Случайная судьба

Первая порция кленового сока быстро превратилась в сироп. Подняв последний из котлов, Мика наклонил его, сливая кипящую, густеющую на глазах жидкость в фильтровочный пресс. Потом прямо из него разлил процеженный сироп по заранее приготовленным кувшинам, не забыв наполнить расставленные на столе стаканы и чашки. Покончив с этим, Мика вернулся к выпарочному агрегату и занялся второй порцией сока. На этот раз, однако, выждав, когда температура его достигнет нужных семи градусов выше точки кипения, Мика не снял котелок с огня, как полагалось при изготовлении сиропа. Вместо этого он предоставил ему кипеть дальше, аккуратно и постоянно помешивая быстро густеющую жидкость, чтобы она не прилипала к донышку котла и не пригорала. Прошло немного времени, прежде чем она достигла той стадии густоты, которая полагается для изготовления кленового сахара, и Мика, опытным взглядом оценив то, что у него получилось, наполнил два ковша — один для себя, другой для Гриффина — и кивком подозвал его к себе. Оставив у выпарочного агрегата Билли с Эмосом, они вышли на воздух.

На душе у него разом потеплело. Да и как могло быть иначе — ведь тут были все, кого он любил: Поппи, Лили и Джон, Кэсси с мужем и тремя их детьми. Чарли с Аннет и те из их детей, кто не остался в магазине, Камилла, семейство Уинслоу, приятельницы Хизер — Сигрид, Мэриан и Лейла Хиггинс вместе с теми, кто не поленился явиться сюда с другого конца озера и даже с Риджа — а также Вилли Джейк, после ареста Хизер державшийся тише воды ниже травы. Впрочем, Мика не таил на него обиды. Да и на Нормана Андерсона тоже — завладевшая им Мэйда показала ему, что такое хваленое гостеприимство жителей Лейк-Генри. А сама она, судя по блаженному выражению ее лица, была совершенно очарована Норманом.

Полуденное солнце щедро позолотило все — от теплых курток и шапок, в другое время, да еще на пороге весны выглядевших слегка обшарпанными, до веселых, раскрасневшихся лиц и склонов холма. А неподалеку огромный стол буквально ломился под тяжестью разносолов: коробок с засахаренными орешками, пончиками, жареными пирожками, пирогами и пышками, окруженных ровными рядами банок с разными соленьями и маринадами, между которыми красовались тарелки, стаканы и салфетки.

Мика едва успел опустить свой ковш, как его со всех сторон обступила галдящая толпа детей, у каждого в руках была миска или супница, набитая снегом. Обходя их одного за другим, он тонкой струйкой лил в миски со снегом сироп, стараясь, чтобы каждый узор получался забавнее и причудливее другого, и переходил к следующему. Ему не было нужды оглядываться — смотреть, что будет дальше. Оказавшись в холодном снегу, сироп мгновенно застывал и становился твердым, как камень, так что его без труда можно было извлечь оттуда вилкой или даже руками. «Кленовый воск» — так некогда называли его, но теперь это название уже давно забылось, сменившись «сахаром на снегу», тем более что последнее нравилось всем куда больше. Есть его просто так, без всего, было здорово. Но если с пирожками или пышками — тогда это было просто объедение.

Это было одним из самых счастливых воспоминаний его собственного детства. Погрузившись в прошлое, Мика поймал себя на том, что машинально выписывает струйкой первые буквы имени каждого, кто ждал своей очереди — просто чтобы позабавить малышню, восторженным писком и визгом встретивших его затею. Стар радостно захихикала, увидев, как отец тщательно выписывает в ее миске букву С. Потом она подсунула ему другую миску. Заметив, как Стар осторожно покосилась в сторону скромно стоявшей в стороне Теи, Мика обо всем догадался. И вывел причудливо изогнутое Т. Сердце Мики подпрыгнуло, когда Стар наградила его звонким поцелуем.

Она уже повернулась, чтобы бежать, когда он ухватил ее за край куртки.

— А где твоя сестра?

— Не знаю. — Судя по всему, Стар не слишком переживала по поводу отсутствия Мисси. Новая знакомая, так похожая на Хизер, совершенно обворожила ее.

Гриффин, разливавший сироп по мискам возле него, толкнул Мику локтем в бок.

