Неземной талисман

Алексея даже в жар бросило.

Очень уж хотелось продолжить поиски, но риск был слишком большой. Если они не найдут воду - гибель от жажды неизбежна. Что делать дальше - нужно было решать сообща.

- Ну как? Поищем родник? - спросил он, с надеждой глядя на друзей.

Тата не колебалась.

- Идем, Леша! - ответила она и подумала: "С тобой хоть на край света".

Прохор хотел было отказаться, но решительность девушки сделала свое дело. Вскинув голову, он посмотрел в глаза приятелю.

- Эх, была не была! Рискнем для пользы дела?

- Рискнем! - обрадовался Алексей, и маленький караван повернул в сторону, откуда летели птицы.

После полудня они остановились. Вокруг, насколько хватало глаз, не было никаких признаков жизни. Видно, никто не осмелился заходить в глубь мертвой выжженной равнины.

Истомленные жарой и жаждой, путники приложились к фляжкам.

- По глотку - не больше, - распорядился Алексей.

Хорошенько прополоскав рот, он проглотил теплую солоноватую воду. Потом с сожалением взглянул на полупустую фляжку и прицепил ее к поясу.

- Долго идем. Однако родник остался позади, - осматриваясь, сказал Прохор.

- Больдуруки летают на водопой иногда за десятки километров, - ответил Алексей. - Пройдем еще немного.

Разойдясь в стороны, чтобы, не теряя друг друга из вида, осмотреть большую площадь, они направились дальше.

Солнце, опускаясь во мглу, повисло над холмами багровым шаром. Томительный жар не спадал, нагретая за день каменистая почва дышала зноем. Душный неподвижный воздух казался тягучим и с трудом проникал в легкие.

Алексей остановил верблюда и поднял ружье - гулко хлопнул выстрел.

- Дальше идти нечего, - сказал он, когда друзья подъехали.

- Стороной прошли. На обратном пути найдем воду, - не совсем уверенно заявил Прохор.

Тата кивнула головой и украдкой облизнула потрескавшиеся губы.

Искать родник ночью было бессмысленно, кроме того, все очень устали, требовался отдых.

- Заночуем здесь, а утром пойдем обратно, - решил Алексей.

Давно не поенные верблюды легли и вытянули шеи. Их крепкие раньше горбы обмякли и свесились на бок. Это был первый признак, что животные теряют силы.

Алексей смотрел на них с тревогой. Потерять верблюдов значило лишиться всякой надежды на спасение. Да удастся ли им еще спастись? Без воды теперь до Лу-Хото не дойти.

Тяжело вздохнув, Алексей вместе с Прохором начали развьючивать верблюдов, Тата принялась им помогать.

- Отдохни, мы сами управимся, - сказал он. Но девушка только обиженно взглянула и до тех пор, пока лагерь не был разбит, работала наравне с парнями.

Ночью Алексею не спалось. Стоило только закрыть глаза, как перед ним появлялось лицо Таты. Он видел ее ввалившиеся глаза и высохшие растрескавшиеся губы. Алексей еще не вполне разобрался в своем чувстве к Тате, но теперь ему казалось, что это не только дружба. Он мучился, глядя как девушка бодрилась и старалась не подавать вида, что страдает от жажды и усталости.

Прохор выглядел как всегда, разве только в глазах появился лихорадочный блеск да плотнее сжался рот. Но Алексей по себе знал, что испытывают его товарищи.

Долго он лежал, глядя на мерцающие звезды, потом приподнялся и посмотрел на Тату. "Спит", - подумал он. Осторожно отстегнув фляжку от ее пояса, Алексей перелил туда большую часть воды из своей и н этот момент почувствовал на плече тяжелую руку.

- Дай сюда! - прошептал Прохор. Взяв у оторопевшего Алексея фляжку, он также перелил туда свою воду.

- Вот теперь - положи на место...

- А я буду выдавать всем поровну, - громко перебила его Тата. - Эх, вы, донкихоты! Сильный пол! Помирать собрались? - вскипела она. - Вот черта с два! Завтра найдем воду, а сейчас - спать, а то действительно будете ни на что не годны.

Ошеломленные парни послушно улеглись на кошму, а Тата повернулась на бок и укрылась курточкой.

