Юг в огне

- Да ну? - изумился прапорщик. - Откуда вам это известно?

- Сам он говорил мне об этом.

- Значит, он меня знает?

- Знает, - мотнул головой Афанасьев.

- Какой мерзавец! - взволнованно сказал офицер. - Вы правы, его надо немедленно арестовать... Арестую и его сообщников. Вы мне должны помочь, господин Афанасьев, и выдать его сообщников.

- Но я же их не знаю.

- А вы выпытайте у Волкова, а потом скажете мне.

- Но ведь он может мне и не сказать.

- А вы сделайте вид, что хотите вместе с ними участвовать в покушении на меня.

- Ладно, господин Ликсанов, попробую.

- Вы давно работаете у нас, в контрразведке? - спросил офицер.

- Да с того раза, как был арестован Журычев.

- Это вы его выдали нам?

- Нет, - замотал головой Афанасьев. - Журычева я вам не выдавал... Меня тоже в тот раз вместе с ним арестовали. Но, когда мне предложили работать в контрразведке, я согласился, и меня выпустили... Наши подпольщики даже и не знают, что я был арестован.

- Понятно. А остальные аресты уже при помощи вашей были совершены, не так ли?

- Думаю, что так, - ухмыльнулся Афанасьев. - Но вы, наверно, об этом знаете не хуже моего...

- Конечно, знаю, - кивнул головой прапорщик. - Вы - молодец, - со скрытой иронией сказал он.

- Да особенного-то я ничего не совершил, - пьяно засмеялся Афанасьев. - Указал адреса подпольщиков - вот и вся моя работа...

- За ваше здоровье! - поднял стаканчик офицер. Афанасьев чокнулся и выпил. Офицер снова незаметно выплеснул из своего стаканчика на пол.

- Давайте, Афанасьев, вместе работать, - сказал он.

- То есть как вас понимать? - насторожился тот.

- А очень просто. Составим список подпольщиков и сделаем облаву...

- Это можно. Икаев мне тоже об этом говорил. Да ведь они ж, сволочи, все свои квартиры попеременили. Войсковой старшина Икаев велел мне выяснить их новые квартиры, вот я и выясняю...

- Ну, и выяснили?

- Кое-какие выяснил, но не все еще...

- Ну скорее выясняйте.

- Выясню, не сомневайтесь, - пообещал все более пьянеющий Афанасьев. - Видать, хороший вы человек, господин прапорщик. Люблю с хорошими людьми посидеть за выпивкой... Эх, - с сожалением вдруг крякнул он, - девочек нет... Люблю, скажу вам, женский пол, ох и люблю же!

- А вот как допьем здесь, так и поедем к девочкам.

- Ей-богу? - обрадовался Афанасьев. - А у вас есть?

- Найдем.

- Вот это дело, - оживился Афанасьев. - Ей-богу, дело! Признаюсь, как увижу красивую девочку, так весь сам не свой делаюсь... Эх, черт побрал!.. Люблю красивую жизнь!.. Я извиняюсь, господин офицер, выйду до туалета...

- Может быть, проводить?

- Нет, спасибо. Я сам.

Пошатываясь, Афанасьев отдернул портьеру, вышел. Прапорщик встал и снова ее задернул. Но она тотчас же приподнялась. Вошел Виктор.

- Ну как, Вася? - тихо спросил он у прапорщика.

- Все идет как по маслу, - усмехнулся тот. - Он во всем признался.

- Напои его водкой до бесчувствия, - прошептал Виктор. - Я тут на улице, на фаэтоне жду... Да выпытай у него, есть ли у нас еще провокаторы...

- Ладно, ладно! - отмахнулся прапорщик. - Уходи, а то он сейчас войдет.

Виктор исчез за занавеской. Вскоре, раскачиваясь из стороны в сторону, вошел Афанасьев. Он грузно сел на стул.

- У-у! - помотал он головой. - Я, кажись, того... охмелел... Ах, да наплевать! - махнул он рукой. - Только и нашего, что немного повеселишься. Жизнь стала мрачная... Никакой отрады не видишь ни для души, ни для тела... Слушай, прапорщик, как тебя зовут, а?.. Меня Василием, а тебя?

- Меня тоже Василием зовут.

- О! - обрадованно вскочил Афанасьев. - Значит, тезка?.. Великолепно, дай расцелую.

Он обнял офицера и облобызал его. Прапорщик брезгливо вытер губы носовым платком, потом, взяв графин с водкой, налил в стаканчики.

- Выпьем.

Вскоре Афанасьев настолько напился, что стал плохо соображать.

