Страница 13 из 14
-Скажите, как её звали.
-Очень просто – Маша. Не кажется ли вам это имя божественным? У него вкус корицы с мёдом. Это вкус страсти.
-И вам не было противно заниматься с ней любовью? Она же калека.
Константин Сергеевич вознёс взгляд в потолок, к зеркальным люстрам.
-Не скажу, что калека; она имела больше , нежели имеете вы. Вы обладательница шикарных ног, ну так что с этого – она имела их – и не имела ничего, а когда лишилась – стала иметь всё. Вы бы видели, как она плавала! Лишённый ног труднее будет тонуть, чем имеющий оные. В этом вся живучесть всякого инвалида. И в этом его достоинства перед нами.
Девушка поправила платье.
-Она умерла?
-Да, и это была глубочайшая для меня трагедия… Мария лишилась ног в автодорожной аварии, когда в автомобиль её отца врезался лесовоз. Это было в Сибири. Суровый край, трагическая история : её ноги слезало как мотовилом. Боль была адская, но после этой боли у неё открылся особый дар привлекать к себе человека и навсегда делать его своим.
Катя печально зажмурилась.
-Ну и страсти вы рассказываете!
Константин Сергеевич, встав со стула, подошёл к Катерине и обнял её.
-Вы могли бы заменить мне её.
-Каким образом? Вы лишите меня ног?
Мужчина статно встал и сложил руки на груди. Его дыхание превращало его в двигатель низкой шумности – он глубоко вдыхал и выдыхал, ссылаясь на больное сердце.
-Вы бы пожили пару месяцев в монастыре матушки Агафьи, очистились духовно, а потом – под венец со мной. А ноги удалять вам никто не собирается, помилуйте!
Катерина встала и поцеловав хозяина в щёку, направилась в выходу.
-Я согласна, но с одним условием: если я передумаю, вы не будете чинить мне ни каких препятствий со своей стороны. Идёт?
-Будет по вашему.
***
Монастырь, ярко освещённый солнцем, принял Катерину молитвами и трапезой, на которую вышло 23 монахини, задумчивость и скромная доброта которых показались девушке несколько неестественными.
Матушка Агафья оказалась красивой и умной женщиной лет сорока, с хитрым прищуром близоруких глаз. Она не носила очков из-за стеснительности, что делала ещё более осторожной в сношениях с другими людьми. Она приняла гостью её богоугодного заведения с некоторой прохладцей, будто та могла сместить её со столь желанной должности настоятельницы Свято-Успенского монастыря.
-Вам нравиться у нас? – обратилась Агафья по прошествии несколько дней у читающей книгу Екатерине. Голос женщины был простужен и впечатлял как скрип стекла.
Катерина робко перевернулась через бок и встретившись с взглядом карих глаз настоятельницы, ответила:
-Я привыкла ко всяким неожиданностям. Даже если у вас здесь зреют заговоры мирового масштаба, я останусь как всегда, спокойна.
Агафья степенно удалилась.
Через полчаса Катя уснула. Её разбудил чей-то робкий голос, который был неописуемо прекрасен на слух.
-Девочка, хочу тебе сказать, что зря ты здесь оказалась. Ты даже не представляешь, какие тайны окутывают нашу обитель – этот голос превратился в пожилую женщину, закутанную в сутану до самых глаз. – Наша матушка спит, да, да, спит с этим вашим Константином Сергеевичем и это длиться на всё протяжении моей жизни здесь. Это он снабжает нас едой и инструментарием, платит где надо, а иначе монастырь давно уже превратился в гнилой лист.
Катя слезла с лежанки и сказала:
-Но вы то от куда это знаете?
Монахиня прикрыла рот рукой и проговорила как разведчица:
-Я слежу за Агафьей. Мне не по сердцу, когда за личиной ангела Божия скрывается дьявол.
-Но ведь и я не из тех, кого называют святошей – сказала девушка.
-Я знаю. Слышала, когда о вас говорила по телефону Агафья со своим ухажёром. Если у вас плохая репутация, это ещё не значить распоряжаться вашей волей. Мне послышалось, что участь куклы для забавы – вот ваша роль по возвращении с этих мест – сбиваясь на напирающих друг на друга словах выговаривалась старая служительница Бога.
– У неё есть письма, которые этот хитрый лис Арсеньев… – продолжила она.
Катя её перебила:
-Кто этот Арсеньев?
-Это наш Константин Сергеевич. Он сделал себе состояние на производстве вакцины для нужд Кавказа. Это несколько миллионов рублей. Его возвели в сан прихвостней Кремля, которые делят кормушку в виде народного бюджета… Ох, эти деньги, скольких людей они сделали скотами, алчнее которых и не сыщешь.
Девушка обняла пожилую монахиню и поцеловала в морщинистый лоб.
-Мир падок на сладкий мёд – сказала Катерина – Это ещё с времён прародителей наших повелось… В том, что мир превращается в нечто подобное старой дурнопахнущему корыту, есть и наша вина… Вы могли бы достать мне эти письма?
Женщина испуганно отшатнулась:
-А вам они на что?
-Я найду им своё применение. А вы станете настоятельницей, если захотите…
Монахиня робко оглянулась по сторонам, будто её окружали дикие звери.
-Хорошо, я попробую.