряжение из ее конечностей, превращаясь в мягкое открытое облачко. Ванна идеально подходила для нее, ноги вытянулись в полную длину, голова покоилась на водонепроницаемой подушечке, которая видимо для этого и предназначалась. Она посмотрела на Доминика, присевшего на ступеньку возле ванны, и осторожно изучала его взглядом.

- Я не знаю, о чем ты сейчас думаешь, - сказала она, удовольствие от воды и тепла унесли прочь все подозрения и напряжение. - Скажешь мне?

Он казался удивленным, но довольным, протянув руку и подхватив немного пены ладошкой.

- Ну, наверное, первое, о чем я думаю - это то, что я везучий сукин сын. Не знаю, как ты попала в мою жизнь, но намерен удержать тебя рядом.

- Ты провел со мной меньше двадцати четырех часов, - напомнила София. - И большую часть из этого времени были посвящены лучшему сексу в нашей жизни.

Доминик широко улыбнулся, но веселье было недолгим, и он вновь посерьезнел.

- Ты знаешь, что я был итальянцем, да? - спросил он у нее.

Заинтригованная, она кивнула. Он выбрал для этого странную формулировку, и будто прочитав ее мысли, Доминик покачал головой.

- Во времена моего детства все было иначе. Другая страна в некотором смысле. Но одной из вещей, известных всем венецианским мальчикам, был удар молнии. Это любовь, но в то же время нечто большее. Когда ты стоишь рядом с кем-то, от кого у тебя перехватывает дух, когда смотришь на этого человека и видишь, что миру нужно, чтобы вы были вместе - ну, это чувство подобно удару молнии, обрушивающемуся с небес. Это как электричество, которое прошибает тебя с головы до пят. Ты прирастаешь к месту, не можешь пошевелиться, да и не хочешь, пока она не разрешит тебе сделать это. В этот самый момент весь ход твоей жизни изменяется навеки.

- Так вот что любовь значит для всех итальянцев? - спросила София.

Она никогда раньше не слышала, чтобы мужчина так открыто говорил о любви. Она слышала, как они обсуждали секс, когда не подозревали об ее присутствии, и от этих разговоров, полных насилия и соревнования, ее тошнило. Это же что-то новенькое.

В ответ Доминик лишь криво усмехнулся.

- Нет, и старожилы говорили, что если у тебя есть мозги, то ты никогда не захочешь, чтобы это случилось с тобой. Но мне и моим друзьям было все равно. Всем хотелось быть пораженными ударом молнии, и я не говорю, что никогда не видел, как мои друзья влюбляются. Но знаешь, это нечто простое. Они влюбляются, потом любовь умирает, и каждая казалась тем самым ударом молнии, пока не оказывалось, что это не так.

- Ты когда-нибудь видел настоящий удар молнии? - завороженно спросила София.

Доминик на мгновение задумался, а потом кивнул.

- Видел. Был один старик, который жил в деревне недалеко от Венеции, и мы пошли к нему, потому что он был лучшим кузнецом на сотню миль. Удар молнии поразил его в юности, и за весь брак он не расставался со своей женой дольше, чем на неделю. А потом она умерла, и вся жизнь ушла из этого мужчины. Когда тебя поражает удар молнии, ты повержен, а когда она умерла, она унесла с собой кусочек его.

София вздрогнула при мысли о такой сильной любви и такой большой потере, и Доминик наклонился, чтобы подарить ей утешающий поцелуй.

- Теперь я намного старше, чем был при встрече с тем стариком, - пробормотал он. - И может я идиот, но я все равно счастливее после удара, чем был бы без этого.

Она уже хотела спросить, что он имел в виду, но тут его губы переключились на мочку ее уха, острые зубы прикусили чувствительную кожу.

- Я чувствую больше, чем чувствовал когда-либо раньше. Я вижу дальше. Это делает меня чем-то большим, и неважно, предпочтешь ты оставить меня рядом или предпочтешь отослать меня прочь, я нечто большее, чем был до тебя.

Она вновь хотела спросить, но его руки нырнули под воду и скользнули по ее плечам. Из-за мыльной пленки его пальцы касались ее кожи с изысканной нежностью, и София сдалась ощущениям. Она чувствовала себя призом, который Доминик выиграл, и конечно же, о призах надо заботиться. Она тихо лежала под его прикосновениями, пока его руки скользили по ее груди, по бедрам и ниже по ногам. Даже под слоем пены он двигался безошибочно. И когда он вновь нашел ее естество, София раздвинула для него ноги.