Священные камни Европы

С рождением Ордена тамплиеров рыцарский идеал засверкал, как начищенные доспехи. Рыцари осознали, кто они. И в этом им помог Бернар, аббат из Ясной Долины.

*** Он бился яростно и зло Немало воинов легло Под тяжестью его меча Иные корчились, крича От страшной нестерпимой боли. Ей — Богу, в незавидной роли Сегодня оказались те, Кого уносят на щите. Великолепнейшие латы Изрублены, доспехи смяты, Плащи изодраны в куски, На лбах и скулах — синяки, Расплющенный ударом шлем На шлем и не похож совсем, Сочится кровь из ран и ссадин, В бою анжуец беспощаден… О помрачение рассудка! Война — не праздник, смерть — не шутка. Святые попраны права, И красной сделалась трава.

Автор этих строк, не извольте сомневаться, очень хорошо знал, с какого конца берутся за меч. Возвышенная рыцарская поэзия на самом деле безжалостно реалистична, она отражает реальный боевой опыт. Только потому она и была востребована у рыцарей, которые, порою, годами не вылезали из кровавой мясорубки и которые просто диву давались, какие точные, меткие слова нашёл дружище Вольфрам для их грубой работы. А Вольфрам понемногу подбирается к самом главному:

Кого склоняет злобный бес К неверью в праведность Небес, Тот проведет свой век земной С душой унылой и больной. Порой ужиться могут вместе Честь и позорное бесчестье. Иные люди, как сороки: Равно белы и чернобоки, И в душах этих Божьих чад Перемешались рай и ад. Но тот, в ком веры вовсе нет Избрал один лишь черный цвет, И непременно потому Он канет в ночь, в густую тьму, А не утративший надежды Оденет белые одежды И к праведникам он примкнет. Но всяк ли мой пример поймет? В чем суть подобного примера? В том, что всего важнее — вера. В разгар немыслимой борьбы Меж черной мглой и ясным светом, Кто устоит в боренье этом, Спасению душу отворя? Для тех старался я не зря.

Думаю, когда Вольфрам пел эти стихи, не одна рыцарская голова виновато склонялась, и не один рыцарь подумал: «Надо мне на исповедь. Давно уже не был». Конечно рыцарь фон Эшенбах старался не зря. И если какой–нибудь пан Сапковский сказал бы поклонникам его стихов, что таких рыцарей, как Парцифаль в жизни не бывает, так я думаю, что пана унесли бы на носилках. Чтобы впредь сначала думал, а потом говорил.

Великому творению рыцарского духа роману «Парцифаль» недавно исполнилось 800 лет. А как вчера написано. Не хотите ли узнать, какими были настоящие рыцари не от америкоса Мартина, а от самого что ни на есть настоящего рыцаря? Про Вольфрама фон Эшенбаха даже Мартин и Сапковский никогда не смогут сказать, что его не существовало. И вот какой портрет рыцаря вышел из–под рыцарского пера:

За самый малый знак внимания Он всех всегда благодарил Не в силу княжеского званья Людьми он обожаем был, А в силу скромности безмерной И прямоты нелицемерной, Той благородной чистоты, Не признающей суеты… Вот отчего вошли в преданья Его высокие деяния. <…> Он, окруженный громкой славой, Ей не кичился никогда, Душа его была тверда, Как ясен был рассудок здравый. Служить хотел он… Но кому? Не коронованным особам, Не кесарям высоколобым, А только Богу одному <…> Будь милосерд и справедлив К чужим ошибкам терпелив, И помни всюду и везде: Не оставляй людей в беде Спеши, спеши на помощь к ним, К тем, кто обижен и гоним, Навек спознавшись с состраданьем, Как с первым рыцарским деяньем. Господне ждет благодаренье, Кто воспитал в себе смиренье. Умерен будь. Сколь славен тот, Кто и не скряга и не мот. С вопросами соваться бойся, А вопрошающим — откройся. При этом никогда не ври, Спросили — правду говори. Вступая в бой сомкни, мой милый, Великодушие с твердой силой. Не смей, коль совесть дорога, Топтать лежачего врага, И если он тебе сдается, То и живым пусть остается. Поверженных не обижай, Чужие нравы уважай <…> Стоять коленопреклоненным Возможно лишь перед Мадонной Да перед Господом Христом, Или во храме пред крестом. <…> Чья перевешивает чаша: Моя или, к примеру, ваша? А та, где слава тяжелей! Но это значит: не жалей Сперва себя во время боя, Будь властен над самим собою, Не потакай себе ни в чем… Вот так–то! Ну а уж потом И к недругам будь беспощаден. <…> Нет, страха он не испытал, В себе он волю воспитал, Рад приключениям и тревогам, И был за то замечен Богом И Сам Господь его снабдил Запасом небывалых сил. И рассуждали знатоки О доблести его руки: «Да, равных нет ему, пожалуй! А этот выпад небывалый, А этот натиск! А удар! Здесь, вне сомнений — Божий дар.» ***

История, конечно, не донесла и не могла донести до нас развернутые биографии рядовых рыцарей. Их собирательный образ отразили рыцарские романы. Что же касается конкретных исторических рыцарей с именами и биографиями, то это в основном — представители высшей аристократии. Но и герцоги, и принцы, и короли были тогда прежде всего рыцарями. Их сохраненные историей образы — это подлинные рыцарские образы.