Юг в огне

- Бывает, - согласилась девушка, - но редко. Тем более, что мы все время наступаем...

Девушка ловко перевязала рану, пощупала пульс и, привстав, оглянулась, чтоб позвать санитаров. Но те были далеко. Вслед за ними уходил и фельдшер, то и дело оборачиваясь и оглядывая поле: не остался ли кто?..

- Кузьма Демьянович! - встревоженно закричала Надя, махая рукой. Кузьма Демьянович!.. Вот еще раненый!.. Вернитесь!..

Но фельдшер не заметил Нади и скрылся за бугром.

- Что, ушли? - волнуясь, упавшим голосом спросил раненый.

- Да нет, сейчас придут, - сказала она спокойно и серьезно. - Ты не волнуйся... Я ведь тебя не брошу...

Бледное лицо раненого потеплело, он благодарными глазами взглянул на девушку.

- Спасибо, сестричка... Скорей бы в госпиталь... Ведь я бы там быстро поправился, а?..

- Ну конечно, у тебя ж рана пустяковая, - сказала Надя, хотя знала, что рана тяжелая и он много потерял крови.

Раненый повеселел.

- Может, я попробую встать... Может, пошли б... с тобой, - сказал он, пытаясь приподняться. Но раненый тотчас же со стоном повалился на спину. Нет... Не могу!.. Все нутро выворачивается...

- Лежи, - спокойно и строго сказала ему Надя. - Придут санитары, отнесем...

Печальными, потемневшими глазами смотрел раненый на нее.

- Что ж, значит, бросили тебя? - едва внятно прохрипел он. - Меня-то уж ладно, а тебя-то зачем же?.. Беги, сестричка... Беги, пока не поздно... А то как начнется опять бой, пропадешь...

Конечно, Надя могла бы уйти, все равно ведь он не жилец на белом свете. Минуты его жизни сочтены. Она видела это и по синеющему лицу, и по заострившемуся носу, и по тускнеющему взгляду, по пульсу. И все же она не могла его оставить здесь одного, такого слабого, беспомощного.

- Пить!.. - прошептал раненый.

Надя приложила к его губам флягу. Умирающий сделал несколько глотков и снова сказал:

- Иди, сестра... Иди!..

"Может быть, действительно, уйти?" - мелькнуло у нее. Нет! Она этого не сделает. Раненого надо обязательно вынести отсюда. Она встала во весь рост и оглянулась. Может быть, хватились и ищут ее. Но нет, равнина была пустынна. Только черными тенями металась по полю воронья стая.

Вдруг гулко ударил орудийный залп. Вороны взмыли в серое небо. Протрещала ружейная стрельба. Застрочили пулеметы. Девушка услышала над головой знакомое ей противное нытье пуль.

- Ложись, сестра! - крикнул раненый. - Ложись, а то убьют!

Она бросилась на снег около раненого... Над равниной стояла тишина, лишь с неба слышались взбалмошные крики потревоженных ворон.

- Встань-ка, сестрица, - прохрипел раненый. - Погляди... что-то затихло...

Надя приподнялась и оглянулась.

- О! - закричала она в ужасе, закрывая лицо руками и приседая около раненого.

- Что, сестрица?.. Что?..

- И оттуда и отсюда конница, - сказала она, вздрагивая всем телом. Шашки сверкают...

- В атаку друг на друга пошли, - задыхаясь проговорил раненый. - Как же мне тебя уберечь?.. Беги, сестрица, тут вот где-то овражек, кажись... А то ж тебя кони истопчат... Беги вон туда.

И верно, совсем близко был небольшой овражек. Если в нем укрыться, то, пожалуй, можно отсидеться, пока пройдет бой.

- Возьми наган, - сказал раненый. - Пригодится.

Надя сунула револьвер в карман своего полушубка и сказала:

- Без тебя не пойду.

- Да как же... - в отчаянии выкрикнул парень.

Девушка схватила его за полу шинели, упираясь ногами о кочки замерзшей земли, потащила к оврагу. Побелев от боли, скрипя зубами, раненый упирался руками, подтягивался, помогая ее усилиям... Потом он как-то сразу обессилел, голова поникла.

Надя испуганно взглянула на него.

- Ты что?

Раненый молчал, смотря на нее остекленелыми глазами.

- Умер! - вскрикнула девушка.

