Страница 18 из 46
Опять вспомнилась мама. Ее поездка могла стать и моей: другая жизнь, где я похоронила бы одеяние чайного мастера, а не сделала бы его своей второй кожей. Я увидела себя словно в зеркале, идущей по незнакомым улицам, — их запахи и повороты между городскими домами я бы учила, как учат чужой язык. Там я нашла бы себе место, сделала бы его своим домом.
Со стороны чайной комнаты послышалось шуршание, затем шаги на крыльце, а потом звук задвинутой входной двери. Наверное, отец и Нийрамо принесли что-нибудь с крыльца. Город и весь тот воображаемый и незнакомый мне мир рассыпались в прах: на дне зеркала осталась только темнота, и у меня не было иной жизни, кроме этой.
Раздался удар гонга — это значило, что решение принято. Я откинула волосы с лица и отодвинула дверь. Я не ошиблась: кто-то из них действительно входил на крыльцо. Нийрамо держал в руках сверток, а отец — толстую книгу в кожаном переплете.
— Нориа Кайтио! — торжественно начал Нийрамо.
Я поклонилась.
— Как принимающий в ранг чайного мастера, я обязан указать на ошибки, которые вы совершили в ходе церемонии, — сказал он и замолчал. Я ждала. В комнате остались только пересохшая каменистая пустыня и обжигающий воздух. — Вы сумели доказать, что владеете этикетом чайной церемонии, — продолжил он, — однако, по непонятным мне причинам, позволяете себе менять его, как вам заблагорассудится и, что хуже всего, в тех местах, где никакие изменения непозволительны.
Он посмотрел на отца и самодовольно улыбнулся, как улыбаются богатые торговцы.
— Полагаю, что вы знаете правило, согласно которому во время церемонии не может быть открыто более одного окна?
— Да, мастер Нийрамо, это правило мне знакомо.
— Не соизволите ли напомнить нам, в связи с чем такое правило существует?
Мне пришлось процитировать слово в слово все то, чему я училась несколько лет:
— Коль скоро гости должны получать удовольствие от аромата чая и ощущения влажного воздуха, то сквозняк в чайном домике вредит удовольствию.
— В таком случае я бы хотел знать, на каком основании вы решились нарушить данное правило.
Я вновь поклонилась, хотя меня взбесил его глупый вопрос.
— Из практических соображений, уважаемый мастер. В чайном домике было душно и жарко. Как хозяйка, я думала прежде всего о комфорте моих гостей.
Нийрамо внимательно посмотрел на меня:
— Как бы то ни было, вы позволили себе отклониться от правила, что является ошибкой. Вторая ошибка — и в этом мы с вашим отцом сошлись во мнении — это выбор церемониальной утвари.
Я промолчала и подумала о чашках и тарелках, об их испещренной временем поверхности, об их безукоризненной форме, соединяющей меня с эпохой архемира.
— Почему вы считаете мой выбор ошибкой?
Улыбка мастера Нийрамо дрогнула, колыхнув его пухлые, гладкие щеки. Почему-то он напомнил мне червя, вгрызающегося в гнилой плод.
— Вы, надеюсь, понимаете, что для подобной церемонии следует выбрать самую ценную утварь, какая только имеется в распоряжении чайного мастера, этим он оказывает уважение гостям и демонстрирует привилегированное положение чайного мастера. Мне доподлинно известно, что вашему отцу покровительствует сам майор Болин, собственно, ваш дом и сад свидетельствуют о солидном для провинции достатке. Уверен, что здесь имеется не только более ценная посуда, но и что вы имели возможность заказать новый набор для посвящения в мастера. Это было бы самым правильным.
— Но мастер Нийрамо…
Он прямо-таки вскинул брови на потном лице — ведь я перебила его. На лице отца появилось смятение. Я замолчала и поклонилась, как и полагалось в иерархии мастера и ученика, когда последний просит слова. Улыбнувшись, Нийрамо кивнул.
— Мастер Нийрамо, чайная церемония — это не демонстрация зажиточности, а внимание к переменам и признание бренности мира. Этому я и хотела оказать уважение.
Капелька пота сбежала по его полной щеке.
