Страница 43 из 51
Да, мы не имеем морального права игнорировать факт кровавых репрессий. Полагаю даже безнравственной любую попытку доказать, что не такие уж и страшные были эти репрессии. Увы, они были ещё страшнее, чем многие из нас думают. И ведь не страусы же мы, чтобы прятать голову от правды в песок. Но точно так же мы не можем игнорировать тот факт, что Сталин был правителем великим и даже величайшим. От него шла такая энергетика власти, что перед ним трепетали и Рузвельт, и Черчилль — тоже правители очень не слабые. И вот это величие Сталина русский народ осознавал и до сих пор осознает, как выражение русского величия. Удивительно ли, что русские люди, когда страна впадает в ничтожество, тоскуют по величию и с ностальгией вспоминают о его воплощении?
Подлинно народное выражение отношения к правителю — это анекдоты. Поройтесь в памяти и вы убедитесь, что все анекдоты про Сталина выражают уважительное отношение к нему. В них Сталин мудрый, жестокий, остроумный, всегда немного зловещий, но ни в одном анекдоте нет насмешки над ним, нет попытки его унизить. Такими попытками изобилуют книги либеральных авторов, но ни когда не народные анекдоты.
Народное отношение к Сталину хорошо выразил Высоцкий. Помните «Баньку»:
Ближе к сердцу кололи мы профили
Чтоб он слышал, как рвутся сердца.
Такой вот «привет товарищу Сталину». Ни каких проклятий. Ни какого визга недорезанного интеллигента. Шепот разорванного русского сердца. А потом в «Балладе о детстве»:
Было время и были подвалы,
Было дело и цены снижали,
И текли куда надо каналы,
И в конце куда надо впадали.
Господи, до чего же мы устали от того, что каналы текут не туда, куда надо и в конце вообще ни куда не впадают. Как часто русский человек в сердцах начал шептать «Сталина на вас нет». Это страшные слова. Но искренние.
Отрицательный урок Сталина сегодня вполне внятен: большевизм — это чудовищно. Но так же внятен и положительный урок Сталина: русский человек может простить власти жестокость, но он ни когда не простит власти слабость. Мы многое можем простить власти, если каналы впадают туда, куда надо.
Мы помним о том, что сталинизм — это ужасно. Но мы очень хорошо понимаем, что пугачёвщина- это куда ужаснее. И если суждено нам нечто беспощадное, так хотя бы не бессмысленное.
Еврейский вопрос
В моей жизни был еврей, которого я очень любил, да и сейчас люблю, хотя он давно уже уехал в США. Климентий Леонидович Файнберг. Клим, как мы его звали меж собой. Клим был моим начальником, я уважал его, как блестящего профессионала и многому у него научился. Учил он меня с удовольствием, уважая во мне потенциал, который считал не ниже своего. И человеческие отношения между нами, как ни странно, были очень теплыми.
Странно, потому что мы были идейными противниками, и оба прекрасно это понимали. Клим позиционировал себя, как атеиста, к православию относился с плохо скрываемой враждебностью. Я был православным неофитом, который естественно хотел писать в первую очередь о православии, и непременно с восхищением и взахлеб. Клим не возражал против православной темы, это был вполне адекватный человек, он понимал, что мы не в Тель — Авиве, здесь он не может запретить православие, а то как бы его самого не запретили. Но он очень хотел, чтобы я рассказывал о православии информационно, без агитации и пропаганды, а самое главное — без «мракобесия», каковым он почитал любую мистику. Помню однажды в материале о Прилуцком монастыре я рассказал о чуде исцеления у мощей преподобного Димитрия. Клим этот фрагмент вычеркнул, очень сухо и холодно прокомментировав свои действия:
— Значит так, Сережа. Мне, может быть, уже не долго сидеть в этом кресле, но пока я в нем сижу, вот этого — не будет.
Я ответил ему так же спокойно, но не так сухо:
— Я очень хорошо вас понимаю, Климентий Леонидович. Если бы я сидел на вашем месте, я поступал бы точно так же, но с обратным знаком.