Чуть свет молодые люди были уже на ногах. Несколько глотков воды и утренняя прохлада придали бодрость. С трудом подняв обессилевших верблюдов, они двинулись в обратный путь.

Если до полудня друзья чувствовали себя еще сравнительно сносно, то потом бесконечно потянулись кошмарные часы.

Жара усиливалась. Беспощадные солнечные лучи лились сверху жгучим потоком. Не чувствовалось ни малейшего дуновения. В переливах знойного воздуха, то появляясь, то исчезая, плавали причудливые миражи.

Повязав голову полотенцем, Тата равномерно покачивалась в такт шагам верблюда. Она была как в полусне. Голова, словно стиснутая тугим обручем, нестерпимо болела. Язык во рту распух. При каждом вдохе в пересохшем горле больно царапало и кололо.

Девушке временами казалось, что она плывет по волнам расплавленного золота. От его ослепительного блеска темнело в глазах, кружилась голова...

В такие моменты мысли путались, становилось нестерпимо душно, хотелось кричать, звать на помощь...

Потом снова наступало прояснение. Опять перед ней появлялась серая мертвая степь, качающаяся голова медленно бредущего верблюда, неумолимое солнце, и в голове, как удары колокола: пить, пить, пить... а воды уже не было.

- Ой! Ведь надо глядеть по сторонам, искать родник! - Тата усилием воли заставила себя осмотреться.

- Что такое? - Невдалеке вытянулась высоко вверх странная фигура на длинных тонких ногах. Девушка протерла воспаленные глаза - видение не исчезло. Словно нехотя переставляя ноги, оно приближалось.

- Да это же верблюд, - догадалась Тата. - Мираж его так исказил. Но почему он один, без всадника? - И вспомнила: с этой стороны ехал Прохор. Куда он девался?

Девушка повернула и, подъехав к верблюду, ухватила его за повод.

- Та-ата! Сюда-а! - донеслось из-за холма. Она поспешила на зов и увидела парней.

Опустившись на колени перед лежащим на песке Прохором, Алексей приподнял ему голову и лил в рот бесчувственному сибиряку остатки воды из своей фляжки.

Прохор открыл глаза и бессмысленно поглядел по сторонам.

- Что случилось? - прохрипел он.

Алексей с облегчением вздохнул.

- Ничего, теперь все в порядке. Можешь ехать?

Сибиряк поднялся и шатаясь подошел к лежащему верблюду.

- Давай привяжу, - предложил Алексей.

Прохор пожал товарищу руку.

- Не надо... Больше не упаду... Как же это я? - покачал он головой, усаживаясь между горбами верблюда.

Под вечер друзья увидели на горизонте желтую полосу знакомых песков. Никаких признаков родника не было заметно. Уже в сумерках они подошли к подножию невысокого, но большого у основания бугра с плоской, как бы срезанной вершиной. Все трое были настолько измучены, что никто из них не обратил внимания на необычную форму возвышенности.

Идти дальше не было сил. Кое-как развьючив верблюдов, они замертво повалились на землю.

Ночь прошла в тяжелом забытье. Тата металась. Ей мерещились буйные весенние разливы. Она тянулась к воде, припадала губами к журчащему потоку, но вместо живительной прохлады рот опаляло сухим жаром.

Прохор, крепко стиснув зубы, казалось спокойно спал. Лишь хриплое прерывистое дыхание выдавало его состояние. Непривыкшему к жаре сибиряку было тяжелее, чем другим.

Алексеем начало овладевать отчаяние. "Помереть теперь, когда они так близки к разгадке похороненной в веках тайны! Нет, это невозможно!" - думал он. И все-таки спасительного выхода не мог найти.

На востоке посветлело. Отчетливее обрисовывались силуэты холмов... И вдруг все закружилось. Откуда-то надвинулась темная пелена. Алексей откинулся на спину и забылся.

Когда он очнулся, солнце уже начало припекать. Перед глазами плавали разноцветные пятна.

Он с трудом сел и взглянул на товарищей. Прохор и Тата лежали неподвижно.

- Фр-р-р! - раздалось сбоку. Стайка больдуруков промчалась мимо, покружилась над плоским бугром и словно провалилась.

Собравшись с силами, Алексей встал.

- К черту! - попытался он крикнуть, но распухший язык едва поворачивался. - К чертовой матери слабость! - с хрипом вырвалось из горла.