Случайная судьба

Впрочем, если она невиновата, если она чувствует, как почва уходит у нее из-под ног, то тогда ничего удивительного, что она боится.

Мика уцепился за эту мысль. Хизер еще не успела переступить порог, а он уже бросился к ней, обхватил ее за плечи, спрятал ее голову на своей груди. Он не хотел видеть ужас, плескавшийся в этих до боли знакомых глазах. Но он чувствовал, что ее всю трясет, и это было почти так же страшно. Та Хизер, которую он любил, всегда была невозмутимо спокойной, мужественной, уверенной в себе.

Он вдруг вспомнил, как удивлялся этому, встретив ее в первый раз. Все случилось так неожиданно. Сезон варки кленового сиропа кончился, он подрабатывал как плотник. Чарли нанял его сделать несколько окон, из которых был вид на березовую рощу. Возясь с ними, он раз по двадцать в день вынужден был забегать на кухню. Вот тогда-то он и увидел Хизер — вначале она работала там мойщицей посуды, потом стала помогать готовить кое-какие блюда. Они почти не разговаривали. Хизер всегда была молчаливой по натуре, да и Мика никогда не был болтуном. Она осталась в его памяти робкой, даже немного застенчивой, но при этом полной спокойного достоинства.

Охранник вышел из комнаты, оставив их с Кэсси.

Уткнувшись лицом в ее волосы, Мика прошептал первое, что пришло ему в голову:

— Ты позавтракала?

Хизер покачала головой:

— Мне предлагали. Но у меня кусок в горло не лезет.

Мика крепко прижал ее к себе.

— Ты догадываешься, откуда ветер дует? — шепнул он ей на ухо.

Хизер молча затрясла головой.

— Может, ты насолила кому-то?

В ответ — то же самое.

— Ты когда-нибудь слышала об этой женщине?

Хизер разрыдалась. Мика терялся в догадках, что значат эти слезы — да или нет. Он бросил беспомощный взгляд на Кэсси.

— Это какая-то другая женщина. Что же теперь делать?

Все это время Кэсси держалась в стороне. Теперь она подошла. Ее рука ласково легла на плечо Хизер, но она продолжала молчать. Выждав минуту, она чуть сжала плечо подруги, заставив Хизер поднять на нее глаза.

— Я должна спросить тебя об этом, дорогая, — начала она, — потому что я нарушила бы свой долг, если бы не сделала этого. Ты действительно Лиза Мэтлок?

В глазах Хизер стояли слезы.

— Нет. Я Хизер Мэлоун.

— Все! — рявкнул Мика. — Все слышали? Что теперь?

Но Кэсси продолжала пытливо всматриваться в лицо Хизер. Время, казалось, тянулось бесконечно, и это окончательно взбесило его. Наконец, глубоко вздохнув, она повернулась к Мике:

— Теперь мы будем сражаться.

Мика поспешно взял себя в руки.

— Но как?

— Пойдем на слушание и заявим протест. Поскольку она невиновна, мы решительно против экстрадиции.

Сдавленный вздох сорвался с губ Хизер. Почувствовав ее страх, Мика торопливо переспросил:

— Что значит — экстрадиция?

— Если не удастся этого избежать, — терпеливо объяснила Кэсси, — то ее немедленно отправят в Калифорнию и там предъявят все обвинения.

— И это означает, что она признается в том, что на самом деле она Лиза Мэтлок?

— Вовсе нет. Суду придется это доказать. Как и все то, в чем ее еще обвиняют.

— Но если она не Лиза Мэтлок, то значит, остальные обвинения отпадают автоматически?

— Верно, но то, что мы думаем, и то, что говорит сама Хизер, это одно. А то, что думают в Калифорнии, возможно, совсем другое.

— Они ошибаются. Я хочу, чтобы с нее сняли все обвинения.

На губах Кэсси появилась грустная улыбка.

— Будь все так просто, я осталась бы без работы. А правосудие не всегда выбирает самый прямой путь.

— А как же презумпция невиновности? Разве она больше не работает?

Кэсси помялась, прежде чем ответить.

— Не всегда, — покачала она головой.

В эту минуту у Мики появилось неприятное предчувствие, что их беды только начинаются.