Надя оставила труп и побежала к оврагу. В бешеном порыве налетели всадники друг на друга, и в глазах Нади все смешалось. Она упала... Звенели шашки, слышались яростные возгласы сражающихся и крики раненых. С диким ржанием метались ошалевшие от крови лошади. Они вздымались на дыбы, сбрасывая обезумевших от хмеля битвы седоков...

Возле Нади, озлобленно ругаясь, в смертельной схватке бились всадники. Инстинкт самосохранения заставил девушку подняться. И только она успела это сделать, как вдруг увидела, что около нее свалился с лошади всадник. Надя в мгновение ока подхватила коня и вскочила в седло. Он рванулся было, но девушка, туго натянув поводья, сразу же укротила его...

Первой мыслью Нади было немедленно ускакать из этого страшного места. И, пытаясь выполнить свое намерение, она стала искать выход. Крик ужаса вырвался из ее груди. Она увидела Митю. Он сражался с бородатым казаком. Бородач был опытный рубака. Он, как кот с мышью, играл с Шушлябиным. Кружась вокруг юноши на вороном, злобно скалившем зубы жеребце, он то и дело со свистом опускал шашку над головой Дмитрия, но не рубил... Он просто забавлялся с ним, что-то выжидал...

Надя поскакала на помощь Дмитрию... Бородатый казак, косо глянул на нее, привстал на стременах и сделал взмах шашкой над головой Шушлябина. Юноша тоже взмахнул своей шашкой, чтобы отбивать его удар. Этого только и надо было казаку. Он с плеча молниеносно размахнулся шашкой и рубанул с силой ею горизонтально.

Срубленная голова Дмитрия, как арбуз, покатилась по снегу...

Наде казалось, что это страшный сон. На мгновение она помертвела, потом выхватив револьвер, выстрелила в казака. Тот замахнулся на нее окровавленной шашкой, но покачнулся. Шашка выпала из руки...

Спрыгнув с лошади, девушка опустилась на колени перед головой Дмитрия, с рыданиями прижалась к ней.

Надя вытерла слезы и воспаленными глазами оглянула поле битвы, не видя, что конармейцы отходили к своим позициям.

Девушка, плохо соображая, что делает, ворвалась в кучу сражавшихся, разыскала белогвардейца с офицерскими погонами и выстрелила в него.

- Товарищи! - звонко закричала она. - Ура-а!..

- Ура-а!.. - ответили буденновцы и с удвоенной силой нажали на белых.

- Ура-а!.. Сестра с нами!..

- Сестричка-голубушка с нами!..

Своим появлением молоденькая девушка, казалось, вдохнула животворящую силу в конармейцев. Бешено рубя направо и налево, они ринулись на белых и заставили тех обратиться в бегство.

- Ура-а!.. Ура-а!.. - торжествующе кричали конники-буденновцы, преследуя врагов.

Надя мчалась в передних рядах.

Азарт битвы, как хмель, кружил ее голову. Она так была охвачена желанием возможно больше отомстить за смерть Мити, что не заметила, как на помощь белым из села выскочило несколько конных сотен и помчалось наперерез буденновским конникам. Она даже не обратила внимания на предостерегающие крики буденновцев:

- Назад!.. Назад!..

Резко осадив коня, Надя повернула назад. Она была одна. Низко склонившись к гривам коней, буденновцы старались уйти от заходящей им в тыл конной лавы белых... Надя далеко отстала от них...

Девушка припустила лошадь в намет. Лошадь была резвая, мчалась, как стрела. Ветер свистел в ушах.

- Товарищ!.. Товарищ!.. - вдруг она услышала умоляющий голос бежавшего без шапки, с окровавленной головой красноармейца. - Возьми меня!.. Белые зарубят!

Девушка натянула поводья. Конь, задрав оскаленную морду, остановился.

- Садись! - крикнула она.

Красноармеец с трудом взобрался на коня позади Нади и крепко обхватил ее руками.

Надя ударила ногами по бокам коня и снова помчалась...

* * *

Тридцать конармейцев, в том числе и Дмитрия Шушлябина, хоронили в братской могиле на площади шахтерского поселка. Духовой оркестр играл похоронный марш. У могилы был выстроен полк. Военкомдив Ермаков говорил прочувствованную речь. Старые шахтеры, их жены и матери с печальными лицами внимательно слушали его. То там, то здесь всхлипывали женщины.

Когда опускали гробы в могилу, полк салютовал ружейными залпами.