- Вася! - бормотал он. - Слышишь, Вася... Поедем к девочкам... Люблю девочек...

- Выпей вот еще, - подал ему стаканчик с водкой прапорщик. - Выпьем тогда поедем.

- И выпью! - вызывающе воскликнул Афанасьев. Вырвав из рук офицера стаканчик, он залпом выпил водку. Но, видимо, это уже было сверх меры. Афанасьев ошалело мутными глазами оглянулся вокруг, хотел что-то сказать, но покачнулся и, промычав нечто бессвязное, опустил голову и стал засыпать.

Прапорщик с брезгливой усмешкой посмотрел на него.

- Сволочь!

Афанасьев приподнял голову и уставился на офицера.

- Кто - сволочь? - спросил он.

- Да официант, - усмехнулся прапорщик. - Велел принести ему еще водки, а он не несет... Сейчас выпьем и поедем к девочкам.

- Вася, друг, поедем, - оживился Афанасьев.

- Обязательно, - кивнул офицер. - Ты мне вот только скажи, кто еще с тобой работал заодно?

- Да ведь это не точно, - пьяно мотал головой Афанасьев.

- Ну а все же...

- Слышал, будто...

- Ну-ну?..

- Емельян Василенко...

- А еще? - записал на папиросной коробке прапорщик.

- Чуднов...

- А еще?..

- Грачев...

- А еще кто?

- Больше не знаю, ей-богу, не знаю, - снова положив голову на стол, он захрапел.

Расплатившись с официантом, офицер попросил его помочь довести пьяного Афанасьева до извозчика.

Его посадили в экипаж, и он тотчас же повалился на сиденье и заснул.

Подошел Виктор.

Молодой прапорщик вытащил коробку с папиросами. В ней была только одна папироса, он закурил и бросил коробку.

- Ну, рассказывай, Вася, - попросил Виктор.

Вася Колчанов коротко рассказал ему о разговоре, который у него был с Афанасьевым.

- Значит, гад, признался? - угрюмо спросил Виктор.

- Да. Теперь нет никаких сомнений в том, что он провокатор.

- Ты выяснил, один он был провокатором, или еще кто есть?

- Ах ты, черт возьми! - вдруг спохватился Колчанов. - Коробку-то я бросил... Где она?..

- Да вон мальчик поднял ее, - недоумевающе сказал Виктор. - Зачем она тебе?.. Она же пустая...

- Мальчик!.. Мальчик!.. - ринулся Колчанов к оторопевшему мальчугану. - На тебе три рубля, а ты отдай мне коробку...

Завладев коробкой, Колчанов прочитал на ней:

- Емельян Василенко... Чуднов... Грачев... Знаешь ты таких?

- Не знаю, - ответил Виктор. - Но узнаем. Дай мне коробку. Поедешь со мной или нет?

- Нет, Витя, спасибо, - покачал головой Колчанов. - Я понимаю, куда ты его повезешь. Мне там не место. Это дело ваше, как с ним поступить, меня это не касается.

- Один вопрос, Вася, - взволнованно сказал Виктор. - Ты видел Марину?

- Три дня назад в тюрьме, и то мельком.

- Как она? - с болью спросил Виктор.

- Настроение неплохое, но похудела, побледнела. Она узнала меня и улыбнулась. Я ей дал понять, чтоб надеялась...

- Бедная, - прошептал Виктор. - Вася... - тихо сказал он и запнулся.

- Ну-ну?

Но Виктор молчал. Колчанов обнял его.

- Я знаю, что ты хотел сказать... Пока, Витя, ничего не могу тебе обещать. Очень уж строгий надзор за ней... Но я верю, что мы что-нибудь сделаем. Не горюй, Витя, сделаем, - пожал он руку Виктору.

- А о товарище Елене что-нибудь знаешь?

- Та сидит в одиночке. К ней никого не допускают. О ней я ничего утешительного не могу сказать... Если появится какая возможность, я сейчас же сообщу. Пока, а то Афанасьев очнется да еще сбежит...

- Не сбежит, - сурово сказал Виктор. - За ним следит извозчик, а он наш парень. Ну, прощай!

Вскочив в экипаж, он сел рядом со спавшим Афанасьевым и крикнул извозчику:

- Гони, Ваня!

- Туда? - оглянулся парень.

- Да, Ваня, туда.

Они помчались по Садовой.

VIII

Солнце клонилось к закату. За городом, в стороне от Новочеркасского шоссе, вблизи небольшого оврага стоял фаэтон. Извозик, молодой парень, отпустив чересседельник, кормил лошадь овсом из торбы...