Звонков было немного, но это и неудивительно, учитывая, что в Лейк-Генри стояло раннее утро. Поппи заставила огонь в камине разгореться пожарче, сделала себе чашечку кофе и, усевшись перед окном, уставилась на озеро. Мысли ее по-прежнему вертелись вокруг Хизер. Где она сейчас, что делает, гадала Поппи. Это было не просто любопытство. У Поппи было немало подруг, которых она знала гораздо дольше, чем Хизер. Но Хизер она любила больше всех. Они сблизились сразу же. Поппи тогда училась на втором курсе университета, а Хизер, проторчав всю неделю на работе, только и мечтала о том, чтобы куда-нибудь выбраться. Каждые выходные они большой компанией отправлялись в горы, и хотя у Поппи, казалось бы, было куда больше общего с другими студентами, чаще всего она болтала именно с Хизер.

Вспоминая прошлое, Поппи внезапно подумала, что говорила-то в основном она. Хизер оказалась прекрасной слушательницей, а Поппи, вынужденная вечно сдерживаться из-за положения, которое занимала в городе ее семья, охотно отводила душу. Потом она угодила в аварию. Выздоровление было кошмаром. И всегда рядом с ней была Хизер. Казалось, она без всяких просьб заранее знает, что нужно Поппи. Нет, она не проливала слез и не пыталась утешить ее словами, от которых было мало проку. Просто верила сама и убедила Поппи в том, что жизнь еще не кончена — надо принять то, что есть, и жить дальше. И ее спокойная уверенность поддерживала Поппи.

Едва ли не впервые Поппи задумалась об этой черте характера, которая так привлекала ее в Хизер — о том, что та всегда предпочитала слушать, а не болтать. Интересно, была ли для этого какая-то причина? Размышления ее прервала замигавшая перед ней на панели лампочка. Поппи быстро надела наушники.

— Библиотека Лейк-Генри.

— Лейлу Хиггинс, пожалуйста, — попросил незнакомый женский голос.

— Простите, библиотека по средам начинает работать только с двенадцати часов. Кто ее спрашивает?

— Это Эйлин Миллер. Из «Вашингтон Пост». Насколько я знаю, у вас в библиотеке работает некая Хизер Мэтлок. Я бы хотела поговорить о ней с мисс Хиггинс.

Поппи перепугалась не на шутку. Хотя, если честно, чего-то в этом роде она ожидала. Пресса есть пресса. Стараясь не выдать своего волнения, она предложила:

— Оставьте ваш номер телефона, и я передам мисс Хиггинс, что вы звонили, как только откроется библиотека.

— С кем я говорю?

— Телефонная служба.

— А у вас нет номера домашнего телефона мисс Хиггинс?

— Вот что, — сладко пропела Поппи, — оставьте ваш номер телефона, и я обязательно передам его мисс Хиггинс.

Наступила пауза.

— Эээ… мне бы не хотелось вводить ее в лишние расходы, — великодушно заявила ее собеседница. — Лучше я сама ей перезвоню.

— Хорошая мысль, — буркнула Поппи.

Снова пауза. Потом Эйлин Миллер на том конце раздраженно проворчала:

— Хорошо, записывайте. Пусть перезвонит мне на работу.

Поппи, записав ее имя и номер телефона, отсоединилась и тут же снова взялась за телефон.

— Полицейское управление, — прорычали на том конце.

— Вилли Джейк, это я. Что-нибудь слышно о Хизер?

Ее собеседник замялся.

— А что ты знаешь? — подозрительно осведомился он наконец.

— Что ее арестовали, и все. Как ты мог такое позволить?

— А меня никто и не спрашивал! — огрызнулся тот. — Между прочим, федералы мне не подчиняются.

— Выходит, у них есть доказательства, что Хизер — это не Хизер?

— Послушай, этого я не могу тебе сказать. Только если бы их не было, разве бы я дал им забрать Хизер?

— И что это за доказательства?

В ответ — тяжкий вздох.

— На это я тоже не могу ответить — просто не имею права. Но если тебе станет легче, все это не слишком существенно, знаешь ли. Кипа старых фотографий какой-то женщины — вроде Хизер, а может, и нет. Описание шрама, образцы почерка для сравнения и прочий вздор. Но, повторяю, этим делом занимаются федералы. Я из кожи вон лез, стараясь их переубедить, но они уперлись — и ни в какую.

На личном телефоне Поппи замигала лампочка и вспыхнул номер Джона.