Через несколько месяцев Клим, собиравшийся уезжать, фактически передал мне своё место по наследству, убедив главного редактора, что заместителем должен стать только я и ни кто другой. Прожженный безбожник своей рукой посадил в кресло начальника законченного православного мракобеса. Я лишь позднее понял, какой это был удивительный факт, а тогда отнюдь не считал, что чем–то ему обязан и не испытывал по этому поводу ни малейшей благодарности. Но я был благодарен ему просто за то, что он был в моей жизни, и когда мы прощались, очень тепло сказал ему:
— Климентий Леонидович, вы уж простите, если что было не так.
Он ответил так же тепло и искренне:
— Сережа, тебе не за что просить прощения. Если бы ты мне говорил одно, а потом бежал в монастырь и говорит там прямо обратное, это меня очень огорчило бы. Но ведь ты ни когда так не делал. Так что без обид.
Вот такими мы с ним были идейными противниками. До сих пор приятно вспомнить. В моей жизни было немало единомышленников, к которым я относился куда хуже, чем к Климу. И всё–таки я, если бы это от меня зависело, сказал бы, что он не должен занимать руководящую должность в крупнейшей газете области. А он меня рекомендовал. Почему? Так ведь он понимал, что это Россия, и здесь ни когда не будут рассуждать по–еврейски. Максимум на что можно надеяться — чтобы здесь рулили люди, не испытывающие к евреям животной, рефлекторной ненависти. А такие у нас в редакции были. Они ненавидели Клима только за то, что он — еврей, и я всегда презирал их за это. Клим видел, как тепло я к нему отношусь, и понимал, что я во всяком случае никогда не буду призывать к погромам. Конечно, он был прав.
Но я видел и то, что Клим — еврей до мозга костей, и что все эти его мелкие еврейские черточки принципиально чужды русскому национальному характеру, что такие, как он, постоянно живут в состоянии антагонизма с русскими, всеми силами стараясь доказать, что ни какого антагонизма нет, что они такие же, как мы. А они не такие. Удел евреев на русской земле — высокомерие и страх. Они считают себя гораздо лучше нас, при этом постоянно пытаются доказать, что они не хуже, и бить их не за что.
Ни когда я не испытывал к евреям органической неприязни, животной ненависти, ни одного еврея я ни когда не считал плохим человеком только потому, что он еврей. Даже более того, я очень люблю еврейские национальные песни, у меня душа замирает, когда я их слушаю. И всё–таки я считаю, что еврейский вопрос существует. Евреи — совершенно особый народ, они принципиально не такие, как все, и любая страна, в которой они живут, должна, пусть и неофициально, вырабатывать своё отношение к ним, если не хочет очень серьезных проблем.
В чем корень еврейской уникальности и, соответственно — еврейской проблемы? В религии. Вот это надо очень четко уяснить: еврейская проблема по происхождению — проблема религиозная, а не национальная, она стала национальной ровно постольку, поскольку этот народ сформирован своей религией, как впрочем, и любой другой народ.
Второй очень важный момент — о какой религии речь? Некогда существовала религия Моисея, религия Торы. Эта религия была дана Тем Самым Богом, в которого верят и христиане, и мусульмане. Эту религию исповедовали и Богоматерь, и апостолы, причем, став христианами, они не имели необходимости её отвергать, потому что христианство было лишь развитием религии Моисея. Так вот! Сейчас евреи исповедуют уже другую религию. Её можно назвать талмудизмом. Итак, религия Торы и религия Талмуда — это две очень разных религии.
Конечно, современные евреи так не считают. Они полагают Талмуд органичным развитием Торы, пребывая в уверенности, что со времен Авраама они исповедуют одну и ту же религию. Что дает нам основание считать, что они не правы? Тот факт, что талмудизм принципиально исказил идею богоизбранности еврейского народа.
Евреи были даже не богоизбранным, а богосозданным народом. От Авраама, познавшего Единого Бога, Бог произвел специальный народ со специальной целью — хранение монотеизма. Это была гигантская, причем абсолютно уникальная задача, возложенная Богом на евреев. Они были единственными в мире хранителями истинного богопочитания. От того, насколько добросовестно евреи хранили религию Авраама, зависела судьба человечества. И евреи худо–бедно выполнили эту национальную задачу. Постоянно уклоняясь на кривые пути, они всё же сохранили религию Авраама до Христа.