Страница 2 из 8
— Звонок для учителя! — вполне сурово крикнула Елена Павловна, но ураган свободы не остановить. Ребята, получившие благополучные отметки, осадили преподавательский стол: ни одна знаменитость за всю жизнь не раздаёт столько автографов, сколько обыкновенный учитель — всего лишь за полугодие. Пока Казаковцева заверяла оценки, выведенные в дневниках предупредительными учениками, Маргарита, отхватившая “пару”, постаралась первой увильнуть из класса, справедливо считая: чем позже родители узнают горькую правду, тем лучше для них же! Но уйти было не просто, в дверях кто-то упал, и образовалась маленькая “ходынка”. Елене Павловне пришлось прикрикнуть, и наконец истомившийся шестой класс шумно извергся в коридор.
В комнате остался один-единственный ученик, щупленький, рыжий, с яркими мультипликационными конопушками на лице — Тимофей Свирин. Он переминался с ноги на ногу, разглядывал замок своего портфеля и страдал от моего присутствия.
— Тимоша, я тебя слушаю! — оторвалась Казаковцева от журнала.
— Елена Павловна, — решился паренёк, обиженно глянув в мою сторону. — А мне?… Ну, это… Про бабушку рассказывать?
— Нет-нет! — спохватилась учительница. — Ты, Тимочка, повтори тему “Спорт”…
— Хорошо! — согласился он, непримиримо посмотрел на меня и вышел из класса. В приоткрывшуюся дверь на миг ворвалась перемена без берегов, и снова стало сравнительно тихо.
— Вот так! — горько сказала Елена Павловна. — “Моя семья”… Кем работает твой отец? Кто по профессии твоя мать? А ведь можно и по другому спросить: есть ли у тебя отец? В этом классе почти каждая вторая семья неполная… А слова “отчим”, например, в школьной программе нет… У Тимоши вообще одна бабушка осталась: родителей прав лишили…
— Пили? — спросил я, пересаживаясь с последнего стола за первый.
— Если б просто пили! Тут какой-то другой глагол придумывать нужно! Слезы наворачиваются…
— Учитесь, Елена Павловна, властвовать собой, — вдумчиво посоветовал я. — А то ученики будут властвовать вами!
— Прямо сейчас придумали? — с иронией спросила она.
— Прямо сейчас. Обычно я заготавливаю с вечера, но…
— Андрей Михайлович, — перебила меня Казаковцева. — Я все-таки вас спрошу: зачем вы пришли в школу? Думаете, здесь легче?
— Видите ли, Елена Павловна, для того, чтобы выяснить этот непростой вопрос, нам нужно встретиться в неофициальной обстановке… Многого не обещаю, но скучно не будет!…
И я понял, что меня повело… Бывают же настоящие мужчины, эдакие неразговорчивые небожители, с ходу подкупающие своей глубинной задумчивостью! Даже неглупые женщины тратят годы, чтобы проникнуть в тайны загадочного немногословия. И ведает, как говорится, лишь бог седобородый, что эти сосредоточенные избранники мучительно размышляют, например, о том, куда все-таки запропастился “лэйбл” от новой шмотки. Ведь ненароком простирнёшь, а можно, оказывается, только — в химчистку.
Мою качаловскую паузу прервал Петя Бабкин из девятого класса: он всунулся в комнату, догадливо задрал брови, а потом со словами “я дико извиняюсь!” схватил себя за вихры, изобразил схватку с невидимым злодеем и скрылся.
— Вот нас и застали! — сообщил я вместо того, чтобы тонко улыбнуться и промолчать. Остановиться я не мог…
Остановила меня Елена Павловна.
— Андрей Михайлович, — сказала она, складывая в стопку тетради. — Мужчины, как я понимаю, делятся на три типа: первые мямлят и смущаются, вторые изображают наивных нахалов, третьи, самые противные, ведут себя так, словно все услуги уже оплатили через фирму “Заря”…
— Простите, — находчиво ответил я и почувствовал, как от стыда у меня затеплились уши.
— Андрей Михайлович?! — изумилась Казаковцева, и шрамик на её щеке стал похож на свежий след от хлёсткой ветви. — Вы меняетесь на глазах!
— Я не меняюсь… Я, собственно, из первого типа, но осваиваю, так сказать, смежную специальность…
— Первый тип мне тоже не нравится.
— А второй?
— И второй, — холодно посмотрев, отрубила она. — А если вы всерьёз решили заняться взаимными посещениями, сходите и к Алле Константиновне… Она гораздо опытнее меня!
“Ничего не скроешь”, — горько подумал я и неловко, даже как-то нелепо стал выпрастываться из-за тесного учительского стола.