— Ты, девчонка, будешь рассказывать мне, что такое чайная церемония! — возмутился он.
Обида подступила комом к моему горлу.
— Вы должны и без меня знать это! — выпалила я, не успев прикусить язык.
— Нориа! — воскликнул отец.
И тут мастера Нийрамо разобрал безудержный смех. Он трясся, а капли пота одна за другой слетали с его гладких щек на искусно расшитый ворот.
— Вы меня изрядно повеселили, девушка, — наконец сказал он. — Что же, вам еще многое предстоит усвоить касательно церемонии и всего остального, но я, пожалуй, предоставлю времени и жизненному опыту возможность позаботиться об этом. Запомните одну истину: когда через тридцать лет вы будете посвящать в мастера какого-нибудь юношу и он скажет вам, что церемония — это не демонстрация зажиточности, то не забудьте рассмеяться в ответ.
Никогда я такого не сделаю. Ни в этой жизни, ни в десяти тысячах других жизней.
Мастер Нийрамо понемногу успокоился, а затем произнес:
— К сожалению, меня несколько смутил пол посвящаемого. Ваш отец забыл предупредить меня об этом заранее. Кстати, хотел бы знать, с чего вы взяли, что женщина вообще способна служить мастером чайной церемонии?
Тут я поняла, почему Нийрамо так удивился, впервые увидев меня. Возможно, майор Болин, приглашая Нийрамо на церемонию посвящения, специально не упомянул о том, что я не мужчина?! Я посмотрела на отца, но он не мог мне помочь, так что мне самой нужно было справляться с ситуацией.
— Позвольте, на основании чего вы судите, будто женщина не может служить чайным мастером? — поинтересовалась я.
— Так написано в древних текстах, — ответил он. — Мастер Ли Сонг пишет: «Пускай женщина не ступает на путь чайного мастера, если она не готова отказаться от самой своей сути».
На мой взгляд, цитата не исключала права женщины стать чайным мастером, но я не стала спорить и сказала:
— Верю, что можно поменять оболочку вещей, оставив содержание неизменным, равно как возможно оставить поверхность нетронутой, изъяв сердцевину.
Нийрамо молчал. Я вдруг засомневалась в своих словах, но тут снаружи колокольчик звякнул один, другой, третий раз, и он заговорил:
— Желаю, чтобы вы уяснили для себя следующее. Если бы вы проходили посвящение в городе, то я потребовал бы пройти весь обряд заново. Но в отдаленной деревне нельзя требовать уровня, как в городе, да и от женщины нельзя ожидать слишком многого. Далее: вы находились на обучении только у своего отца и не обладали возможностью познакомиться с традициями и обрядами других мастеров. Так или иначе, я не вижу препятствий к тому, чтобы посвятить вас в мастера чайной церемонии, хотя в иной ситуации, окажись на моем месте менее благосклонный человек, вам ни за что не пройти обряда. Советую в будущем быть более точной в соблюдении этикета, особенно если гостями у вас будут представители администрации или военные.
Я хотела что-то сказать, но увидела лицо отца, выражавшее, скорее, безнадежность, чем раздражение, потому решила промолчать.
— Вы готовы? — спросил мастер Нийрамо.
Я поклонилась в ответ.
— «Нориа Кайтио, — начал он читать свиток, — сегодня, в пятнадцатый день восьмого месяца года сазана по календарю Нового Киана, вам присваивается звание полноправного мастера чайной церемонии».
Нийрамо передал мне свиток. Под зачитанным только что текстом стояли подписи его и отца. Настала очередь моего отца. Он протянул мне книгу в кожаном переплете, я приняла ее и прочитала выученную наизусть клятву:
— «Я — хранитель воды. Я — служитель чая. Я чту перемены. Я позволяю расти тому, что растет, и не привязываюсь к тому, что обречено на разрушение. Путь чая — это мой путь».
Я сделала глубокий поклон, отец склонил голову. Когда я подняла взгляд, то увидела в его глазах слезы. Отец открыл рот, желая что-то сказать, но не сделал этого.
— Да, чуть было не забыл, — нарушил тишину Нийрамо. — Командор Таро посылает вам свои самые теплые поздравления. Он был прав: ваша вода исключительно вкусная.