— Она подходила ко мне вместе с дочками Роуз Уинслоу. Они вон там, ниже, на склоне холма.

Мика машинально покосился в ту сторону, куда незаметно указывал Гриффин. Да, Мисси была там — сидела на снегу в компании Эммы, Рут и еще полудюжины других девочек. Разглядывая сахарную фигурку в своей тарелке, она радостно хохотала и казалась совершенно счастливой.

Словно камень свалился у него с души, и Мика вновь вернулся к своему занятию. Теперь, когда малышня получила свои фигурки, вслед за ними один за другим стали подходить и взрослые. Не прошло и нескольких секунд, как его ковш опустел. Мика только успел подумать о том, что пора сходить на сахароварню за новой порцией, когда краем глаза заметил далеко внизу, у подножия холма, приближавшуюся к дому полицейскую машину.

Трясущимися руками он поставил ковш на землю и выпрямился. Мика твердил себе, что это наверняка Пит — завернул посмотреть, как они веселятся. Но по спине у него пополз ледяной холодок, и в душе вдруг шевельнулось предчувствие — и тут он вспомнил, что ему уже с самого утра было как будто не по себе. Судя по всему, это пришло в голову не только ему одному, потому что смех вокруг него стал мало-помалу стихать и по толпе пополз шепоток.

Забыв обо всем, Мика широкими шагами направился к машине. Откуда-то сбоку из толпы вдруг вынырнула Кэсси, но он, словно не заметив ее, продолжал идти. Машина внезапно притормозила, хотя до дома было еще далеко. Она еще не успела остановиться, когда правая дверца ее распахнулась и кто-то выскочил на дорожку.

Мика словно врос в землю. Но стоило ему только увидеть Хизер, как сердце его внезапно остановилось, а потом едва не выпрыгнуло из груди, когда она бегом бросилась к нему. Ее незастегнутая куртка хлопала на ветру, волосы разметались по плечам. Даже на таком расстоянии Мика видел, что она плачет. Но глаза ее сияли, словно серебряные звезды, а лицо светилось от счастья. И самое главное, она бежала — бежала к нему! Все сомнения, терзавшие и мучившие его до сих пор, внезапно развеялись, словно утренний туман. Сейчас он сам вряд ли смог бы объяснить, откуда они взялись. Ведь то, что связывало их с Хизер, не могло исчезнуть вот так, сразу. Их жизни, давно уже слившиеся воедино, их любовь, общие заботы, горести и радости, то, что связывало их, и то, что они делили вместе, все это осталось неизменным. Глупец, с раскаянием подумал он, как он посмел усомниться в Хизер?!

Он и сам не заметил, как кинулся бежать, а через мгновение она уже оказалась в его объятиях и обхватила его за шею с такой силой, что любой другой мужчина, не такой великан, как Мика, давно уже оказался бы задушенным. А Мика? Теперь, когда все его мучения оказались позади, он едва мог дышать — но только от счастья.

— Я люблю тебя, — прошептала она. Потом, вдруг словно натолкнувшись на какую-то невидимую преграду, осторожно отстранилась и бросила на него робкий взгляд. — Ты позволишь мне вернуться? Я так этого хочу…

Мика кончиками загрубевших пальцев смахнул слезы с ее щек и поцеловал ее со всей страстью и нежностью, на которые только был способен. Потом порывисто прижал ее к себе и даже закрыл глаза, чтобы полнее насладиться этим счастьем. Но радость его требовала выхода, и, издав ликующий крик, он закружил Хизер, чувствуя, что сейчас взорвется от счастья. Выходит, чудеса все-таки случаются, промелькнуло у него в голове.

Даже поставив ее на землю, Мика поймал себя на том, что улыбается во весь рот. Впрочем, и Хизер тоже улыбалась так хорошо знакомой ему чуть кривоватой улыбкой, которую не портил даже шрам в уголке ее рта — улыбалась и шептала, что умирает от желания поскорее забраться в душ, избавиться от этого ужасного тюремного запаха, пропитавшего ее насквозь, — только пусть он даст ей кусок ее любимого медового мыла, а еще лучше — заберется в душ вместе с ней. Она смеялась своим же собственным словам, незаметно касаясь его щеки, и это говорило ему о том многом, что связывало их, говорило яснее, чем любые в мире слова.