Страница 35 из 51
Само понятие «Родина», такое, казалось бы, вечное и непреходящее, оказывается, появилось только в буржуазную эпоху. До этого ни кто за Родину не сражался, ни кто Родину не защищал, а соответственно не было и изменников Родины. Сражались за своего сеньора. Верность подданных принадлежала конкретному человеку, и изменить можно было только этому человеку. Всем было понятно, что значит «За короля» (графа, князя, царя) и ни у кого не возникало вопроса, что значит ему изменить. Дал клятву верности — нарушил клятву — стал изменником.
Буржуазия, объявив верность своему суверену смехотворной, готова была посылать людей на смерть только ради приумножения собственных капиталов, но так ведь не скажешь. Вот тогда–то и придумали «Родину», за которую предложили солдату умирать. И вот с тех пор все знают, что «умереть за Родину» — это красиво и возвышенно, но ни кто не может вразумительно объяснить, что же это означает.
Значит ни какого «патриотизма» тоже не существует? Существует. Но «патриотизм» это такое существительное, которое не имеет смысла без прилагательного. Нет и не может быть ни какого абстрактного патриотизма, патриотизма, как такового, патриотизм всегда какой–то, либо это фикция. В России может быть советский патриотизм. Это понятно. Может быть православный патриотизм. Тоже понятно. Либерального патриотизма в России не может быть, но он есть во Франции (Франция — Родина «Марсельезы») В Германии может быть нацистский патриотизм. В США даже нации нет, но патриотизм есть. «Наша страна — лидер демократического мира», и это служит основанием для американского патриотизма.
Сегодня в России развивается движение русских националистов. Любят кричать «Слава России», по поводу и без повода подчеркивают, что они — русские, то есть для них это значимо. Но что значит для них быть русским? Они и сами не понимают. Вот это как раз и есть пример абстрактного патриотизма, то есть патриотизма фиктивного, иллюзорного.
У нас мог бы существовать языческий патриотизм, если бы существовала живая языческая традиция. Но её нет. Впрочем, наших «языческих патриотов» можно понять. Они строят свой патриотизм на иллюзии возрождения в России язычества. Это, во всяком случае, внятно. Но ведь ряды наших националистов формируются отнюдь не только из язычников. Вы там увидите и псевдоправославных, и псевдонацистов. Они ни чем не объединены, кроме абсолютно бессмысленного ощущения: «Я горжусь тем, что я русский, потому что я русский». «Русскость» провозглашается в качестве самодостаточной и самоочевидной ценности. Это самый настоящий театр патриотического абсурда: «Я — лучше всех, потому что это я».
Только идея может быть настоящей Родиной (Не помню, кто сказал, теперь это уже моя мысль) Понятие «Родина» обретает для нас реальный смысл, только в том случае, если Родина для нас — воплощение некой идеи. И тогда, сражаясь за Родину, мы будем сражаться за эту идею. Измена Родине будет означать предательство этой идеи. И тогда в самом понятии «Родина» и смысла больше не будет. «Родина» — как пластиковая бутылка, ценность которой равна ценности содержимого. Если бутылка пуста — она ни чего не стоит.
Старый русский патриотизм был вполне внятным. За что сражались солдаты? «За веру, царя и Отечество». И то здесь одно слово лишнее. Отечество дорого русскому человеку ровно постольку, поскольку были дороги вера и царь. Если бы оставить «За веру, за царя» — не произошло бы ни какого убытка, ни чего бы ровным счетом не изменилось. Так же и с известной триадой: «Православие. Самодержавие. Народность». Наша «народность» это «православие плюс самодержавие», то есть третье слово ни чего не добавляет к первым двум. Оно понадобилось, во–первых, для стройности (три слова звучат лучше, чем два), а, во–вторых, как дань патриотическим иллюзиям, уже очень сильно закрепленным в сознании.
А вспомните первоначальное название оперы «Иван Сусанин» — «Жизнь за царя». Этим ведь уже все сказано, даже слово «православие» не потребовалось, ведь царь наш — православный, так что в слове «царь» сливается всё, что дорого сердцу русского человека, всё, за что готов сражаться и отдать жизнь русский патриот.
Дань патриотическим иллюзиям платили даже большевики, хотя у них–то уж с идеями всё было в порядке. В 1918 году, когда немцы пошли в наступление, Ленин провозгласил: «Социалистическое отечество в опасности». Тут очень четко обозначено содержание понятия «отечество». Оно дорого ровно постольку, поскольку является социалистическим. Русские поля в трубочку не свернут, а вот социализм уничтожат. Таково реальное основание для защиты Отечества. Но вам не кажется, что это слово здесь всё же лишнее? Ведь достаточно было сказать: «Социализм в опасности». Но даже большевики, большие любители разоблачения буржуазных иллюзий, в некоторых случаях считали за благо эксплуатировать патриотическую иллюзию, понимая, насколько крепко она засела в общественном сознании.
Особенно это проявлялось в годы войны. Помните название известного романа: «Они сражались за Родину». Неправда ваша. Правильно было бы сказать: «Они сражались за советскую власть». И ведь такая, более точная, формулировка не содержала бы в себе ни чего неприемлемого для вождей СССР. И тем не менее, иногда они предпочитали поубавить конкретики и подпустить патриотического тумана. «За Родину» небойсь даже враги социализма согласятся сражаться. И соглашались. «За Родину» кричат только тогда, когда хотят скрыть реальный смысл войны.
Для меня и для каждого православного человека Россия — это Дом Пресвятой Богородицы. За это мы любим Россию, поэтому Россия нам дорога. Это единственное для нас основание сражаться и умирать за Родину. Строго говоря, наша Родина — Церковь, а наша страна — её материальная оболочка. В этом суть и предназначения России, и вне этого предназначения никакой ценности в понятии «родина» для нас нет. Россия без православия стоит не дороже пустой пластиковой бутылки. И ценность её может быть только в том, что её ещё удастся наполнить органичным для неё содержимым- православием.
Абстрактные патриоты вопят, как о самом страшном ужасе: «русский народ может исчезнуть». Им в голову не приходит, что надо объяснять, почему так страшно исчезновение русского народа? Многие народы исчезли, нет больше ни половцев, ни печенегов, ни хазар. И какой убыток в этой связи испытало человечество? Да ровным счетом никакого. Почему же исчезновение русских — трагедия? Почему же для меня должно быть страшно, что мой потомок в 10‑м колене будет считать себя не русским, а каким–нибудь еврокитайцем? И почему это для него страшно?
Для кого–то это, может быть, риторические вопросы, но для нас они вполне реальные, и у нас есть ответы. Гибель русского народа означала бы гибель главного хранителя православия, а православие есть вечная истина, его ценность непреходяща. Именно поэтому гибель русского народа была бы катастрофой для всего человечества.
Родина — понятие относительное. Вера — абсолютное. Относительное может иметь ценность лишь до тех пор, пока содержит абсолютное. Если же в России православных будет меньше, чем в США, у нас больше не будет той «Родины», которая хоть что–то стоит.
Великая Отечественная беда
Десятилетиями нас уверяли в том, что агрессивная Германия напала на миролюбивый Советский Союз, чтобы нас поработить, однако весь советский народ поднялся на борьбу с захватчиками и отстоял свою свободу. Таков главный смысл Великой Отечественной войны. Отрицать это могут только предатели Родины, такие, как Резун — Суворов. Это называется фальсификация истории. То есть нам всё про эту войну понятно, и вдруг появляется человек, который говорит, что всё наоборот. Если наш разум успокоился в удобной для себя концепции, то какой же надо быть гнидой, чтобы лишать нас этого покоя. Мысль о том, что Сталин готовил нападение на Германию, кажется нам не только дикой и абсурдной, но и кощунственной. Воистину такое могло придти в голову только предателю.
Отнюдь не имею в виду наниматься к Резуну адвокатом, полагаю, что в его концепции много пререкаемого и уязвимого. С ним можно и должно спорить. Но меня в этом споре более всего задевает не правота или ошибочность взглядов одной из сторон, а сам пафос. Когда любого, кто пытается думать своей головой, объявляют фальсификатором — это гораздо хуже, чем самое большое заблуждение. Нас не с чем поздравить, если наш патриотизм строится на самообмане и паническом страхе перед правдой. Если мы считаем, что правда на нашей стороне, тогда почему мы так боимся её критического осмысления, почему мы впадаем в бешенство, едва только она становится предметом полемики?